Около шести часов вечера открылся с дороги вид на Великие Луки. Вид этот, когда подъезжаешь к городу с юга, не особенно красив: местность открытая, ровная, и только маковки одиннадцати городских церквей, в том числе двух монастырей, оживляют однообразную значительно раскинутую линию построек.
Собор Великих Лук о пяти синих куполах, с зеленым шпилем колокольни, помещается между валами старой крепости; подле него находятся все воинские учреждения. Старейшая часть постройки, кубическая, резко выделяется от позднейших пристроек. Плоский купол накрывает церковь; железные связи и голосники виднеются в обилии; иконостас двухъярусный, довольно плоского профиля, золоченый; иконы Спасителя и Богоматери по сторонам Царских дверей сияют в богатых ризах; над иконостасом нарисовано синим по белому подобие шатра, под короной. Воскресенский собор заложен Петром I в 1682 году и в нем имеются две иконы, пожертвованные царями Петром и Иоанном Алексеевичами. Оба придела 1819 и 1826 годов, иконостас — 1792 года.
Жителей в Великих Луках около 7,000 человек; евреев здесь 88 семейств, или 505 человек; их почти не знали здесь до 1866 года, до пожара Невеля, когда последовало Высочайшее разрешение поселиться здесь невельским погорельцам-ремесленникам. Высочайшая милость касалась только ремесленников, но кто же из евреев не ремесленник чего-либо? Наплыв их сюда из года в год растет, главная торговля направляется на Витебск, и прокурорскому надзору дают они много работы: в Великих Луках, как известно, существует свой окружный суд, — отличие, которое имеют очень немногие из наших уездных городов.
Много было у Великого Новгорода крепостей и городов, но «ключом южных его владений», как говорит Карамзин, служили Великие Луки. Началось тут, по преданию, с разбойничьего гнезда, устроенного будто бы на излучинах реки Ловати, в 90 верстах от имевшегося города Холма, — гнезда, устроенного неким разбойным человеком, «дородным и великим», Лукой по имени, бежавшим сюда с товарищами из Новгорода. Всех грабил Лука, всех, кто только наваливал на страну: кривичей, новгородцев, полочан, чудь, финнов, эстов и своих земляков холмитян; много их было тогда всяких, двигавшихся с места на место людей, искавших, где им устроиться, потому что в этой каше пестрых народов, напиравших один на другого, трудно было разобраться — кто свой, кто чужой и где кому окончательно сесть.
Первое летописное сведение о Великих Луках имеется под 1155 годом; он назван «Новгородским, обширным и укрепленным» пунктом. Должно быть, крепкие стены города являлись причиной того, что он неоднократно принимал участие в междоусобиях удельных князей, сидевших в нем, что он отражал всяких врагов и даже сам, со своими горожанами, ходил в 1205 году на «поиск», и очень удачно, в соседнюю Ливонию. Когда вся Русь надолго зачахла под монголами, Новгород со своими землями и самым юго-восточным, обращенным к татарам, «надежным оплотом народной державы», Великими Луками, их власти не подпал, хотя и платил ордынские дани.
Первый раз подчинились Великие Луки чужому человеку, а именно Витольду литовскому, в 1405 году; вслед затем, подобно тому, как они служили разным князьям в междоусобицы опорным пунктом, стали Великие Луки предметом распрей между Новгородом и Псковом до тех пор, пока не пришел конец самому Новгороду и в 1477 году не взял его, призывавшего к себе на помощь Казимира литовского, Иоанн III.
Характерно для Великих Лук то, что, думая откупиться от русского царя, новгородцы предлагали ему взять Великие Луки; не будь это приобретение вкладом ценным, новгородцы, конечно, не смели бы предложить его царю, отклонившему, однако, это предложение вследствие простой уверенности, что если возьмет он Новгород, то пригороды, как бы они ценны ни были, достанутся ему и сами собой. А что Великие Луки были одним из ценнейших пригородов, видно из участия их в торговле ганзейского союза; в том, что они имели свое вече с колоколом, имели наместников и князей, присылавшихся из Новгорода, что они правили свой суд и что раз в год, в Петров день, наезжали в Луки из Новгорода «именитые граждане» для выслушивания жалоб на наместников и решения важнейших местных дел.
