Курт кивнул.

— И что она сказала? Что конкретно?

— Сказала, что там, в театре, у тебя будет шанс зачерпнуть из реки душ в чертогах вечности. Так что как минимум туда ты должен дойти. И ни заложники, ни жертвы тебе не нужны.

— Даже так? Интересно. Интересно, что же тогда помешает мне попытаться убить тебя прямо сейчас? Раз уж у тебя навредить мне не выйдет?

— Ты можешь попробовать. Но подумай, если бы я этого боялся, стал бы я выходить? Зачем тебе все это, ты же не псих, Алан? У тебя есть цель. К чему тебе жертвы? Отпусти их и иди. Может быть там ты найдешь что ищешь.

— Допустим даже, что ты не лжешь. — признал он. — Но тогда ты должен понимать, что они мне нужны для дела. Жертвы… Необходимы.

— Взгляни туда еще раз. Ты же понимаешь, что вероятности изменились, ты знаешь как работает ее сила! Твои жертвы уже принесены в прошлый раз, только и всего. С этим театром все было плохо еще до пророчества, я это ощущал своими методами, клянусь. А теперь и наши технари говорят, что там на площади уже нереальность. Пророчество пробило для тебя те барьеры, которые не смог осилить ты сам.

— Скажи мне полный текст пророчества и я их отпущу. Обещаю.

— И с чего мне тебе верить?

— Ни с чего, — лицо Алана стало хищным. — Но у тебя нет выбора. Или ты говоришь и я их отпускаю или они умрут.

Заложники, повинуясь его воле, внезапно достали из складок одежды и карманов массу различных колюще-режущих инструментов и каждый из них приставил лезвие к горлу соседа.

— Ну?!

— «Где все начиналось, там и закончится. Тот, кто хотел зачерпнуть из реки душ в чертогах вечности получит свой шанс. И другого у него не будет.», — процитировал Курт, намеренно опустив последнюю фразу. Слишком уж многозначительной она была. А юлить и играть словами умел не только бывший журналист.

— Интересно, — в который раз уже повторил Алан свое любимое словечко. — Выходит заманили. Не зря я сразу понял, что мне сюда, лишь услышал о происходящем тут.

— У нас был уговор, — напомнил Курт излишне расслаблено даже. Идея попробовать в очередной раз сделать Песочному человеку массаж позвоночника в районе шейного отдела наливалась в его душе все более яркими красками.

— Уговор говоришь. Ну хорошо. Уговор так уговор.

Вслед за этими словами заложники побросали оружие и начали озираться. Все кроме одной. Ольга продолжала стоять безучастной марионеткой.

— Но я внесу в него некоторые коррективы, — продолжил Алан. — Она пойдет со мной.

— Нет.

— Не говори это слово, если не имеешь силы реализовать задумку. Она пойдет. А ты пойдешь в другую сторону. Выводи людей, Конрад. Попробуешь дергаться и будешь выносить их на руках с перерезанными венами.

И Курт пошел выводить. Как и сказал Алан. Крыть ему было нечем кроме мата. Но это он посчитал ниже своего достоинства. А за его спиной в сторону театра удалился Песочный человек и ведомая им Ольга Слуцкая. И в ширящемся меж ними пространстве беззвучный ветер таки пронес невесть откуда здесь появившееся перекати-поле.

* * *

Сдав с рук на руки освобожденных заложников полиции, Курт поднялся в штаб. На душе было погано, но недосказанное пророчество по прежнему резало слух. Оно ведь касалось всех, не только того, кто мечтал «зачерпнуть». А потому решение уже созрело.

— Она же сказала «Все найдут свою судьбу», верно? — Поинтересовался он у двух наиболее высокопоставленных собеседников в штабе.

— Да Курт. Вот только меня моя судьба вполне устраивает во всех отношениях, и не уверен что я там буду полезен. Так что будем считать, что я ничего не ищу. Дабы не найти проблем. — Прокомментировал ВМ, поняв к чему тот клонит. — И с нереальностью у меня отношения еще хуже твоих. А ты, Константин что скажешь? Наш друг собрался в непростое путешествие. Не желаешь составить ему компанию?

— Я.. — Замялся шеф Черных понижая голос. — Я думаю, где сейчас моя судьба мне уже известно и так. Искать мне нечего. Но я этого не говорил.

