Крестцы.

Отличия Крестецкого уезда. Характерность местных ямщиков. Прежний булыжный путь. Историческое: поворотный пункт Батыева нашествия и важное мероприятие Скопина-Шуйского. Собор. Деятельность бывшего губернатора Э. В. Лерхе. Добрые отношения сословий. Тихвинская водная система.

Путь от Старой Руссы к Крестцам и далее, до станции николаевской железной дороги «Торбино», проходил поперек Крестецкого уезда, по дорогам, из которых иные на картах даже черточкой не обозначены, следовательно, по настоящим грунтовым. Много встречалось моховых пространств, называемых здесь «невьи», от которых только мало-помалу совершался наш подъем на Валдайскую возвышенность.

Сначала местность шла ровная; последовали две переправы на паромах через Ловать и очень близкую к ней и в этих местах почти параллельную Полу; затем начались холмы, доказывавшие воочию, что насколько ровен Старорусский уезд, настолько холмист смежный с ним Крестецкий, особенно в юго-восточной части. Тут езда на почтовых действительно любопытна, потому что с извилинами дороги, с подъемами и спусками виды меняются ежеминутно. Тут, в этих местах, еще сохранился тип настоящих ямщиков, имевших когда-то центр в известном Зимогорье — недалеко от Валдая, потому что где же было им и образовываться, как не на самом торном в былые дни тракте от Петербурга на Москву, по которому в свое время проехали, и не один раз, все большие люди времен Петра, Екатерины, Александра и Николая; по Валдайской возвышенности проходили самые гористые части этого тракта, и школа для ямщиков была великолепная; она чувствуется и до сих пор.

Страна населена довольно густо, села очень велики и построены так, что, в случае пожара, должны служить рассадниками погорельцев; фабричной и заводской промышленности здесь нет совсем; все местное дело сосредоточивается на хлебопашестве и сплаве дров по мелким речонкам в Мсту, а оттуда в озеро Ильмень.

Очень вероятно, что озеро это заливало когда-то своими водами те низменные пространства, которые опушены в настоящее время мхами и обильно порастают клюквой, голубикой и брусникой. Вероятно, что многочисленные речонки, из которых иные, как, например, Маять, ведут свое имя от глагола «маяться», — так сильно утомляется она, одолевая бессчетные излучины, — что эти речонки когда-то образовывали только течения в озере, бывшем тогда гораздо большим.

Крестецкий уезд расположен очень счастливо. Когда-то перерезывал его поперек широкий тракт от Петербурга на Москву; теперь по нем тянется в длину николаевская железная дорога и семь станций, из них дне первоклассные: Вишерская — на севере и Окуловская — на юге, расположены в этом уезде; кроме того, поперек него протекает Мета; надо сознаться, что подобной удачи в географическом положении поискать. Уезд всей своей производительностью тянет к Петербургу, торгует сеном и молочными продуктами, и торгует хорошо; здешнее земство имеет 60,000 рублей запасного капитала, ничего не должно губернскому, и на нем числится очень мало недоимок казне; травосеяние здесь существенная статья хозяйства, и клевер дает до 400 пудов с десятины.

Исторических воспоминаний за этими местами немного; есть предание, что деревня Княжий Бор зовется так потому, что здесь стоял с войском Иоанн Грозный по пути к Новгороду и принял послов новгородских; говорят, что деревня Вины зовется так потому, что здесь собирались когда-то какие-то «боярчики» и угощались разными винами; показывают близ села Зайцева придорожный крест, под которым покоится Божий человек, юродивый Симеон, ходивший здесь более 40 лет тому назад и пользовавшийся значением.

Лихо шла езда по холмам Валдайским; пыль в ярком солнечном освещении, развеваемая ветром, кудрилась по сторонам; коляски при заворотах круто повертывались на шкворнях, а в песчаных местах, при подъемах, вслед за тем, как раздавался возглас: «у-ух! родимые!» надо было закрывать рот и глаза. Приблизительно на полдороге к Крестцам, грунтовая дорога уступила место шоссе; в селе Зайцеве, перед самым выездом на шоссе, пришлось проехать по весьма своеобразной древности, а именно с грунтовой дороги перебраться, на короткое время, на сохранившийся каким-то чудом кусочек старого московского булыжного тракта. Эти три представителя путей сообщения, а именно: дороги грунтовая, булыжная и шоссе, могли быть оценены по достоинству на протяжении каких-нибудь десяти минут времени; до железной дороги, т. е. последнего, новейшего типа сообщений, отсюда сорок пять верст.

