После этой фразы на какое-то время снова повисло молчание и тишина, но продолжались они недолго: спустя несколько секунд штабной снова сказал:
— Верзила, давай сюда!
Скрип половиц, длящийся секунды, вновь обрёл вкус зловещести и непредсказуемости.
— Рука несильно болит после побоев? Молоток удержишь? Вот и держи. Небольшая смена ролей, чувак. Бей своему обидчику по фалангам.
Глава 8. Механик: под гнётом вербовки. Часть 1-5
— Давай, — спокойно повторил штабной.
— Нет, — скорее шумно выдохнул, чем сказал механик.
— Руке больно?
— Да. То есть… не в этом дело. Просто не могу.
— Молодец, что на этот раз честен. Но не молодец, что не в состоянии выполнить такую элементарную просьбу.
— Мне не смочь. Сейчас — точно.
— Что изменится потом? И сколько тебе на это надо времени?
— Я не знаю. Не могу даже точно сказать, способен ли на это. Возможно, и да. Но…
— Но что?
— Есть важное… важный момент, — голос механика звучал по-прежнему тихо.
— Неужели? Хочу знать.
— Я не считаю это… безопасным. А вашу затею — честной, — после этих слов искатель практически задержал дыхание.
— Ну всё, мочи, — раздался невнятный голос второго штабного, которому явно нетерпелось ещё позабавиться пытками.
— Уймись. Тут две стороны вопроса. Во-первых, физическое насилие — не всегда высшая форма истязания. А во-вторых, оно не всегда решает проблемы. Какую проблему мы решим сейчас, убив или покалечив его?
— Просто одним непокорным меньше. Разве это не проблема?
— Дур-р-рак, — со сдерживаемой злобой протянул первый штабной. — Скажи, почему ты относишь его к непокорным?
— Много рассуждает. Да и рожа не нравится.
— Рожа и у тебя та ещё, между нами.
— Нам всё равно ни хрена не будет, если мы его сейчас похороним! — второй штабной начал повышать голос.
— Заткнись и послушай! — послышался короткий стук вперемешку с металлическим звоном — видимо, тот штабной, с задатками начальника, стукнул в гневе кулаком по столу. — Вот она, твоя мотивация. Слово такое хоть знакомо? На всякий случай, изъяснюсь попроще, — не дожидаясь ответа продолжал говорить доминирующий в диалоге штабной. — Всё, что тебя волнует — безнаказанность от твоих действий.
— В этом и есть суть власти. Мы и есть частичка этой власти. Мы и есть эта самая власть!
— Заткнись, недофилософ. Тебе повезло очутиться там, где ты есть по одной только причине — ты послушен и довольно силён. В тебе нет больше никаких преимуществ. Если в мире должен установиться новый порядок, такие как ты в нём будут нужны в наименьшей степени. Мало уметь махать кулаками и дубинкой. Надо иногда включать мозги. Идти в какое бы то ни было будущее надо с умом. Хоть каким-то. Я без проблем могу пустить в расход хоть его, хоть тебя, если будет очень сильно надо. Не забывай, что у меня побольше полномочий, чем у тебя. Скажи, можем ли мы какую-то пользу из этого чувака извлечь?
— Можем если избавимся.
— Снова дурак. Он рукастый, тачками увлекался в своё время, до сих пор даже рухлядь какая-то у него в качестве напоминания о его лучших временах в гараже, как я знаю, стои́т. Нельзя так с потенциальными помощниками.
— Но он нам не намерен помогать, и это явно.
— Да. Пока да. Кроме того, что ты туповат, ты слишком нетерпелив. Откуда мы наберёмся столько человеческого ресурса, чтобы каждого несогласного убивать? Между прочим, многие ценные кадры из отдела дезинформации, поначалу сомневались, сотрудничать ли с новым режимом.
— Но они…
— Просто их правильно убедили нужные люди. Врубаешься? И не всегда это делалось молотком или каким-то другим инструментом, — не дал закончить фразу напарнику первый штабной. — Нам тоже было поручено проработать этого типа. Молотком по пальцам — это был скорее воспитательный момент. Убивать мы его пока не будем.
