Инва разозлилась. Начала хвататься за всё – каждую мелкую деталь живой механики. Я осознал, что это не паника. Понял её логику. Сайхмар просчитал за мгновение до меня и начал делать так же. Я поспешил за ними. В какой-то момент меня сбила со связи Инва. Я снова вернулся из голема. Ужаснулся – как близко они теперь.

Демон помчался к ним навстречу. Я почти чувствовал, какая яркая сейчас у него на лице сверкает улыбка. Попробовал вернуться опять в голема, но понял – уже поздно. И в этот момент кто-то нащупал правильное место для приложения силы. Голем покачнулся. Ботинки понесли его вперёд. Он ими уже не мог управлять. Демон тем временем стремительно приближался к ним. Он оказался рядом как раз в тот момент, когда раненый голем упал. Упал под ноги одному из своих подельников.

Хозяин Луны прыгнул, метя как раз в этот клубок. Сначала я решил, что его подмололи под себя тонны живой механики, но ошибся. Он быстро оказался наверху. И встал. Бегуны – уже нет. Демон что-то крикнул нам. Что-то вроде «это будет забавно».

В следующий момент остальные добрались до нас. Охрана открыла огонь – по големам и по нам, раз уж мы оказались на линии огня. Сайхмара задело по плечу. Залп дали только один, и он не причинил бегунам урона. Потом солдатам пришлось менять оружие. Успеть перезарядить использованное в этой схватке не было и шанса. Впрочем, бегуны не побоялись бы и второй волны выстрелов. Уже достаточно близко. Уже покрыли расстояние, разделявшее нас. Мгновение – и они налетели железным ветром.

Меня и Сайхмара смели с дороги одним жестом. Инву шедший чуть впереди голем схватил за торс. Как игрушку. Она продолжала борьбу и обвила его руку ногами. Я встал на колени. Вдохнул казавшийся мне раскалённым воздух. Ушибленная грудная клетка еле слушалась. Но я смотрел только на Инву.

Заметил, как закатились под веки её зрачки, обнажая неприятный для взгляда голый белок глаз. Из её рюкзака, перебирая множеством сочленений, выбрались длинные лапы гомункула. Мышцы и кости. Инва всё сшила сама. Способные изгибаться в любом порядке, выглядящие отвратительно для любого стороннего наблюдателя, полосы плоти заползли под сгибающий механизм руки и быстро убрались восвояси.

В ту же секунду ухнул взрыв, приглушённый внешней обшивкой. Рука бегуна, повинуясь неудержимой силе ударной волны, оторвалась от тела в суставе и отлетела прочь, чуть не подмяв под себя всё ещё державшуюся за металл Инву. Ещё через мгновение прогрохотало уже внутри самого голема. Это я довёл одну из маленьких бомб, вброшенных гомункулом при контакте, до щели во внешнем корпусе и оттуда – в его нутро. Развороченный корпус бегуна понёсся дальше на двигающихся по инерции ногах, обутых в выкидывающие струи пара механизмы.

Я, как и Сайхмар в это время, уже целиком сосредоточился на другом големе. Не тратя время на ликру, мы так же дёргали и жали без разбора всё, на что хватало наших нитей. И я понимал, что мы не успеем достигнуть успеха. Один из двух оставшихся в живых бойцов развернулся и побежал назад к Инве. А та, стоя на одном колене, злобно развернула за спиной своего гомункула, державшего по круглой бомбе в каждой из своих (пяти? восьми?) двупалых оконечностей. Инва улыбалась. Улыбалась зло. Я знал, что она не надеется на повторение успеха. Но готовился ценой жизни довести бомбы до нужной щели, если понадобится.

Защищая коллегу, я пытался сбить этого голема с ходу раньше, чем он нападёт. Мы с Инвой действовали едино, но проигрывали гонку со временем. Словно замерла одна страшная секунда, и огромное лезвие, закреплённое на экзоскелете, всё приближалось к женщине, а время утекало сквозь перчатки и линии.

Демон появился позади Инвы бесшумно, оттолкнулся от её спины со всей бесцеремонностью, какая только оказалась доступна ему, и высоко прыгнул. Метил сорвать трубки с охлаждающей жидкостью – дезориентировать этим и повредить мозг.

Но голем среагировал быстрее. Его рука с огромным лезвием переместилась в нужную точку в единственно верное время. Этот удар срезал голову Хозяина Луны в движении. Начисто.

