– Ветреница приняла твой обет, – торжественно сообщила настоятельница, – а теперь идём в термы – готовить из тебя невесту проклятого короля.

Ну наконец-то! А то у меня уже, наверное, даже губы синие!

Правда, характеристика жениха мне не очень понравилась. Как согреюсь, обязательно уточню, почему короля называют проклятым.

Пока опять шли куда-то по коридорам, я представляла себе эти самые термы в условиях монастыря. Конечно, это будут не римские сооружения, где горожане проводили дни напролёт, не только посещая в голом виде горячие комнаты, бассейны и ледяные купели, но и – в одетом – спортивные залы с библиотеками. И не современные с закосом под старину. Почему-то я думала, что это будет тёплая комната без окон с душевыми кабинками – монахини же не должны нежиться в ваннах. На крайний случай – ряд бочек с горячей водой.

Но действительность меня поразила до глубины души. Ортания потянула на себя тяжёлую, окованную железом деревянную дверь, и мы вошли в просторную соляную пещеру! В её центре разлилось голубое, дышащее сизыми клубами пара озеро, а между белёсых стен гулял горячий ветер. От влажности и высокой температуры мне даже стало трудно дышать. Ночнушка мигом облепила тело, а волосы подпрыгнули завитушками. Но зато я сразу согрелась и обратила внимание на огромное овальное зеркало, висевшее на одной из стен. И вроде нет в этом ничего удивительного, но пар!.. Оно должно было запотеть! Но нет. Вопреки земным законам зеркальная гладь ясно показала результат проведённых надо мной магических манипуляций. Я помахала руками, разгоняя влажный туман, и уставилась на смотревшую на меня девушку. Да, внешнее сходство между мной и Амираной действительно колоссальное, но всё же в отражении была не я. Я такой и в восемнадцать лет не была. Я тогда усиленно училась, носила очки и короткую стрижку, чтобы не тратить время на укладку. А пластику носа, сломанного во время катания на горных лыжах и заполучившего вследствие этого знатную горбинку, я тогда ещё не сделала.

Я стянула с себя мокрую рубаху и продолжила осмотр. Какие ещё новости меня ожидают?

Амирана никаких травм на лице, в отличие от меня, не имела, зрение над книгами не портила и вообще, судя по всему, занималась только отращиванием шикарной гривы, пушистых ресниц, налитой груди и подтянутой попы, а вот всё лишнее она беспощадно убирала. Ну или это монахини сделали Амиране магическую депиляцию и коррекцию бровей.

– Некогда глазеть. Насмотришься позже! – прекратила моё знакомство с новой внешностью настоятельница. – Полезай в терму. Нужно закрепить результат. Иначе облик Амираны сползёт с тебя уже через пару дней.

– А, так это не навсегда? – протянула я немного разочарованно.

Всё же в двадцать пять уже начинаешь ностальгировать по свежести восемнадцати лет.

– Закрепим и дадим с собой закрепители. Считай, что навсегда, – обнадёжила помощница Ортании, засучивая рукава серой рясы.

Потом меня мылили, натирали, поливали маслами, а в конце золотой краской нарисовали маленькие завитушки.

– Запоминай, Мира. Раз в неделю будешь обновлять знаки сама, и внешность твоя не изменится, – приговаривала одна из сестёр, рисуя кисточкой под коленями, на сгибах локтей и под грудью. – Краска высохнет, и рисунки побледнеют, станут практически незаметными, но как только поднесёшь кисточку – знак проявится. Сможешь обвести старый.

– Только не забывай! Пропустишь время – начнёшь стареть! – стращала Ортания.

– А если краска закончится? Где мне её брать?

– Там лет на сто хватит! – успокоила монашка-татуировщица.

– Отлично! – порадовалась я, что одной проблемой меньше.

– Не спеши радоваться, – тут же обломала настоятельница. – Внешность, искра и отсутствие развитых магических каналов – это, Мирослава, только малая часть того, что тебе требуется. Самое главное – характер и воспитание, а вот тут, боюсь, мы тебе помочь не в силах.

Да конечно, боится она. Она не боится, а злится. Если бы могла – давно бы уже вшила в меня свои амулеты, и дело с концом. А так попотеть придётся.

