Марк Галлай
избранное в двух томах
том первый
МОСКВА
ВОЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО 1990
Первый том избранных произведений писателя — Героя Советского Союза, заслуженного летчика-испытателя СССР, доктора технических наук М. Л. Галлая
составляют повести «Через невидимые барьеры», «Испытано в небе» н цикл очерков
«Встречи». Выразительными литературными средствами рассказывает автор о
становлении советской авиации, показывает яркие образы славных летчиков страны, выдающихся конструкторов, поднимает нравственные, этические проблемы.
Книга рассчитана на массового читателя.
ББК 84Р7
Г-16
Редактор Б. И. Рыбин
Г 4702010201-138 КБ-48-37-1990
068(02)-90
ISBN 5-203-00913-9
© М. Л. Галлай, 1990
«ТУТ НЕ МАШИНЫ — ЛЮДЕЙ ИСПЫТЫВАЮТ. .»
(Вступительная статья)
Начну это предисловие заметкой из энциклопедического словаря: «ГАЛЛАЙ
Марк Лаз. (р. 1914), засл. летчик-испытатель СССР (1959), полковник, Герой Сов.
Союза (1957), д-р техн. наук (1972), писатель. Чл. КПСС с 1939. Испытания
первых сов. реактивных истребителей, дальних бомбардировщиков (в т. ч.
реактивных стратегических), вертолетов и др. Испытания на флаттер». Даже эта
сверхкраткая справка содержит некоторые небезынтересные для читателя
сведения, которых нет в книгах Марка Галлая, составивших этот двухтомник. Он, например, нигде ни одного слова не говорит о своих наградах и званиях. И, конечно, не по забывчивости. Когда речь идет о коллегах и товарищах, он
никогда не упускает случая, чтобы упомянуть о заслуженных ими высоких
наградах и почетных званиях. О собственных же заслугах М. Галлай умалчивает, и делает это он из соображений принципиальных, которые становятся ясны, когда прочитываешь его книги, и которые не исчерпываются даже таким
понятием, как скромность. .
В энциклопедической заметке обращает на себя внимание слово «первых», оно многое определяет в судьбе М. Галлая. А поставленное в той же фразе «и
др.» следует распространить не только на новые типы испытанных им самолетов, число которых могло бы быть значительно увеличено: во время памятного
многим первого воздушного налета немецкой авиации 22 июля 1941 года М.
Галлай сбил вражеский бомбардировщик, он был «инструктором-методистом по
пилотированию космического корабля» — так тяжеловесно называлась эта
никогда прежде не существовавшая должность — первой группы наших
космонавтов, знаменитой «шестерки первой очереди», в которую входили
3Гагарин, Титов, Нелюбов, Николаев, Попович, Быковский.
«Этот человек представлял собой живое подтверждение известной
закономерности, согласно которой талантливая личность редко бывает
талантлива лишь в чем-то одном»,— пишет М. Галлай об одном из своих
товарищей. Он и сам может служить прекрасным доказательством
справедливости этого наблюдения. И все-таки способности, одаренность — это
еще только возможность, которая далеко не всегда реализуется, не так часто
человеку удается проявить себя в разных областях. У М. Галлая это получилось: летчик, ученый, писатель — свидетельствует энциклопедический словарь.
Но пусть у читателя не сложится ложное впечатление, что М. Галлаю все в
жизни давалось легко и просто, что во всех делах судьба уготовила ему режим
максимального благоприятствования. В действительности она вовсе не всегда
была к нему благосклонной. Нет, я имею в виду не те опасности, которые на
каждом шагу подстерегают летчика-испытателя и военного летчика на фронте, —
всего этого в жизни М. Галлая было предостаточно, но это в порядке вещей, такова профессия, которую он выбрал для себя. Речь идет о незаслуженных
обидах и несправедливостях: в печальной памяти пору борьбы с
космополитизмом М. Галлая (в числе других первоклассных специалистов —
летчиков и инженеров) уволили с работы, на несколько лет лишили любимого
дела. Те летные испытания, которые он затем, возвратившись на прежнюю
работу, провел, свидетельствовали, что вынужденный перерыв был потерей не
только для него, но и для дела, которым он занимался.
