Закат продолжался. Наверное, он был красивым, но не для меня. Опустив голову на колено, закрыл глаза. Ветер дул в лицо. Сильный и временами порывистый, но всё равно тёплый. Погода в последнее время радовала. Солнце пекло уже очень сильно, но постоянный ветерок пока отгонял жару. Волны были то крошечные, то поднимались выше, как сегодня, но шум от их войны с камнем был негромким. Возможно, у них небольшое перемирие, и звук прибоя, размеренный и спокойный, скорее умиротворял. Мне бы обязательно понравилось, если б я слушал. Одна проблема: просто слушать прибой, как и просто смотреть на закат – не выходило.

Я тяжело и протяжно вздохнул. Получилось ужасно. Нечто среднее между обиженным ребёнком, плачущей девчонкой и стонущим больным. Ужас!!! В кого я превращаюсь? Духи Света, не дайте моему разуму погрузиться в темноту. Лучше сразу умереть. Например, можно прыгнуть с этой скалы в море. Не разобьюсь, так утону. Не утону, так, может, поужинает мной кто-нибудь, дождавшись, наконец. Беспроигрышный вариант! Наклонившись вперёд, посмотрел вниз. Раньше не было интересно, а теперь, гляди-ка, заинтересовало.

– Я смотрю, тебя так и тянет отсюда свалиться…

От неожиданности я, и правда, чуть не упал, но сумел удержаться и, отодвинувшись, обернулся. Она стояла шагах в пяти, залитая ало-золотыми лучами солнца. С прошлой встречи ничего не изменилось, будто и не было этих долгих дней.

Миратэя была по-прежнему одета в непонятную, развивающуюся на ветру одежду, не похожую ни на чью шкуру, а волосы так же слегка прихвачены странной верёвочкой. В солнечном свете она словно светилась. На розовых, нежных губах играла лёгкая ироничная улыбка, а в сияющих небом глазах прятались смешинки.

Не знаю, сколько я так сидел, молча и с открытым ртом. О том, что, вообще-то, умею говорить и надо бы поздороваться, забыл напрочь. Миратэя, не дождавшись какой-нибудь реакции и дёрнув бровью, как бы говоря: «м-дааа, тяжёлый случай», двинулась ко мне.

– Смею напомнить – люди не летают! – она села рядом, откинулась назад, опершись на руки, и развернулась ко мне. – Здравствуй, Рэйм! Что я пропустила?

– В каком смысле? – переспросил я, не поняв вопроса.

Почему в ее присутствии у меня перестаёт соображать голова? Что происходит?!

– В смысле, может закат какой интересный был… – начала набрасывать предположения Миратэя, смотря то на меня, то на горизонт, то на пальчики своих ног, которыми она задорно шевелила. – Или, например, звёзды ночью как-то особенно сияли… Или ты всё-таки добегался и сломал ногу… Ты просто сидишь, и мне не видно… Или, может, с дерева упал… ноги с руками целы, а головой приложился… Но это уже как предположение, почему ты молчишь!..

Нет, я понял, что она надо мной подшучивает. Но я столько дней переживал! За неё, из-за её долгого отсутствия, за всё её племя, что предстал тогда в неудачном свете, и так долго мечтал в корне изменить первое впечатление, что моя реакция на её слова была внезапной. Даже для меня. И, возможно, ненормальной! Самую малость. Но в тот момент мне так не казалось и, подорвавшись с места, отскочив от края обрыва, я принялся активно повышать о себе мнение. По крайней мере, я так думал.

– Извини! Привет, Миратэя! Я просто так долго ждал, что забылся, когда увидел! Ты так неожиданно, и, в тоже время, ожиданно появилась…

Меня прорвало. Я говорил много, быстро, не успевая задуматься и стараясь выглядеть сильным, прям как главный самец.

– Я здоров! Ногу, как ты мне велела, три дня берег. Больше не спотыкался, не падал и головой не бился!

Нет, на альфа-самца с такими оправданиями я явно не тяну, меняем тему.

– Ещё стал больше уделять внимания тренировкам. Стал сильнее.

Я кинулся вниз, подобрал внушительный камень, взвалил на плечо и прибежал обратно.

– И быстрее. Я один из самых быстрых в племени! А может, и самый быстрый. И выносливее стал!

Начал поднимать и опускать камень, чтобы она точно увидела всё своими глазами.

– Моя охота стала ещё более плодотворной, – я отбросил камень, и он с грохотом улетел вниз.

