«Она собиралась принять душ после Данилы и намеривалась прилечь почитать…» — заключил Антон, подбирая журнал мод. «Хотя страница открыта на мужской одёжке. Так, так.» Антон ткнулся в журнал. «Светлые бархатные пиджаки с темными брюками. Галстуки, ремни, обувь… Поиск стиля для новоиспечённого мужа?»

Но в платьевом шкафу Антон не заметил ничего подходящего.

«То ли молодожёны переехать не успели, то ли рассчитывали после свадьбы шопинговать».

Следователь остановился в ванной. Жениха Данилу нашли в наполненной водой джакузи.

«Не очень-то он торопился выйти к гостям. Да и особой страсти между молодожёнами не видно.»

Вторая спальня тоже была приготовлена для посещения. В ванной свежие полотенца, новенькие шампуни и крема… Для кого? Любопытство привело Антона к платьевому шкафу. Пусто…

«Гостиница прямо!» усмехнулся он про себя и прошёл в покои отсутствующей хозяйки дома, Татьяны Моловец. За кабинетом раскинулась малая гостиная с камином и винным шкафом. В отличии от первого этажа, интерьер здесь иной, «греческий», лаконичный. В нишах фотографии и шкатулки. По известной интуиции, Антон открыл одну из них, наиболее крупную, отделанную испанским кедром. Он знал, что это такое. Ящичек для увлажнения сигар. Глянул на коллекцию. Вот тебе фигурные сигары, и длинные, и «Сервантес», и «Францисканас». Антон жадно сглотнул, закрыл хранилище далеко не женского добра, и перенёс внимание на фотографии в серебряных рамках. Во многих случаях фотки — очень полезный материал для изучения внутреннего мира людей, но здесь стояли виды исключительно «модные». Вот Татьяна в зимнем, вот в летнем, итальянский фасон, английский… Соломенные шляпки, спортивные машины, счастливые мопсы…

«Татьяна любит себя и вещи вокруг неё, включая собачек… но никак не людей.» Заключил Антон, продолжая обход. У камина стоит самовар. Горячий. Телевизионный столик, напротив. Несмотря на крайнюю новизну, на нём возвышается солидный музыкальный центр девяностых. Старые диски, кассеты и пластинки. Антон нажал на кнопку игры. Джаз. Послушал. Всмотрелся с портреты Татьяны. Свинг ей к лицу. Он даже изыскано покривлялся под ритмичную мелодию, заслуженно получив суровый взгляд от Потапова. Дальше Антон прогулку решил не продолжать и, стягивая перчатку на пути к лестнице, громко оповестил экспертов.

— Я свидетелей «торжества» допрошу, а вы можете комнату опечатывать, как закончите.

Первый десяток.

Между тем шум в гостиной притих. Друзья, приятели и родственники внезапно почивших были готовы к допросу.

— Я начну вызывать каждого из вас по отдельности. — Объявил следователь. — Мне нужно знать ваше имя, возраст и, желательно, род занятий. Прошу всех, курить выходить на балкон залы. Если надо выйти ещё по каким-либо надобностям, дайте мне знать. Я должен быть в курсе всех ваших перемещений…

Он помолчал, оглядывая гостей. Те зашевелились, завертели головами, заворчали. Приятная компания!

«Номер 4.» — Мелкими печатными буквами вывел в блокноте Антон и поднял глаза на хмурого коротышку с тонкими губами в бархатном амплуа петиметра. «Соколов, Евгений Павлович. Двадцать четыре года. Тренер по гимнастике.».

— Я Александру давненько знаюшки, — чрезвычайно простуженным голосом, медленно просипел он. — Мы вместюшки ещё детятками в одной секции гимнастичкой занимались…

— Друзья детства. — Заключил Антон, устраиваясь на стульчаке балкона.

Вид во двор красноречиво говорил о том, что в доме пребывало семь владельцев автомобилей немецких марок, двое — японских, один — производства Великобритании и один — США. Одиннадцать иномарочных коней на тридцать человек. Это, не считая белую «Газель» с рекламной надписью: «Лучшее Время!» и его собственный красный «Пежо», девяносто пятого года.

— Верненько. — Сжал губы Евгений, продолжая повествование в своём комично-мягком стиле. — Она меня первеньким пригласила ещё с месяцок тому. Рассказывала, акушки с саратовским пареньком в Турции познакомилась и…. обалдец!… Свадьбачка! Я сюда вечерочком к полуднечку приехал, со столиком помочь…

— А точнее?