В Крестцы путники въезжали около часу ночи. Совсем стемнело и едва виднелось направление шоссе, прорезавшего город, когда-то опоясанный валом и переименованный из ямщичьего яма в город, в 1776 году; в 1779 году стал он снова ямщичьим ямом, в 1802 произведен вторично в уездные города, каким остается и до сегодня.

Несмотря на замечательную скудость исторических данных, касающихся Крестцов и их окрестностей, следует, однако, упомянуть о следующих двух.

Есть полное основание полагать, что Батый, полонив Русь и направляясь на северо-запад к Новгороду, доходил только до здешних мест. Новгородская летопись сообщает, что, в 1238 году, Батый, «гонятися от Торжку оли до Игнача креста, за 100 верст от Новагорода», не пошел далее, а повернул вспять; Карамзин замечает, что тогдашние версты были вдвое длиннее теперешних, так что указанное летописью расстояние до Новгорода верно, а болота и леса представлялись, действительно, непроходимыми. В 1327 году Крестцы вспоминаются в числе местностей, опустошенных крымцами. Как поворотный пункт Батыева похода на Русь, скромные Крестцы но лишены, следовательно, самого выдающегося значения, и если бы ставить памятники не только людям, не только сражениям, но и другим фактам высокого значения, то сгинувший «Игнач крест», несомненно, подлежал бы восстановлению.

Другое историческое воспоминание несет на себе сходный с этим характер. Оно касается 1609 года и сохранено в Никоновской летописи. Когда, победив поляков под Калязином, Михаил Скопин-Шуйский сносился оттуда с городами севера, собирая великую защиту, он, желая действовать по-прежнему в союзе со шведами, послал Одадурова с дворянами вдогонку за де-ла-Гарди, уходившим к границе, вследствие недовольства своих войск; эти дворяне нагнали шведов в Крестцах и от имени Скопина обещали им 6,000 рублей деньгами, 5,000 рублей соболями и уступку города Кексгольма за помощь нашим войскам, долженствовавшим идти на выручку Сергиевской лавры. Шведы согласились и пошли назад к Калязину, чем и обусловились последующие, очень важные события.

Год спустя, двадцатитрехлетний Михаил Скопин-Шуйский, освободивший лавру, взявший Москву, «еще не спасший, но спасавший отечество», весь окруженный славой и поклонением народным, юный и скромный в своем величии, был отравлен на пиру женой Дмитрия Шуйского, дочерью Малюты Скуратова; де-ла-Гарди, бывший другом Скопина, предупреждал его об опасности. Насколько проклятое имя Малюты Скуратова являлось в то время воплощением духа злобы, крови и тьмы, настолько яркой утренней звездой светит нетленная память Михаила Скопина-Шуйского. Он, двадцати трех лет от роду, в дружбе с двадцатисемилетним де-ла-Гарди, на темном фоне лихолетья, с его пожарищами и изменами, являет такой световой блеск в нашей истории, который еще ожидает своего художника; едва ли подыщется нечто подобное Михаилу Скопину-Шуйскому в других историях; в нем вся прелесть и свежесть Иоанны д’Арк и величественное очертание мифологических героев, вдохновлявших Гомера.

Крестцы несут свое имя, вероятно, от того, что здесь скрещивались пути Новгород-Валдай и Боровичи-Демянск; жителей в городе немного менее 3,000 человек; следы пожара 1886 года исчезли еще не совсем. Центр гористого уезда — город расположен в местности довольно ровной, и в ясный солнечный день не лишен миловидности, в которой главную роль играют, конечно, церкви с их высокими маковками и сияниями православных крестов.

Местный собор екатерининского времени 1777 года; на восьми гранях купола, лежащего не на барабане, а на стенах, — изображения святителей; над люстрой — Саваоф; по стенам в рисованных рамах тоже изображения святых бытописаний; вся эта живопись не старее пятнадцати двадцати лет. В зимней церкви три престола, в летней два; выкрашен собор снаружи в голубую краску. Подле него расположены почти все учреждения, помещающиеся в зданиях того же екатерининского времени, что и собор: острог, больница, казарма, управление уездного воинского начальника. В тюрьме нельзя было не обратить внимания на хорошо устроенную церковь и не припомнить при этом деятельность бывшего новгородского губернатора Э. В. Лерхе. У нас вообще легко забывают видных административных деятелей, и это совершенно неправильно, потому что следы их честной, хорошей и долговременной заботливости, — в данном случае немного менее двадцати лет, — переживают не одно десятилетие. память названного губернатора, по всей Новгородской губернии, сохраняется повсюду, и множество благотворительных учреждений и прекрасно устроенный в Новгороде музей древностей, археологии и этнографии с богатой библиотекой, не говоря о многом другом, живо напоминают эту деятельность. Записывая впечатления пути, следовало вспомнить и о ней.