Громкий звук заставил отвлечься от своей тирады и, наконец, обратить внимание на Миратэю. Она сидела, наполовину развернувшись в мою сторону, и смотрела настолько шокировано, что мой запал начал спадать, и уже менее уверенно, с каждым словом всё тише, я закончил:

– И у меня уже сейчас скопились хорошие запасы. Я считаюсь одним из самых удачливых соплеменников и справным… свободным мужчиной… женихом…

Последнее лучше было не говорить. Как-то жалко прозвучало. Будто я напрашиваюсь ей в мужья. Хотя, по сути, дело именно так и обстоит, но прозвучало, просто фу… словно маленькая, стеснительная, неприглядная девочка очень хочет обратить на себя внимание большого и сильного мужчины. О духи!!!

Солнце за спиной Миратэи коснулось моря, закат подходил к концу, а она продолжала сидеть, смотря на меня широко раскрытыми глазами.

Она молчит! Я начал представлять, как выглядел со стороны.

Она смотрит! Надеюсь, в свете алого солнца не сильно видно, как краска залила моё лицо. Да что ж я рядом с ней каждый раз веду себя, как самый последний идиот? С таким поведением мне только к Алине под присмотр.

Она сидит! Я переминаюсь с ноги на ногу, не зная, куда деть глаза.

Время идёт! Солнце почти полностью ушло под воду, а Миратэя так и не шелохнулась. Я не выдержал и вспылил:

– Да, я перестарался! Отомри уже… можешь мне не верить, но я вполне себе нормальный!

Миратэя продолжила сидеть в том же положении, но начала закусывать нижнюю губу, стараясь сдержаться. Не вышло. Сначала она просто прыснулась от смеха, а затем расхохоталась в полный голос.

– А-ха-ха-ха!!! – смеясь, она завалилась боком на камень и свернулась калачиком. – Ой-ой-ой-ой-ой!! Ха-ха-ха-ха!! Ммм-мммм…

Девушка перекатывалась с боку на спину и обратно, не в силах остановиться.

– Ох! Я не могу!!! О, свет сущий!!! – задыхаясь, она каждое слово выдавливала сквозь смех, уткнувшись лбом в камень и обхватив живот руками.

Миратэя старалась успокоиться, глубоко дыша и постанывая от смеха. Я же не мог определиться, как реагировать. Вроде и обидно, когда над тобой так откровенно ржут в голос, и в тоже время, смеётся она не со зла. Это слышно. Просто весёлый, радостный смех. Даже становится немного приятно, что заставил её так смеяться. Задорно и заразно.

– Ооо, Рэйм! Прошу, ты только не обижайся! – она приподнялась на одной руке, второй вытирая выступившие слёзы. – Я ни в коем случае не хотела тебя обидеть. Просто ты не представляешь, – выговаривала она сквозь смешинки, – наскооолько это было неожиданно и весело… ой, нет… лучше не вспоминааать…

Она села удобнее и, спрятав лицо в ладони, тихо в них хихикала. Я не выдержал. Сначала не смог сдержать широкую улыбку, а затем захихикал вместе с Миратэей.

– А ты-то чего? – глянула она поверх пальцев.

– А я представил! – ответил я, сделав максимально серьёзное выражение лица.

Мы ещё немного спокойно посмотрели друг на друга и одновременно разразились очередным приступом хохота. Я опустился на колени, наслаждаясь взаимным весельем и любуясь её улыбкой. В этом смехе можно было купаться, и я хотел получше всё запомнить.

Когда мы окончательно успокоились, Миратэя лежала на нагретом солнцем камне, положив руки на живот, и смотрела на почти совсем потемневшее небо, где уже загорались звёзды. Я сидел рядом и любовался ею.

– Эх! Закат-то мы весь пропустили… – перевела она глаза на меня и шутливо надула губки, привлекая к ним моё внимание. – А всё ты виноват! Отвлёк демонстрацией силы.

– Ну… что же мне было делать, если сила требовала демонстрации… – не остался я в долгу, так же шутливо насупившись. – Сама спровоцировала! Скажи теперь ещё что не специально, ни в жизнь не поверю.

Миратэя хмыкнула, снова обратила свой взор к небу, и я последовал её примеру. Звёзды были прикрыты лёгкой дымкой облаков, а луна ещё не светила в полную силу. Ночь только начиналась, медленно беря землю в плен. Воздух стал свежим, а ветер неожиданно холодным. Украдкой поглядывая на девушку, я невольно удивлялся, что обнажённые руки Миратэи не покрываются гусиной кожей. Она и не думала ёжиться под порывами ветра. Интересно. Девушки обычно более чувствительны к холоду, однако, несмотря на то что моя кожа была уже на грани мурашек, Миратэя прохладу, казалось, не замечала совсем. Даже жаль. Я бы тогда, под обоснованным предлогом, мог её обнять, чтобы согреть.