— До обедушки. Пишите, в одиннадцать.

— Записал. На какой машине приехали?

— На Тойотушке «Хайландер»…

— Один?

— Однюсик. Жёнушка в Египте…

— В Египте? А вы за собаками присматривать остались?

— А чтошеньки, так заметненько?

Коротышка вытянулся от внезапного изумления. В ответ Антон кивнул на полушерстяные брюки тренера с еле заметным налётом черно-белых шерстинок.

— Две лайки… ам… чукотские?

— Камчатские! Ёжкин котик! Я в шоке от вашей наблюдательности!

— Хм… Что-нибудь ели в доме?

— Не-е, оттуда ничегошеньки… — Евгений, покосился на стол и перекрестился. — Легкие закусочки, канапе с подносика у входа… Молодожёнов ждал, столик накрывал, стульчики расставлял, тарелочки раскладывал, ну и всякое такое….

— Так вы в ЗАГСе с молодожёнами не пребывали?

— Количество свидетелей было ограничено.

— Ясно.

Антон записал показания свидетеля про себя заметив, что Евгений должен был быть очень взволнован относительно свадьбы подруги детства. Ведь собак можно и в гостинице оставить.

«Если бы не его привязанность к Саше, он, скорее всего, потел бы сейчас в усилиях залезть на пирамиду Хеопса».

— Рыбу не трогали?

— Только сырчик, черносливчик, бекончик, э…. колбаски…

— Спасибо. — Несмотря на то, что Антон сидел на довольно безопасном расстоянии от трещавшего под едой стола, чувство голода начинало сушить ему горло. — А что ели молодые, вы не заметили?

— Женишок, как мне показалось, всегошеньки понахватать успел. Сашенька, пока гостей приветствовала, бутербродиков с икрой поклевала…

— То есть как это «поклевала»?

— Ну, хлебчик отбрасывала… Она ещё в детстве так тортики кушала, знаете ли, орешки в креме пальчиком соскребала, а остальное маминым собачкам.

— Ага. А к горяченькому… хм… к горячему они притрагивались?

— Не знаюшки, не заметил…

— Спасибочки, хм… следующий.

«Номер 5.» Антон глянул на возникшую перед ним пару сиреневого имиджа и поправил запись. «Номера 5 и 6… Валерий Иванович и Анастасия Петровна Сенины. Валера и Настя. Ему — двадцать три, ей — двадцать первый. Женаты два месяца, место рождения и проживания — Петербург. Студенты экономического…».

— Мы вместе с Сашей жили, квартиру на троих снимали в центре. — Начал супруг. — Мы там, я и Настёна, в одной комнате устроились, той, что побольше, ну а Саша в маленькой. Вскладчину платили, так сказать… Сюда приехали из ЗАГСа вместе…

— На своей машине?

— На моей, на тройке бимера…

— «Бимера»?

— Бэ-эМ-Вэшка, то есть…. бимка…. синяя…

— Ясно. Когда в дом приехали?

— Около семи вечера… Мы за молодожёнами следовали… эскортом… С нами Толик и Витя ехали. По пути допивали шампанское. Здесь ничего не ели… решили всех дождаться…

— То есть, со стола ничего не брали?

— Ни крошечки. Только канапе с подноса у окна. Потом Настёна к Саше в будуар пошла, чтобы помочь с платьем и…

Тут слова Валерия пресеклись глубоким вздохом его супруги.

— Я её первой увидела. — С надрывом произнесла Настя. — Совсем побледневшую, неподвижную…

Антон, глянув на супругу Валеры, сочувственно покачал головой. Маленькая, бойкая девчонка с характером английского кокер-спаниеля, уже погрузилась в то неестественное состояние печали, которое подобно маслу на воде, отделялось от всего прочего сразу, как только вокруг устанавливалось относительное спокойствие. Она не плакала, но вздыхала и хлюпала носом до тех пор, пока это требовалось для передачи соответствующего разговору настроения. Супруг — полная её противоположность. Сонливый, безучастный, вялый. Но в этом, в отличии от притворности супруги, он был абсолютно искренен. В нем не было ни вдохновения, ни влечения, ни интереса. Будто родился Валера по прихоти случая, без души и желаний.

«Вид смерти, конечно, передёрнул им нервишки» — Про себя заметил Антон. — «Но сомневаюсь, что они очень уж переживают о потере бывшей соседки…».