"Сегодня должна приехать Аза,- подумал он,- как она писала в письме..."
Ему стало жаль, что он не находится сейчас в своей лаборатории, хотя вчера он был рад сбежать от обещанного визита.
Он выпрямился с веточкой сорванного цветка в руке и поднял глаза... И остановился как громом пораженный, охваченный удивлением, граничащим с ужасом.
Он находился в своей комнате - у стола, заполненного бумагами, рядом со своими книгами и картинами.
- Ньянатилока!
Никто не ответил ему; он был один. Из-под приподнятых штор в комнату вливался холодный утренний свет, снизу доносился шум уже проснувшейся улицы.
- Я спал! - прошептал Яцек с облегчением и поднес руку ко лбу.- Я, видимо, заснул вчера во время разговора и...
И он отскочил назад. Он увидел в своей собственной руке, поднятой вверх, цветущую веточку горечавки, свежую, еще покрытую блестящими каплями росы...
От ужаса он так быстро разжал пальцы, что выпущенный из них цветок упал на ковер у его ног, обутых в промоченные туфли. На их черной коже блестели прилепившиеся, мокрые от росы мелкие листочки и травинки... Вся его одежда была пропитана дымом от сосновых веток.
Яцек подошел к креслу и медленно опустился на него, обхватив голову руками.
"Что же есть,- думал он,- все, что мы видим, что же есть так называемая реальность жизни, если я сижу в эту минуту здесь с горным цветком в руке и просто не имею понятия, как это произошло и как могло произойти?.. Ньянатилока говорил (значит, мне все-таки это не снилось?!), что не мы в таких случаях с места на место переносимся, а только наш дух создает себе окружение согласно своей воле - но ведь несколько минут назад я не одним духом был в Татрах, но и всем телом своим, даже в этой одежде, которая сейчас на мне, покрытая росой и листьями, пропахшая сосновым дымом от костра, разожженного на ночь?.. Существует ли на свете какая-нибудь теория, которая могла бы объяснить это противоречие и путаницу в событиях? Лорд Тедвен доказал иллюзорную видимость существования физического мира, но ведь он не отменил непоколебимых законов существования, не вырвал из глубины наших человеческих душ уверенности в правильности существующего порядка вещей и развития... Не знаю ничего! Не знаю совершенно ничего!"
0н стиснул голову руками и какое-то время молча сидел так, пытаясь ни о чем не думать. За его спиной в стене затрещал металлический ящик, в который ему прямо на дом доставлялась утренняя почта. Он встал и, чтобы прервать ход мыслей, прикоснулся к пружинке, закрывающей его. Пачка бумаг высыпалась на столик - преимущественно это были небольшие листы, на которых рядом с фамилией был записан только какой-то номер и время, в которое пославшие их хотели бы поговорить с Его Превосходительством по телефону... Яцек быстро посмотрел на эти листы, почти не думая о том, что делает... Его мысли, вопреки воле, упорно возвращались к событиям минувшей ночи, не в силах задержаться на менее или более важных сообщениях, которые он держал в руках.
Наконец одна бумага обратила на себя его внимание. Это было ежедневное послание от директора заводов, которому он поручил как можно быстрее построить для себя новый "лунный корабль". Директор сообщал, что работа двигается медленно, но успешно, и он надеется, что через два или три месяца Яцек получит свой корабль.
Два или три месяца! Он вздрогнул от нетерпения. Так долго ждать просто невозможно! Если Мареку там, на Луне, нужна его помощь, то он может опоздать - к тому же... чем он будет заниматься все это время, пока не сможет улететь! Неужели нет иного , средства попасть туда, нежели этот корабль, выбрасываемый в . пространство сжатым газом?
Он обернулся. За ним в кресле сидел Ньянатилока, молчаливый, спокойный, как всегда. Яцек уже привык к его неожиданным и странным появлениям в разных местах и чаще всего тогда, когда он о нем думал, поэтому не выказал никакого удивления. Он сразу же приступил к делу.
- Ты говорил когда-то,- начал он без всякого вступления,что для воли не существует больших или меньших преград, если она преодолевает миллиметр пространства, то так же может пре одолеть и тысячи миль...
- Да, я так думаю, брат.
- Сегодня ночью мы были в Татрах, якобы не перемещаясь отсюда...
- Да, я так думаю.
- Мы были там на самом деле. На моем столе лежит веточка горечавки, покрытая свежими цветами... Я уверен, что утром сорвал ее на горном склоне... Ньянатилока!
- Слушаю тебя, брат.
- Я хочу оказаться на Луне - сегодня! Через час! Немедленно! И быть там не во сне, а на самом деле, как был сегодня в Татрах, и иметь возможность действовать там.
- Не знаю, сумеешь ли ты выполнить это.
- Сделай это ты! Помоги мне!
Ньянатилока покачал головой медленно и решительно.
- Нет.
- Почему? Я хочу, я прошу тебя об этом!
- Нет. Не сейчас...
- Значит, ты не можешь этого сделать! Видимо, вся твоя мудрость и сила проявляются только в том, чтобы делать фокусы и вводить в заблуждение.
Он замолчал. Ему стало стыдно за то, что он говорил, и он посмотрел на Ньянатилоку с опаской. Буддист снисходительно смотрел на него с еле заметной улыбкой.
- Прости меня! - прошептал Яцек.
- Мне не за что тебя прощать, брат мой...
- Я вспылил...
- Знаешь, это просто смешно,- добавил он через минуту, медленно усаживаясь на стул, - я так разговариваю с тобой, как будто обвиняю тебя в том, что ты не можешь совершать чудес...
И быстро замолчал, вспомнив, что этот буддист на его глазах уже неоднократно их совершал...
- Ничего не понимаю! - вслух сказал он, хотя говорил только самому себе.
Ньянатилока стал серьезным.
- Однако ты легко мог бы понять это, -если бы только захотел...
- Ты совершаешь чудеса!
- Нет. Я не совершаю чудес. Их вообще никто не совершает по той простой причине, что совсем не является чудом господство духа над видимостью и не выходит за границы законов вечной жизни... А если я отказываю тебе...
- Да, почему ты мне отказываешь? - повторил Яцек.
- Послушай меня.
Ньянатилока подсел к нему и, обе руки оперев на подлокотники, заговорил, не отводя глаз от его лица;
- Ты хочешь немедленно отправиться на Луну за своим приятелем вследствие полученных известий. Я уже помог тебе один раз мысленно оказаться там и посмотреть глазами твоей души на действия твоего приятеля, но тебе недостаточно этого. Ты хотел бы быть там облеченным в ничтожную форму, которую ты называешь своим телом, и иметь возможность действовать: движением, словом. Не думаю, чтобы это было необходимо и помогло твоей душе - а ведь о другом здесь и речь не идет.
