* * *

Я остаюсь в офисе еще на несколько часов, занимаясь делами, проверяя те, которые требуют моего внимания, и просто избегая мыслей о Мелиссе хотя бы на несколько секунд. Это нелегко, когда все, что я могу вспомнить, — это выходные, которые я провел с ней. Достаточно одной секунды, чтобы ее лицо промелькнуло в моем сознании, чтобы мои штаны натянулись. Сказать, что у меня все плохо, все равно что сказать, что солнце — маленькая звезда.

Решив, что мне все равно, что обо мне скажут, если я позвоню так скоро, я поднимаю трубку и нажимаю на ее имя.

После нескольких гудков я слышу ее задыхающийся голос, и мое сердце мгновенно набирает скорость.

— Алло?

— Мелисса. — Боже, одного ее голоса достаточно, чтобы забыть обо всем дерьме на свете.

— Грег, — возможно, я выдумываю, но почти уверен, что она просто выдохнула мое имя, и этого достаточно, чтобы мое эго взорвалось. Да, она может играть в злую игру «держись подальше», но она не так равнодушна, как хотела, чтобы я поверил.

— Сегодня был долгий день, детка, и я приглашаю тебя на обед. Сбеги со мной и давай поедим чего-нибудь.

— Это было бы приятнее, чем мои нынешние планы. Сегодня я не могу сбежать, Грег. И я не уверена насчет завтрашнего дня. — Если бы не сожаление в ее голосе, я мог бы подумать, что она отмахивается от меня.

— Что происходит, Мелисса?

— Тебе не о чем беспокоиться, просто семейные проблемы. — Я знаю, что еще рано, и она не доверяет мне, но это дерьмо все еще немного жжет. Я ничего не могу с этим поделать. Это то, кто я есть, и я хочу все исправить для нее.

— Ты же знаешь, что можешь поговорить со мной. Я понимаю, что ты не хочешь, чтобы я лез в твои дела, пока ты не узнаешь меня получше, но если тебе нужно поговорить, не отгораживайся от меня.

Наступает долгое молчание, и я почти слышу, как в трубке раздается:

— Я знаю. Мне просто нужно разобраться с этим, хорошо? — Возможно, мне это не нравится, но пока я могу дать ей это.

— Да, Красавица… пока.

— Ты так расстраиваешь, Грег Кейдж. — По крайней мере, смех и легкость, с которыми она прощалась со мной, вернулись.

— Я хочу увидеть тебя в ближайшее время, и я не приму отказа. Закончи свои семейные дела, но позвони мне завтра. Если завтра ты не позвонишь, я приеду к тебе. Обед, ужин или, блядь, поздний завтрак.

— Ладно, хорошо. Я позвоню тебе завтра и сообщу, что происходит. Тебя это устроит? — Умная соблазнительница.

* * *

Следующий день ненамного лучше для моего рассудка. Идти на работу по золотому тротуару почти комично, и я мог бы начать день позитивно. Но войти в офис и увидеть Эмми в слезах, Купа, расстроенного тем, что он ни черта не смыслит в женщинах и не знает, как их исправить, Бека, переживающего и утешающего Эмми, и Мэддокса, пробивающего дыры в его кабинете, — все это не предвещает хорошего начала.

Я разрываюсь между необходимостью защитить Эмми и ее невинную, чистую любовью к мужчине, который не может ее принять, и мужчиной, который был мне братом на протяжении многих лет. Я знаю предысторию и знаю, что в ближайшее время она не станет лучше.

Теперь, когда Аксель наконец-то уехал на неделю, все тяжелое дерьмо ложится прямо на мои плечи. Лучшее, что кто-либо может получить от Эмми, — это то, что с ней все в порядке. Она успокаивается, когда я отвожу ее в сторону и напоминаю о нашем предыдущем разговоре. Я понимаю ее, правда. Некоторые из нас посланы на эту землю, чтобы исцелять, делать жизнь других ярче, а когда этим людям не нужна наша помощь, наша любовь? Мы принимаем это близко к сердцу. Что бы я ни говорил, с ней это не изменится, но этот разлад в офисе, черт возьми, должен прекратиться.

После этого все идет комом. У нас есть проблемные дела, компьютеры выходят из строя, а Мэддокс все еще валяет дурака в офисе. Если я знаю, что увижу Мелиссу сегодня, я почти могу принять весь этот дерьмо, но уже зная, что этого не произойдет, это только усиливает мое плохое настроение.

