особенно далеко вы на таком автомобиле не уедете. Но это уже другой вопрос.
Сейчас я вспомнил этот забавный случай лишь как пример того, как иногда при
взгляде со стороны работа человека-оператора «тонет», теряется в окружающем
его царстве автоматики. Ну еще бы: лампы, реле, ЭВМ, что-то щелкает, что-то
включается, что-то выключается — конечно же автоматика.
411 Наверное, в самом таком распределении функций между человеком и
автоматом, при котором работа человека даже как-то не бросается в глаза, содержится подтверждение, что распределены эти функции правильно.
Тоже — одно из свидетельств зрелости.
Или, по крайней мере, — приближения к ней.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
В просторном, даже нарядном — конечно, в техническом смысле этого слова
— зале подмосковного Центра управления полетом (ЦУПа) ощутимо нарастает
напряжение: идут последние, предпосадочные витки полета А. А. Губарева и Г.
М. Гречко на космическом корабле «Союз-17».
Двухъярусный зал ЦУПа тоже — как в свое время космодром —
неоднократно описан. По своей компоновке он напоминает зрительный зал театра
или кинематографа. Внизу — в «партере» — пять рядов кресел операторов, перед
которыми сплошной мерцающей лентой плотно — один к одному — стоят
телевизионные экраны-мониторы. Тут же многочисленные пульты, телефонные
аппараты, лампочки сигнализации — с первого взгляда и не разберешься! Каждая
система имеет здесь своих хозяев.
Человек, имеющий очень большой опыт как в собственных космических
полетах, так и в управлении ими с Земли, — О. Г. Макаров свидетельствует:
«Оказывается, руководить полетом других, отвечать за них — это потруднее, чем
даже летать самому.. Бросается в глаза, как действует космический полет, особенно полет длительный, на работников Центра. Меняется их внешний вид: они худеют, желтеют. Меняется даже их характер, или если не характер, то
манера поведения. Нервничают люди. Стараются держать себя в руках, но чем
больше это им удается, тем больше накапливается внутри. . Поэтому в ЦУПе
праздник не после старта, а после посадки очередного космического корабля. То, что называется — гора с плеч».
Да, видимо, работа этих людей тоже еще ждет достойного рассказа о себе.
Нелегкий груз лежит на
412
их плечах. И справляются они с этим грузом умело, ответственно, достойно.
Наверху же — на «балконе» ЦУПа — места для. . Начав писать это, я
вспомнил, как на космодроме комнату в бункере рядом с пультовой называли, в
зависимости от своего отношения к деятельности находящихся в ней лиц, либо
«комнатой Госкомиссии», либо «гостевой».. Но если говорить всерьез, то
конечно же люди, собравшиеся на втором этаже ЦУПа, имеют к происходящему
если и не конкретно оперативное, то, во всяком случае, прямое и очень не малое
отношение! Им сейчас, в данный момент, действительно не нужно нажимать
кнопки, давать команды, принимать решения, потому что свою часть дела
(весьма весомую часть!) они делали—и продолжают делать — в течение многих
лет. Свои кнопки они уже нажали. Они — как генералы, стоящие на
наблюдательном пункте и следящие за ходом сражения, не вмешиваясь в
рукопашную схватку. Главные конструкторы, ученые, методисты, космонавты —
вот кого мы видим сегодня здесь.
А впереди, усиливая сходство со зрительным залом широкоэкранного
кинотеатра, на полупрозрачном экране — огромная, во всю стену, карта мира. На
ней — белая синусоида текущего витка, по которой медленно (что для мировых
масштабов восемь километров в секунду!) ползет яркая белая точка—
космический корабль. В точках перехода корабля через терминаторы — линии, разделяющие освещенную солнцем и не освещенную половины земного шара,—
траектория движения «Союза» пересечена короткими черточками и идущими от
них стрелками с надписью «Тень».
