К семи часам пополудни, не доезжая двадцати пяти верст до Невеля, экипаж свернул с шоссе в сторону и, проехав по грунтовой дороге густым сосновым бором, около шести верст, доставил путешественников в усадьбу генерал-адъютанта Жуковского, Канашево, где предполагался ночлег. Усадьба расположена на берегу озера, имеет хороший парк, оранжерею, обрамлена возделанными полями и недалека от селений. Замечателен экземпляр померанцевого дерева, весь отягченный плодами, красовавшийся в столовой и свидетельствовавший о внимании и достоинствах садовода.
Исторические судьбы этих мест очень любопытны и очень стары. В пяти верстах отсюда есть озеро Озерище с остатками городища на острову и с какими-то следами свай, тянущихся посредине озера в длину его и поэтому необъяснимых; недавно, не вдали отсюда, найдено около пятисот монет Годунова, Лжедимитрия, Алексея Михайловича. В древнейших летописях о самом Невеле не упомянуто, но о находящемся в пятнадцати верстах от него селении Еменец говорится в новгородской летописи под 1185 г. В августе 1562 года, в девяти верстах от Невеля, на перешейке между озерами Череско и Мелкое, разбит поляками князь Андрей Курбский, что послужило одной из причин осложнения отношений между ним и царем Иоанном Грозным.
Много раз переходили эти места от русских к полякам и обратно. В 1649 году король Иоанн-Казимир пожаловал невельское староство, замок и город Невель, равно как и Себеж, литовскому гетману Радзивиллу, за его успехи в войнах с Россией, и этим основал одно из богатейших польских состояний, существующее до сих пор, но только под другими кличками и на других местах. Это прочное утверждение здесь кровного польского магнатства нанесло последний удар древнему православию, — удар, отзывающийся и поныне. Еще в 1436 году учреждена в Литовском княжестве инквизиция против «еретиков и отщепенцев», то есть против православных; в 1596 году возникла уния и в ней народилась и созрела личность архиепископа полоцкого, Иосафата Кунцевича, гнавшего православие вовсю, закрывавшего православные храмы, убивавшего монахов и убитого, наконец, когда чаша долготерпения переполнилась, в Витебске, в 1623 году. Кунцевич, кажется, причтен к лику святых католической церкви.
Невель и Себеж, владения Радзивиллов, много испытали за это время религиозных и других гонений, и не от того ли плакали неоднократно очи Богородицы на Себежской иконе, находящейся ныне в Опочке? В челобитной жителей города Невеля, поданной Петру Великому, значится, между прочим: «Изволь подать нам бедствующим совет и помощь, и защитить нас от льва рыкающего и денно и нощно поглотить нас умышляющаго». Но прямой помощи Петр I оказать этой злополучной окраине не мог; в 1707 году, в войне с Карлом XII, войска его заняли Себеж и окрестности, и только в 1772 году, при первом разделе Польши, отошла к России Витебская губерния, и гонения на православие, изменив свой личину, стали из явных тайными. воссоединение униатов последовало, как известно, 25-го марта 1839 года, но отклики давнишних поползновений католичества имеются и теперь.
Много могил и городищ рассыпано в этих местах, прямым следом тяжкого, боевого прошедшего. Особенно характерны так называемые Жанвильские курганы или сопки, составляющие три отдельные группы, две — по сотне курганов в каждой и одна — около семидесяти. Такой группировки следов смерти в количестве трехсот курганов — поискать; некоторые из курганов вскрыты, но большинство остается нетронутыми и сохраняет, конечно, для будущих людей не один подарок. Вконец разрушен другой живой след прежнего времени, это — так называемые «панцирные бояре» вошедшие теперь в общую скромную рубрику сельских обывателей. Это было нечто вроде польского казачества и, отчасти, аракчеевских военных поселений. Польские короли считали за нужное по окраине Московского государства поселять мещан и вольных людей, с тем условием, чтобы они, пользуясь бесплатно землей и другими правами, были готовы во всякое время выступить на войну против России и имели для этого доброго коня, панцирь, шлем, меч, копье, цветное платье и шпоры. Особая королевская грамота 1547 года точно определила права их; ряд королей, включительно до Станислава-Августа в 1764 году, подтверждал эти права, сходно с подтверждением прав различных прибалтийских сословий. но в 1772 году, по присоединении Белоруссии к России, панцирные бояре, многим из которых жаловалось в свое время дворянство, скромным образом записаны в «крестьян дворцовой канцелярии», так что о прежде звеневших здесь рыцарских шпорах, звук которых пугал бы местных евреев, нет более и помину.
