Откладываясь в памяти человека на протяжении того времени, когда он подвергается (точнее — подвергает себя) воздействию такого рода пропаганды, подобная усеченная информация зацепляет определенное отношение к событиям, соотносит их с более широким идеологическим контекстом и может в определенных условиях вылиться в предубеждения к восприятию иной информации.
Существенным дополнением к приемам подбора и аранжировки новостей является комментирование. Оно начинается уже в тексте информационного сообщения, сколь бы кратко оно ни было. Этой цели служат продуманное употребление слов, терминов и выражений, вводящих слушателей в круг знакомых ценностей, в привычную идеологическую картину мира. Ей способствует незаметное вкрапление оценки вроде добавления фразы о том, сколько раз «это» происходило или что это «типичное» или «нетипичное» явление и т. п. В тех же целях употребляются и сжатые резюме выпусков новостей. Но главное — специальные комментарии, обзоры и т. п. С их помощью материалам придается идеологическая окрашенность. Комментарии помогают снизить или повысить эффективность информационного сообщения. В результате переданное нехотя сообщение о важном политическом событии, несмотря на очевидную значимость, может утратить для аудитории подлинный смысл или вообще оказаться заслоненным общими рассуждениями, а ничтожное происшествие — разрастись до размеров исторической закономерности.
Комментарии ведутся от имени «обозревателя», а не радиостанции, будто «обозреватель» может быть «сам по себе». «Самостоятельность» комментаторов подчеркивается персонифицированной интонацией, его «непредвзятость» — ссылками на разные источники.
Эта общая методика включает, кроме того, такие приемы, как заблаговременное планирование новостей и комментариев, политическая редакция текста, система повторения и разброса фактов. Например, повторение фактов в текстах разнообразных передач планируется так, чтобы подтвердить какую-то политическую концепцию, свести на нет нежелательное впечатление об известных событиях или постфактум создать им иную версию. И не имеет никакого значения, много или мало новых сообщений поступает с телетайпов или телеграфа и когда произошло данное событие.
Методика таких ухищрений не слишком сложна, но, чтобы их вскрыть, о них нужно знать. Тем более что самые элементарные трюки из их числа требуют весьма подробных разъяснений. Скажем, берется какой-то факт из жизни социалистической страны и вставляется в тексты всех выпускаемых на ее языке информационных передач за день, за несколько дней, за неделю и т. д. Этот факт делается предметом комментирования, в сводке «последних известий» о нем будет рассказываться на строчку больше, чем о других событиях в мире. Само собой получится, что он приобретет необычайную значимость и подавит все остальные сообщения. Он станет фактом исключительным, событием первостепенной важности, сенсацией дня.
Драматизация факта на этом не завершается. Незамысловатым приемом его превращают еще и в единственное событие внутренней жизни данной социалистической страны. Для этого изо дня в день, от одной сводки новостей к другой, из комментария в комментарий (даже по другому вопросу), из обзора печати к обзору ни о каких других событиях жизни в этой стране — ни слова. Разве что упомянут о событии, которое еще больше оттенит мнимую значимость первого. Может создаться впечатление, что вся жизнь в стране вращается вокруг него, что от его развития зависит ее будущее, что это ведущее противоречие развития. На самом же деле для данной социалистической страны оно не имеет принципиального значения. И если бы не настойчивое «деидеологизированное» вдалбливание, сведения о нем могли бы заинтересовать лишь досужих сплетниц.
Впрочем, для «боевиков» психологической войны даже и это необязательно. Главное — поставить этот факт безусловно в фокус внимания. Пересуды о нем отвлекут аудиторию от подлинно важных проблем, вызовут подспудное недоумение относительно отсутствия полемики по этому поводу во внутренних каналах информации и пропаганды и т. д. Для организаторов идеологических диверсий уже это успех. Создание внутренней напряженности и есть задача психологической войны. На ее почве возникают идейные колебания — основа для восприятия скрывающихся за фальшивой информацией идей, возрастают обманчивые иллюзии, получают распространение панические настроения, импульсивные, необдуманные поступки. Люди оказываются обманутыми сознательно извращенными фактами, и обман этот нередко бывает очень трудно обнаружить. В конце концов жизнь его обязательно разоблачит, но для этого нужно время, подчас немалое. Пока это произойдет, как случилось, например, во время чехословацких событий 1968 года, кое-кто оказался одураченным и в панике успел совершить поступки, противоречащие его собственным взглядам и убеждениям, его подлинным интересам. Такое может произойти не только с легковерными обывателями. Психологизированной пропаганде империализма может поддаться и иной политически грамотный человек, который, пользуясь выражением В. И. Ленина, даст себя «подавить известному числу печальных и горьких фактов» и потеряет «способность трезво учесть силы»[1].
Это может случиться прежде всего, когда забывается элементарная истина: органы империалистической пропаганды не филантропические организации, распространяющие информацию ради любви к истине; когда забывается, что «голоса» имеют целью исключительно защиту капиталистического строя и подрыв социализма.
Наконец, это происходит, когда упускают из виду, что информация из враждебных коммунизму источников лживая. И дело всегда только за тем, чтобы эту ложь обнажить, подвергнуть публичному разоблачению. «Сказать неправду — легко. Но, чтобы доискаться правды, необходимо иногда много времени»[2].
Характеризуя психологизацию пропаганды, следует подробнее остановиться на социально-психологической ее направленности и показать ее на двух вопросах: во-первых, проследить, как империалистическая пропаганда старается подстроиться под некоторые психологические характеристики молодежи как особой социальной группы, во-вторых, разобрать существо широко употребляемого в буржуазной пропаганде метода стереотипизации.
Психология молодежи и буржуазное манипулирование. Прежде всего нужно заметить, что молодежь по своему составу неоднородна. Ее объединяют в социальную группу по возрастным особенностям. Они касаются форм переживаний и восприятия окружающего мира, характера реагирования молодежи на него и т. п. Переживания, восприятия, реагирования зависят от социальной среды и носят на себе сильнейший отпечаток классовой принадлежности молодого человека. Но эмоциональная окраска поступков, поведения при разном содержании у молодых людей из разных классов схожа.
Подобным же образом выделяют такие социальные группы, как «женщины», «пожилые люди», «пенсионеры» и т. д. Своеобразие их положения заключается в общественном разделении труда, оно обусловливает некоторую общность их психологии, сходные черты мышления и поведения. Вместе с тем содержание общественного поведения членов этих социальных групп выражает прежде всего характер их классового сознания, убеждений и представлений.
Ну а юношество? Его-то как раз и отличает отсутствие сформировавшегося классового сознания. Пользуясь особенностями психологии и мышления молодежи, можно направлять этот процесс в определенное русло.
Стремясь лишить силы и влияния потенциально революционные слои молодежи капиталистического общества, буржуазные идеологи и пропагандисты внушают молодежи, что она единая социальная единица, в которой тонут классовые различия. Одновременно проводится линия на дифференцированный подход к учащейся, студенческой молодежи, молодым рабочим и служащим, детям трудящихся классов. Наиболее радикально настроенное студенчество, например, стараются оторвать от рабочего класса. Для этого пускают в ход измышления о мнимой утрате рабочим классом ведущей роли в классовой борьбе и т. п. А рабочих парней и девушек затуманивают миражами потребительства. Важную роль играет коммерческая реклама, которая подсказывает наилегчайший путь реализации появившегося желания. Таким способом и тех и других хотят свернуть с пути настоящей классовой борьбы, больше того — интегрировать в современное капиталистическое общество, что и составляет главную идеологическую цель буржуазии в отношении молодежи.
