нормой (хотя, конечно, довольно интересной нормой) прямая передача из любой

точки нашей планеты какого-либо важного события — от футбольного матча до

возвращения на Землю космического корабля.

А ведь все это — и многое другое в подобном роде — трудно назвать иначе

как великими свершениями! Великими свершениями научного и технического

творчества!

Мы сейчас много (иногда мне кажется, что даже слишком много) говорим об

НТР — научно-технической революции, о том, что она дает людям, и о том, чего, в свою очередь, требует от людей. Так вот, среди этого «чего требует», я думаю, не на последнем месте должно бы фигурировать умение восхититься тем, что

сегодня

343

привычно, но еще вчера было чудесно. Умение сохранить в себе ощущение этой

чудесности, умение оценить его, сравнивая не с тем, что есть сегодня, а с тем, что

было до него.. Все это нужно прежде всего не для фиксации чьих-то заслуг и

воздаяния кому-то соответствующих почестей, а для самого человека эпохи НТР.

Для его собственного нравственного облика, уровень которого, наверное, не

менее важен для общества, чем все окружающие этого человека машины: от

электронно-вычислительных до стиральных.. Потому что иначе неизбежно

возник бы вопрос: для чего и для кого они все?.

Закончить разговор об этом я хотел бы небольшим, но, мне представляется, очень показательным примером.

18 июня 1975 года — в тот самый день, в который тридцать восемь лет назад

В. П. Чкалов, Г. Ф. Байдуков и А. В. Беляков отправились на одномоторном

самолете АНТ-25 в беспосадочный перелет из Москвы через Северный полюс в

США, — по тому же чкаловскому маршруту вылетел четырехдвигательный

реактивный Ил-62м, пилотируемый экипажем во главе с известным гражданским

летчиком заслуженным пилотом СССР, Героем Социалистического Труда А. К.

Витковским. Среди пассажиров были участники того, первого, ставшего

достоянием истории перелета — Герои Советского Союза Георгий Филиппович

Байдуков и Александр Васильевич Беляков, а также сын Валерия Павловича

Чкалова — И. В. Чкалов. Они летели, чтобы принять участие в открытии

монумента в честь первого беспосадочного перелета из СССР в Америку.

Маршрут протяженностью около девяти с половиной тысяч километров

мощный Ил-62м преодолел без малого за одиннадцать часов — почти в 6 раз

быстрее, чем тридцатью восьмью годами раньше АНТ-25. Преодолел спокойно, без каких-либо драматических ситуаций, вроде обледенений, опасно сильной

болтанки, перерывов связи. Экипаж Ил-шестьдесят второго показал свою

высокую квалификацию и умение пользоваться всей сложной техникой, из

которой состоит современный самолет, но никак не считал, что совершил в ходе

этого рейса что-то героическое. Это был не подвиг. Это была просто хорошая

работа.

Естественно, что такой мемориальный перелет широко освещался нашей, да и

мировой прессой, радиове-

344

щанием, телевидением. О нем много говорили люди между собой.

И вот в ходе подобных «междусобойных» обсуждений один из моих

собеседников высказался так:

— Ну и нечего было тогда, тридцать восемь лет назад, лезть из кожи вон, чтобы на тогдашней технике продираться сквозь все эти циклоны и обледенения

через полюс в Америку! Только зря рисковать. . Вот подождали бы, пока

появятся такие самолеты, как этот ваш Ил-62, и летели бы себе спокойно, без

забот и тревог.

И невдомек было моему собеседнику, что этим «пока появятся» он изобличал

свое явно не очень глубокое понимание взаимной связи событий.

Без таких самолетов, как АНТ-25, не появились бы такие самолеты, как Ил-62м! Вот в чем дело-то!.

Сегодня космический корабль «Восток» кажется нам и тесноватым, и

бедновато оснащенным автоматикой, и маловато что умеющим. Всякие там

переходы с орбиты на орбиту, сближения и стыковки с другими космическими

аппаратами, не говоря уже о выполнении сложных экспериментов в интересах

самых разных, в том числе весьма «земных» отраслей науки, — все это ему было

не по плечу.

Но он был первым!

На «Востоке» впервые попал человек в космос. На «Востоке» впервые

столкнулся со специфическими особенностями космического полета — и хотя бы

в первом приближении разобрался в них. На «Востоке» отладил сложную

систему наблюдения, связи и управления заатмосферными полетами. Наконец, на

«Востоке» же сформировал, укрепил, сцементировал драгоценные кадры

космических конструкторов, исследователей, методистов, без которых

невозможно было бы и говорить о каком-либо дальнейшем продвижении в этом

большом деле.

С каждым годом пополняются музеи космонавтики новыми, все более

совершенными экспонатами. Никто из нас не может сегодня хоть сколько-нибудь

надежно представить себе облик подобных экспонатов, которыми эти музеи

обогатятся через двадцать, пятьдесят, сто лет. . Но одно бесспорно: какие бы

чудеса науки и техники ни завершали этот ряд, всегда в начале его будет

345

стоять космический корабль «Восток» начала шестидесятых годов двадцатого

века — первый пилотируемый космический корабль в истории человечества!

И всегда люди будут низко кланяться этому кораблю. И тем, кто его создал.

И тем, кто на нем летал.

Спасибо тебе, «Восток»!

Глава шестая НА ПОДСТУПАХ К ЗРЕЛОСТИ

Шестнадцать месяцев, менее полутора лет — много это или мало?

«Некорректная постановка вопроса. Это смотря для чего — много или мало»,

— резонно ответит читатель.

Так вот, для дел космических это оказалось много.

Во всяком случае, не один из моих знакомых, привыкнув за первые три года

пилотируемых космических полетов, что каждое лето исправно приносит нам

имена двух новых советских космонавтов, спрашивал в начале осени шестьдесят

четвертого года:

— Что же это такое? Лето уже прошло, а в космос так никто и не полетел!.

Чего они думают, главный конструктор, теоретик космонавтики и все другие-прочие, кто им там помогает?.

Спрашивали требовательным тоном, с недоумением, даже с чем-то вроде

претензии..

Это сам по себе интересный вопрос: о взаимосвязи привычки и потребности

в общественном сознании. Но для сколько-нибудь квалифицированного анализа

этой взаимосвязи я не подготовлен (не моя специальность), а потому вернусь к

фактам и напомню читателю, что 12 октября 1964 года ожидания

многочисленных космических болельщиков были полностью удовлетворены.

В космос ушел корабль «Восход»—трехместный, примерно на шестьсот

килограммов (для космических аппаратов, где каждый килограмм на счету, это

немало!) более тяжелый, чем корабли серии «Восток», — ушел на высокую, более чем четырехсоткилометровую в апогее орбиту. Это было новое качество.

346 И, конечно, главное, что пришло в космические исследования в момент

старта «Восхода», — это многоместность, это присутствие на борту кроме

летчика-командира Владимира Михайловича Комарова ученых: инженера

Константина Петровича Феоктистова и врача Бориса Борисовича Егорова.

Принципиальное значение этого факта переоценить было трудно. Позади

остался этап полетов ради проверки технических возможностей космических

кораблей, ради выяснения того, насколько способен человек жить и работать, летя в невесомости со скоростью более двадцати восьми тысяч километров —

двух третей земной окружности — в час. На эти основные (и тысячи им

сопутствующих) вопросы в полетах шести «Востоков» были получены

убедительные положительные ответы. Не исчерпывающие, конечно, — мы и

сегодня не можем так считать, — но в основном безусловно положительные. С

раскрывшегося перед человеком нового поля деятельности следовало — как со

всякого поля — снимать урожаи.