Искатель, вслушивавшийся в каждое слово, почувствовал сильную щекотку от паутинок, покачивающихся на досках пола. Не ровен час, можно было чихнуть, и он отошёл немного назад от висящих серых ниточек. Вдруг что-то под правой пяткой выскочило из-под ноги, и боец потерял равновесие. Чтобы не упасть на землю, на которой ещё и неясно, находились ли какие-то предметы, которые могли спровоцировать шум, он упёрся в доски пола, но сделал это слишком резко, так что его движение рефлекторно стало скорее ударом, и этот удар явно услышали по ту сторону низкого подвала.
На этот раз нависла тишина, которая практически не давала шансов на мирный исход ситуации.
Глава 8. Механик: под гнётом вербовки. Часть 1-6
Около минуты в темноте низкого подполья было слышно только собственное сердцебиение. Искатель, теперь уже с конкретным расчётом, продвинулся ближе к обветшалой лесенке, по которой ещё недавно спускался сюда, и стал ждать, что будет дальше. Половицы некоторое время были недвижимы, но вскоре лёгкий скрип возобновился — будто на месте кто-то топтался.
Вскоре шаги зазвучали уже более громким скрипом, ближе к голове. Кто-то из штабных стоял прямо над искателем.
— Эй, рукастый, открой-ка подполье.
Звуки шагов ещё одного человека — скорее всего, механика глухо застучали примерно по той же траектории. Все эти звуки шли будто фоном. Всех громче искателю казалось собственное сердцебиение и дыхание. Насколько мог, он сконцентрировал зрение на тёмных участках подвала, которых было большинство, чтобы в схватке не оказаться в уязвимом положении, а, возможно, и иметь преимущество над соперником.
Диалог не продолжался. Были слышны робкие топтания на месте — наверняка это механик пытался хоть как-то тянуть время, но, сознавая, что вечно делать это невозможно, а подполье всё равно придётся открыть, он медленно возился с люком. Под конец череды своих заторможенных манипуляций, он всё же довольно быстро открыл люк, видимо смекнув, что более уверенные и расторопные действия вызовут у штабных хотя бы не так много подозрений и вопросов.
В подполье упал болезненно-жёлтый столп света, видимо, от тускло горящей в прихожей лампочки. Но сейчас он казался искателю ярким, причём настолько, что даже инстинктивно прищуривались глаза. Боец, перемещаясь как можно тише, сделал несколько шагов к лесенке. Её ветхость могла сыграть хорошую роль для него и роковую — для штабных, если вдруг кто-то из них решит спуститься в подвал.
Искатель подошёл к лестнице ещё поближе — но так, чтобы не попасть в светлое пятно, которое рыхлыми краями очертило часть пола в подвале. Схема — проще не придумаешь: сначала схватить за ногу рискнувшего спуститься штабного и дёрнуть как можно сильнее. Чтобы размозжить ему рожу, этого манёвра должно хватить: как минимум на минуту-две он, скорее всего, потеряется, в зависимости ещё от выносливости и степени своей физической подготовки. Ну а дальше — по обстоятельствам. Если у того штабного, которого удастся вырубить, в руках или карманах будет оружие — импровизировать, и импровизировать жёстко, но с умом. Пока из планов всё. Основное — не вылезать особо на свет и сейчас — не шуметь, дабы себя не обнаружить.
Боец выбрал удобное положение, чтобы, как настанет момент, вступить в бой. Правую ногу отвёл назад, левая немного впереди. Сейчас, когда ход битвы имеет совершенно непредсказуемый характер, любая мелочь может стать роковой. Светлое пятно на земляном полу немного потемнело, а над головой снова послышался скрип половиц, который спустя пару секунд затих. Искатель почувствовал, как ему за воротник противно, с характерной щекоткой посыпалась мелкая пыль.
Боец направил взгляд и весь свой хищный инстинкт на проём в полу. Он ждал, когда на верхнюю ступеньку ступит нога одного из штабных. Важно было ещё и молниеносно сориентироваться в момент нападения и не вырубить механика, если штабные по какой-то причине решат послать на разведку в подвал самого́ хозяина дома. Мышцы находились в невероятном напряжении. Пот, редкими капельками скатывавшийся по шее, смешивался с частичками пыли и ужасно раздражал кожу.