– Не бойтесь, матушка, лучше расскажите мне всё подробно. Увидите – новые знания я схватываю на лету.

– Я буду показывать и рассказывать. Ацена, отправляйся к воспитанницам, – распорядилась Ортания и упала в соляное кресло, выросшее прямо из пола рядом с шезлонгом, на котором лежала голая я.

Тихая серая сестра выскользнула из соляной пещеры, а матушка махнула рукой в сторону зеркала. Оно пошло рябью, превращаясь в окно или скорее экран, транслирующий вид на унылую комнату, где находились две девушки. Хотя нет, девчонки! Лет двенадцати и четырнадцати. Они вышивали и беседовали. Лица у них при этом были… если смягчить – одухотворённые, а если говорить прямо – красивые, восторженные, но глупые-преглупые. Под стать разговору, который они вели.

– Я хочу родить трёх сыновей и чтобы за каждого муж мне дарил эльфийский шёлк. Только разноцветные мотки, а не за каждого одного цвета, – мечтательно обронила младшая, приглаживая рукой узор.

– Глупая ты ещё, Нежина, – с очень ласковой улыбкой, как будто отвесила самый лучший комплимент, ответила та, что постарше. – Это так мелко. Мужья у нас будут самые щедрые и богатые. Просить нужно не эльфийский шёлк, а фейскую бархатицу. Из неё знаешь какие выходят картины?!

– Ох! Даже фейскую бархатицу?! Скорее бы замуж!

И взгляды в потолок такие мечтательные-мечтательные!

Они это серьёзно? Я посмотрела на Ортанию и поняла: да, серьёзно. Похоже, тут моего актёрского таланта действительно может не хватить…

Но шоу только начиналось, и вскоре в комнату к девочкам вошла монахиня. Наверняка та, которую отправила настоятельница, но точно не скажу – серые все на одно лицо.

– Нежина, Вальтурия, пришло время повторить правила, – сказала она, хлопнув в ладоши.

Девчонки отложили вышивку и взлетели со стульев, словно бабочки. Хоть их одежда и была такой же серой, как у монахинь, но всё же грация послушниц напомнила мне об этих лёгких существах. Назову их для точности «моль».

– Идеальная фениксианка должна быть… – начала монахиня.

– Всегда доброжелательна, скромна и не любопытна, – подхватили хором восторженные моли.

– Потому что мужу…

– Не интересны капризы и желания жены.

– Но он….

– Наш господин и повелитель, поэтому мы рады услужить.

– Что должен видеть муж, когда его взгляд обращается к жене?

– Улыбку на безупречном лице и красивую фигуру…

Ну и далее в этом духе.

– Я поняла, можете переключать канал с дрессированными зомби, – проворчала я, повернувшись к настоятельнице.

Мне не хотелось больше смотреть на этих несчастных кукол, в которых превратили девочек. К тому же я начала закипать, жалея, что так опрометчиво дала Ортании клятву не вредить монастырю. Я бы с удовольствием разогнала их ветреную богадельню прямо сейчас, будь такая возможность, а теперь к поискам этой возможности добавится ещё и поиск способа обойти собственное обещание.

– Я не поняла часть слов, которые ты произнесла, Мирослава, – холодно сообщила настоятельница. – Старайся избегать их в своей речи. Вообще старайся говорить меньше. Желательно отвечать герцогу односложно: «нет» или «да».

– Принято, – буркнула я, признавая разумность совета.

– Но продолжим. Я не уверена, что ты правильно поняла увиденное. Попробуй повторить образы юных фениксианок с правильным воспитанием.

Я сделала максимально глупое лицо, растянула губы в улыбке и пропела, скопировав интонации девчонок:

– Я буду счастлива стать племенной кобылой для вашего короля.

– Это провал, – скорбно заявила помощница настоятельницы.

– Надо всё же готовиться к побегу, – поддакнула ей одна из сестёр.

– Герцог разоблачит её через сто метров пути! – всхлипнула другая.

– Мирослава! Ты не поняла главного! – повысила голос Ортания и вскочила с соляного кресла. – Наши воспитанницы верят в то, что говорят, и всей душой стремятся к жизни, которая их ждёт!