— Понятно, понятно, — протянул скороговоркой ВМ. — Похоже ты в одиночестве, Конрад. Но думаю так это и работает. Тебе нужно что-то с собой? Какие-то припасы? Сопровождение?

— Обойдусь, — коротко обозначил Курт, понимая, что, с одной стороны, собеседники правы, обычный человек и антиэмо-телепат не очень-то подходили для походов в нереальность. Они обещали быть там не подмогой, а обузой. Статистами. А брать с собой тех, кто не попал под действие пророчества вообще выглядело изощренным убийством. С другой же стороны, в одиночку идти было страшновато. Да и его настойчиво отговаривали ранее от таких походов все кому не лень, утверждая, что это для него смертельный номер.

— Предупредите, чтобы меня по пути не подстрелили, — решил он. — Кто знает, что там за судьба меня ждет, на площади. Не хотелось бы кровью истечь.

В целом, он предполагал такое развитие событий еще до разговора. Так что оставалось только развернуться и выйти в дверь. Маленький шаг для человека и… И никто не обратил внимания, как спрыгнув с нагретого подоконника вслед ему проскользнула черная тень. Судьба в одиночестве Курта не оставила.

Часть четвертая, глава восьмая

Чертоги вечности

Граница формации, отрезавшая площадь от остального мира, ощущалась почти физически и Курту даже пришлось приложить определенное усилие дабы ее преодолеть. Вопреки предположениям научной группы «нукеров» ВМ, после этого шага площадь своего облика не изменила. Ну сверх того, что уже было видно из окна штаба. Отличием было лишь то, что пространственная струна куртовой силы угомонилась, выбрав наконец пару заунывных тональностей, но хотя бы больше не шарахаясь по всему нотному спектру.

А еще исчезла внешняя тишина, так пугающе звенящая вокруг площади. Не то, чтобы пространство налилось звуками и щебетанием птиц, но хотя бы собственные шаги теперь не вязли в окружающем звуковом вакууме, и даже где-то там, вдалеке, ветер шелестел листвой невесть из каких миров проросших на площади деревьев.

А у ног Курта неожиданно кто-то мяукнул и потерся шкурой о его щиколотку.

— Ты здесь откуда? С ума сошел? Или это ты Виктор? — Курт подумал было даже подхватить Василия под теплое пузо и вернуться назад, но тот секунду потаращил на человека свои зеленые глазищи и неожиданно устремился вперед, помахивая хвостом.

— Вот и поговорили. Но хоть ты меня не бросил, — сказал неизвестно кому Курт и двинулся следом. Опасности вокруг пока не усматривалось, кроме, быть может, уж очень оригинального вкуса создателей некоторых, из всего разнообразия представленных на площади, фонарей. Согласитесь, фонарный столб с кованной клеткой в основании, внутри которой вдобавок просматривались некие гуманоидные останки, это через чур эксцентрично даже для какой-то старой европейской страны. Так что Славия, с ее склонностью к постмодерну, точно столбу не шла. Равно как и он ей.

Кот, подтверждая теорию Курта о безопасности окружения, вполне уверенно обогнув разнообразные препятствия на пути, затерялся где-то ближе к зданию театра. Оставалось только последовать за этим неожиданным проводником, в расчете на то, что проверенная Василием дорога не подведет.

Единственным по настоящему сомнительным объектом на площади оказался тот самый амфитеатр, из чаши которого доносились неуместные здесь смех и звон металла, словно там скрещивались в дружеском(или нет!) поединке чьи-то шпаги. Поскольку для международного фехтовального чемпионата был очевидный не сезон, Курт предпочел обогнуть это место стороной, и даже нарвался из-за этого на некую аномалию, к счастью безобидную. Она, всего лишь за один шаг, переносила перебравшегося через какую-то упавшую колонну метров на тридцать вперед, под сень одного из деревьев-великанов, разбивших тут и там кирпичную плитку.

Там, у корней, обнаружился бьющий прямо из груды кирпичей родник, с водой выглядящей столь заманчиво, что версии о ее происхождении из перерубленных городских коммуникаций строить не хотелось совершенно. Но Курт позывы переборол и пить не стал, ибо изрядным козлом по жизни себя ощущал периодически и без таких сказочных подгонов.