К середине дня я не могу больше терпеть и наконец звоню ей. Я попадаю на ее голосовую почту и оставляю короткое сообщение с просьбой позвонить. Ее ответное сообщение коротко и по существу:

— Сегодня не могу, слишком много семейных дел. — И у меня все внутри переворачивается. Без причины, но мое чутье никогда меня не подводит. Что-то происходит, и я не могу помочь ей, не зная, что именно у нее за дела.

Это ощущение невозможности помочь — новое для меня. Последние почти пять лет я была опорой, поддержкой, силой, способной помочь, и это почти заставляет меня чувствовать, что я делаю что-то, что заставило бы Грейс гордиться мной. Что-то лучшее, чем все те годы, которые я провел впустую, живя за счет выпивки и шлюх на дороге.

Я хочу стать таким человеком для Мелиссы, и меня убивает, что она не пускает меня к себе. Разум твердит мне, что надо потерпеть, что все только начинается, и кто же так доверяет кому-то через неделю? Но мое сердце, черт возьми, мое сердце говорит мне, чтобы я сейчас же поехал к ней и потребовал, чтобы она меня впустила.

Безумие, знаю… Но, я чувствую и уверен в этом. Она женщина, которая стоит всех проблем и, если мне не изменяет интуиция, она может быть той, кто залечит мои, даже самые глубокие, раны.

Когда мой телефон звонит прямо перед закрытием и я вижу имя Мелиссы на экране, мое сердце подпрыгивает. Как маленькая сучка, оно прыгает прямо мне в горло. Одна неделя, и я уже так глубоко увяз, черт возьми.

— Соскучилась по мне? — Ожидая получить в ответ какую-нибудь дерзость или хотя бы приветствие, я слышу тихий всхлип, который раздается в трубке, и мое сердце тут же падает вниз. — Мелисса? Что случилось? — Хватаю ключи, даже не зная, куда ехать — это рефлекторная реакция. Я выхожу за дверь, несколько раз дернув подбородком в сторону остальных, и покидаю стоянку. — Детка, где ты?

Ей требуется несколько минут, чтобы взять себя в руки, и когда она заговорила, в ее тоне не было печали. Это чистая ярость

— Я убью эту маленькую суку, Грег. Моя машина может быть дерьмом для кого-то, но она моя, и она важна для меня. Конечно, это кусок дерьма, но это МОЙ кусок дерьма!

В этот момент я должен съехать на обочину. Несмотря на непреодолимую потребность связаться с ней и исправить то, что, черт возьми, только что произошло, я ни за что на свете не могу понять, о чем, черт возьми, она говорит.

— Детка, я пытаюсь понять, о чем именно ты говоришь, так что не могла бы ты рассказать мне поподробнее? — Я наклоняюсь вперед и пытаюсь снять напряжение с шеи.

— Ладно. Позволь мне изложить это так, чтобы ты понял. Твоя маленькая преследовательница? Возможно, ты был недостаточно откровенен с ней, когда порвал. Мне хотелось бы думать, что я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы ты не морочил мне голову и не пытался так сильно заставить меня открыться. Так что представь себе мой шок, когда она появляется на моей работе и разбрасывается своим дерьмом!

Боже.

— Скажи мне, что ты шутишь, Мелисса.

— Думаешь, я бы сейчас звонила тебе, чтобы ты приехал за этим мусором, если бы у меня не было серьезных намерений?! — От ее крика я чуть не выронил трубку.

— Где ты?

— В офисе, знаешь, у себя на работе, где есть дети, семьи и все эти счастливые семейные флюиды? Да, эти флюиды просто взорвались нахуй, когда «Сталкерша Сью» пришла ко мне на работу, крича о том, какая я шлюха из-за того, что ты порвал с ней! ПОТОМ, когда мы, наконец, вытащили ее из офиса и у меня было немного времени, чтобы успокоиться, я выхожу на улицу и вижу, что она РЕЖЕТ МНЕ ШИНЫ чертовым ножом! Так что, поскольку я не могу вести машину с четырьмя спущенными шинами, я все еще на работе.

Как я мог этого не предвидеть? Ну, может быть, не это, но черт бы побрал Мэнди и ее ебанутое дерьмо.

— Звони в полицию, детка, я буду там через пятнадцать минут. И, Мелисса?

— Что? — выплевывает она.

— Возможно, сейчас не лучшее время упоминать об этом, но весь этот огонь и страсть, которые ты бросаешь в меня? Детка, ты меня так возбудила, что будет чудом не овладеть тобой в ту же секунду, как я встречусь с тобой взглядом.