Останавливаясь на исторических событиях, нельзя не вспомнить, что здесь же, вслед за Северной войной и свалками с Польшей, совершились важные дела в 1812 году, в июле и августе; здесь, прикрывая вторгнувшимся французам путь на Ригу, куда направлялся Макдональд, и к Петербургу, куда должны были идти Удино и Сен-Сир, действовал граф Витгенштейн. С нашей стороны имелось налицо до 25,000 человек, со стороны французов — 40,000. Воспользовавшись разобщением Макдональда и Удино, Витгенштейн составил превосходный план: заняв центральную позицию, выждать переправы французов на правый берег Двины и напасть всеми силами на ближайший к нему из корпусов. План этот, как известно, удался вполне, и бой под Клястицами, в двадцати пяти верстах от Невеля, окончился полным поражением Удино; на следующий день, 20-го июля, под Боярщиной, тоже близко отсюда, пал генерал-майор Кульнев, один из наиболее народных героев Отечественной войны, нечто вроде Скобелева, отважный до самозабвения, щедрый до беззаботности и любимый солдатами безгранично; сам он называл себя «Люцинским Дон-Кихотом». Люцин, место его рождения, находится близко к тому месту, где ядро оторвало ему обе ноги; но между колыбелью и могилой героя, лежащими по соседству, юный тогда генерал успел прославиться в целом ряде походов на Дунае, в Польше, в Финляндии. Лихой и настойчивый, Кульнев возымел, между прочим, как видно из письма его к брату, писанному в 1805 году, своеобразную мысль: «поймать Бонапарта и принести его голову в жертву первой красавице; прошу не называть это химерой: заклинаю тебя, это мои чувствия», — писал он. Характерной для времени и для Кульнева мысли этой не суждено было, однако, осуществиться; Кульнев был похоронен недалеко от Клястиц, подле Сивошина перевоза, но в 1816 году тело его перевезено в деревню его шурина, а затем схоронено окончательно в церкви села Инзельберг, принадлежавшего его брату.
От Канашева до Невеля двадцать пять верст; в Невель путники прибыли 19-го июня около 101/2 часов утра. Город лежит в местности довольно ровной, совершенно голой, при впадении небольшой речки Еменки в Невельское озеро. На небольшой возвышенности находился замок, но от него сохранилось только имя и очень небольшие следы. Речка Еменка, пройдя озеро, впадает в Ловать, и Петр I, будучи в Невеле в 1705 году, думал соединить её верховье с рекой Оболью, впадающей в Западную Двину, то есть, открыть внутренний путь между Ладожским озером и Рижским заливом; но затраты не окупались выгодами, и дело было оставлено. Характерно, что водораздел, на котором предполагалось рыть канал, называется здесь в простонародье «рабщизной»; рабство, как известно, было постоянным спутником католичества и панства, в смысле гораздо худшем, чем наше крепостничество, и тут расцветало оно вполне и еще сказывается многими особенностями.
Вид на Невель с шоссе недурен; влево высится собор, рядом с ним костел, вправо маковки православного монастыря. Население Невеля около 7,500 человек, из них 3,896 евреев, со значительным придатком пришлого люда; из числа 1,400 домов, только 42 каменных. Собор, под восьмигранным куполом на четырех столбах, далеко не производит впечатления богатого; образов мало, иконостас и староват, и плох, так что благолепия, к которому привык русский глаз, здесь не имеется. Храм построен в 1809 году, но сгорел в 1865 и подновлен в 1866 году.
Соседний с собором заштатный мужской Преображенский монастырь построен в 1732 году, но сгорел и подновлен одновременно с собором; купол в монастырском храме восьмигранный, иконостас трехъярусный, окраска стен — желтое с голубым — тем резче и неприятнее, что образов очень немного, да и те, что есть — бедны. Монахов всего трое, в том числе игумен; послушников шесть. Сравнительно с этими данными, доходы монастыря, достигающие, кроме исполнения треб, 1,200 рублей, кажутся слишком большими, а бедность церковной обстановки слишком выразительной; несомненно, что для церковного благолепия своими средствами могло бы быть сделано несравненно больше.