И в литературе путь его не был усеян розами— впрочем, как почти у каждого
литератора, старавшегося тогда писать правду. А начиналось все прекрасно: первые три книги М. Галлая—«Через невидимые барьеры», «Испытано в небе»,
«Первый бой мы выиграли»— были напечатаны в «Новом мире», который в ту
пору возглавлял Александр Твардовский. Это было высокое признание: взыскательность Твардовского общеизвестна. Но публикация в «Новом мире»
нередко ставила автора под губительный критический огонь влиятельных
противников журнала, находившихся под высоким покровительством. В
соответствии с газетно-ли-
4тературными нравами тех «застойных» лет группа высоких военных напечатала
письмо, в котором «Первый бой мы выиграли» обвинялся в «дегероизации»,
«очернительстве», в искажении фактов. Правда, тут же выяснилось, что факты, фигурирующие в книге М. Галлая, подтверждаются документами сорок первого
года, в том числе и теми, которые в свое время составляли или подписывали
авторы разгромного письма. Это было забавно, хотя тогда смешным не казалось, потому что набор отдельного издания книги был рассыпан и вышла она в свет
только через семь лет. Еще более трудной была судьба книги «С человеком на
борту»: она на шесть лет была блокирована в рукописи, а когда журнал «Дружба
народов» все-таки напечатал ее, еще восемь лет дожидалась отдельного издания
— по той же причине, что и «Первый бой мы выиграли»: кому-то почудилась все
та же «дегероизация»..
В какой бы из трех ипостасей — летчика, исследователя, писателя — ни
выступал М. Галлай, нивой, на которой он с таким успехом трудился, неизменно
оставалась авиация. «В полном соответствии со стандартом, установившимся в
мемуарной и биографической авиационной литературе, — рассказывал он, — я
«заболел» авиацией еще смолоду. Читал все, что мог достать о самолетах, дальних полетах, известных летчиках. Немало времени проводил в
Ленинградском аэромузее на Литейном проспекте, наизусть изучив все его
экспонаты, начиная от «настоящего» носа летающей лодка М-9, отрезанного от
самолета и установленного в одном из залов наподобие ростра старинной
колонны, и кончая последней фотографией. Словом, вопрос о том, чему
посвятить свою жизнь, был смолоду твердо решен мной в пользу авиации».
Призвание — вещь загадочная, пойди пойми, почему из ребят, учившихся в
одном школьном классе, один пошел в археологию, а другой стал моряком, третьего увлекла сцена, а четвертый выбрал стезю педагога. Но есть профессии, романтический ореол которым создает данное время, — именно тогда мальчики
бредят ими. Такую притягательную силу приобрела профессия летчика в первой
половине тридцатых годов. «Воздушный флот в то время, — пишет М. Галлай, —
как раз сильно «входил в моду».
Многие столетия понадобились человечеству, чтобы освоить сушу, моря и
океаны, чтобы повозку заменить
5автомобилем, плот и ладью — пароходом. Покорение воздушной стихии, создание летательных аппаратов, которые стали повседневным транспортным
средством, таким же, как автобус или пассажирское судно, заняло всего
несколько десятилетий. За этот короткий срок человечество в воздухе повторило
тот многовековой путь, который оно проделало на суше и на море. Это одним из
первых, если не первым, почувствовал, понял Сент-Экзюпери. В «Планете
людей» он настойчиво повторяет одну и ту же мысль о том, что с помощью
авиации человечество продолжает исследование своего дома — Земли:
«Крестьянин, возделывая свое поле, мало-помалу вырывает у природы разгадку
иных ее тайн и добывает всеобщую истину. Так и самолет — орудие, которое