Да, это не школьная карта с нанесенной карандашом линией пути «Востока», лежавшая на столе в «телефонной» комнате космодрома двенадцатого апреля
1961 года! А ползущая по экрану белая точка — не ученическая резинка, которую
тогда передвигали по этой карте!.
По бокам главного экрана — два экрана поменьше. На них высвечивается
самая разная текущая информация: и о том, какие системы и в какое время
должны отработать на предстоящем очередном витке, и что делается в данный
момент на корабле, и какие сообщения поступили с разбросанных по всему
земному
413
шару — на суше и на море — измерительных пунктов (НИПов)..
Тут же мигают цифрами убегающих секунд электрические часы.
Перед стартом корабля такие же часы показывают оставшееся до взлета
время. Когда вылетал «Союз-19» для совместной работы с «Аполлоном», все
телезрители могли видеть эти часы: под светящейся надписью «До старта
осталось» сменялись светящиеся же цифры— 0.15.47 (это означало: ноль часов
пятнадцать минут сорок семь секунд), 0.15.46, 0.15.45...
Увидев это, я страшно обрадовался: вот он, знаменитый «обратный счет»!
Наконец-то удалось его узреть, так сказать, в натуральном виде! А то в
литературе, театре, кинематографе, в любом произведении, мало-мальски
касающемся модной ракетно-космической темы, шагу не ступишь без этих
драматически звучащих: «Семь. . Шесть.. Пять.. Четыре.. Три. . Два. . Один. .
Ст-а-арт!!!» А на настоящих пусках что-то ни разу я его не слышал. Там другие
команды («Ключ на старт. . Протяжка-один. . Продувка. . Ключ на дренаж. .
Протяжка-два. . Наддув.. Пуск!»). И вот вам, пожалуйста: хоть и не совсем так, как в кино, не голосом, а на электрочасах, но все-таки он, «обратный счет». Вот и
попробуй после того отрицать влияние литературы и искусства на жизнь.
. .Но вернемся от дня старта «Союза-19» снова на полгода назад, ко дню
посадки «Союза-17».
Приближается время очередного сеанса связи. Народ из находящегося рядом
фойе, из буфета тянется обратно, в большой зал ЦУПа. Посматривают на часы. И
вот из громкоговорящей установки доносятся живые голоса космонавтов! Мы
слышим их — через ретрансляторы, через спутники связи (тоже новое: «Космос
работает на космос»!)—в то самое мгновение, когда они говорят. Здорово это все-таки!Корабль начинает последний, предпосадочный виток. В тех точках
синусоиды, где должна будет включиться тормозная двигательная установка —
это, между прочим, в Южной Атлантике, нельзя сказать, чтобы очень близко от
нас! — и где должно будет произойти разделение спускаемого аппарата с
орбитальным и приборно-агрегатным отсеками «Союза»,
414
появляются оранжевые метки. После того как белая точка, изображающая
корабль, подползает к первой из них, эта метка превращается из оранжевой в
зеленую и начинает мигать — до тех пор, пока ТДУ не отработает. . И опять
вспоминаются космические полеты начала шестидесятых годов с долгим
трепетным ожиданием сообщений с кораблей: отработала ТДУ или не
отработала?!
«Союз-17» пошел на снижение.
Когда он подходит к Черному морю, карта мира на большом экране исчезает
и вместо нее появляется более крупномасштабная — районы Каспия, Южного
Урала, Казахстана. А на малом экране справа — профильная схема траектории
снижения аппарата тоже с движущейся по ней световой меткой. Все понятно, вся
информация как на ладони. То есть, конечно, если говорить всерьез, далеко не
вся, а лишь самая общая, так сказать, интегральная. Но и по-настоящему вся
информация тоже приходит в этот зал — правда, не на эффектно выглядящие
большие экраны, а на мониторы сидящих внизу операторов, каждый из которых
может, щелкнув переключателем, вызвать пред свои светлые очи любую цифру, характеризующую подведомственную ему систему. Судя по непрерывному