Если ограничиться воспоминанием только самых крупных фактов из истории Великих Лук, то следует вспомнить 1580-й год, время нашествия на Россию Стефана Батория. Польский летописец Стрыйковский описывает, из каких именно конных и пеших гетманов, воевод и старост, из каких поляков, венгерцев и рыцарей составлена была 44,000-я рать Баториева, шедшая на Луки, имевшие только 6,000-й гарнизон. «Многолюднейшим, обширнейшим и богатейшим городом после Москвы и Пскова», — говорит историк псковского княжества, — были тогдашние Великие Луки; они имели замок и были хорошо укреплены, и в то время, как царь Иоанн IV испрашивал у короля польского чрез послов своих, Сицкого и Пивова, пощады, великолучане стойко отстаивали свой город, продаваемый царем и громимый большой артиллерией. 5-го сентября удалось полякам подвести мину под большой пороховой погреб, и одновременно со страшным взрывом устремились они на приступ. Семь тысяч русских голов, говорит Стрыйковский, меньше чем в один час времени, слетело с плеч, и продолжительная бойня кончилась тем, замечает Карамзин, что Баторий взял «пепелище, облитое кровью, покрытое истерзанными телами и членами».
Утвердившись на Ловати, Баторий, имея центр зимних квартир в Великих Луках, пошел далее к Торопцу, Холму, на Старую Руссу. Мольбу о милости, не удавшуюся Сицкому и Пивову, Иоанн IV поручил иезуиту Поссевину, уступая врагам пятьдесят шесть городов, в том числе и Великие Луки. В сказках русского народа, Сахарова, имеется песня о том, как шел польский король:
На первый-то город на Полотский,
На другой-то город на Велики Луки,
На третий-то город на батюшку Опсков-град,
Он и Полотский город мимоходом взял,
А Велики Луки он насквозь прошел.
В песне этой говорится также, как защищал Псков воевода Иван Петрович князь Шуйский и как, наконец, «насилу король сам-третей убежал».
Не лучше были времена самозванцев; весь север России оказался размежеванным между шведами, поляками и самозванцами; много вредили и свои воровские люди. В ночь на Рождество 1610 года некий изменник Валуев святотатственно ворвался в Великие Луки и напал на граждан, молившихся в церквах, перерезал, кого мог, награбил, что удалось, и предал город пламени. Двенадцать недель после этого валуевского погрома оставался город пустым и представлял из себя великое пепелище. С 1668 кода, после нападения польских жолнеров на предместья, Великие Луки, опустошенные, разграбленные, захилевшие, не видели более под стенами своими неприятеля, но не пришлось им и до настоящего времени приблизиться, хотя отчасти, к блеску своего былого. Временно думали великолучане, после Петра I, поправить свои дела контрабандной торговлей, пользуясь близостью к западной границе, и только отнесение границы, при Екатерине II, более на запад прекратило это временное, незаконное средство наживы. Печальные, но славные судьбы города рассказаны и изданы одним из великолучан, покойным редактором «Русской Старины» М. Семевским.
За время позднейшего мирного существования города следует упомянуть, что здесь дважды пребывал Петр I и, готовясь к войне с Карлом XII, повелел строить крепость, состоявшую из бастионов с равелинами и валом в десять сажен вышины, ныне наполовину осыпавшимся; еще в 1852 году валы эти были так высоки, что из-за них виднелся только крест соборной церкви, теперь видны и купола; на узких каменных воротах значится 1704-й год. В награду за все тягости, понесенные местным народом в Северную войну, царь Петр дал псковичам и великолучанам льготу исключительного права торговли в Нарвском порте, но Екатерина I уничтожила это право. Великие Луки посещали: Екатерина II, Александр I и Николай I.