Вот тогда я увидел это в первый раз. Увидел, как тонко сплетаются лучи жёлтого света. Свет, сияющий без источника. Как густеет золотистая вуаль, превращаясь в кости, мышцы и сухожилия. Я глядел. И взглядом этим задыхался. Как от холодного чистого ветра, как от странной нездешней музыки. Я глядел на это превращение. Взирал на создание тонкой белой кожи, куда ярким, щекочущим язык фейерверком брызнула по сосудам кровь.

И я увидел, как резко открылись новые глаза, сфокусировался зрачок и, пока обезглавленное тело всё ещё падало, новая плоть Хозяина Луны, продолжая траекторию его прыжка, оказалась на закорках голема. На позиции механика. Демон усмехнулся, и голем встал. Я сунулся в ликру поверженного – уже безжизненная, хотя ещё и тёплая. Демон, не трогая охлаждающие трубки, как-то уничтожил его мозг. Парой движений пальцев.

Почти сразу же стало неожиданно тихо. Смолкли выстрелы. Вспомнив про последнего бегуна, посмотрел в его сторону. Голем лежал без движения. Мёртв. Я перевёл взгляд на Сайхмара. Тот криво улыбнулся.

– Удача в ликре.

Он выявил некую закономерность в том, что мы дёргали и как на это реагировали големы. И применил один раз. Точно. Сайхмар был всегда хорош в поисках и анализе закономерностей.

Проявив заботу о коллеге, я проверил его рану. Это оказалось несерьёзное повреждение. Оно затронуло в основном кожу. Следовало часто промывать и держать подальше от здешней пыли.

Я отёр лицо от крови. Та из носа на губы натекла и подбородок. Из правого уха тоже порядочно набежало. Заползло по шее под рубашку. Звуки расщеплялись. Цвета вокруг стали более резкими. Я почувствовал прилив необъяснимой лёгкости. Стало весело. Как от водки, однажды.

Повинуясь хорошему настроению, я вспомнил, что мог проверить демона. Дёрнулся сделать это. Опоздал. Он снял со срезанной головы кафф и приладил его на новое ухо. Улыбнулся мне:

– Ладно, ничего страшного, всё равно я планировал сегодня костёр. Давайте сейчас все немного отдохнём, а потом займёмся делами. И телами. И всем прочим. Кстати, я приношу извинения, если смущаю кого-то своим внешним видом: к сожалению, одежды к новому телу не полагается. – И он снова улыбнулся. Лучезарнее прежнего.

Инва не отреагировала на это. Осматривала ботинки големов. Я не стал ей мешать. Сам отправился к гермовагону.

Бегун, лежавший на пути к нему, оказался очень сильно повреждён, в том числе и пулями. Следовало предположить, что выстрелы в основном попадали в цель. Несколько пробили точно в уязвимые места, но броня выдержала. И серьёзных повреждений меткая стрельба не нанесла.

Умер он скорее всего, от точной работы Сайхмара. Тем не менее вскрыть такой панцирь, чтобы узнать наверняка, мы подручными средствами не сможем. Меня беспокоило то, что быстро доказать причину его смерти будет сложно. А это основной аргумент в споре за то, кто получит камни из его самоцветного сердца.

Размер нашей ответственности продолжал возрастать. Как я уже отмечал, по договору мы обязаны отвечать за камни сердца повреждённого локомотива. Но права использовать их для собственных нужд не имели. Кроме того, мы обязаны приложить максимум усилий, чтобы получить все камни, чей собственник не был известен. То есть в данном случае – камни из саркофагов големов-ренегатов.

Беглого взгляда оказалось довольно, для того чтобы понять – погибшие бегуны действительно собирались ещё до войны. Поэтому, скорее всего, предприятия их назначения перестали существовать. Они оказались на свободном или вовсе слепом назначении. Значит – права на их тела вообще никому не принадлежали. Значит – мы обязаны за них драться. Сделать всё возможное, чтобы вернуть камни Центру.

Центр – первый и последний владелец каждой плоти. В мире, Храме и на Луне. Он владеет до рождения. Он владеет после смерти. Механикой и органикой.

Это отлично, когда никто другой не хочет этим владеть. Любая плоть – это большие издержки для собственника. Но плохо, когда в мёртвом или живом есть нечто, на чём можно легко заработать.