Если об этом узнает Дмитрий Петрович, точно меня уволит. Мне такие деньги платят не за то, чтобы я бездельничала!

Именно поэтому с утра я первым делом влетаю к нему в кабинет. Сегодня главврач, слава богу, на месте!

– Доброе утро, – скороговоркой выпаливаю я. – Мне нужна медицинская карта Багрова!

Брови у Дмитрия Петровича взмывают наверх, куда-то к линии лба.

– Ээээ… Зачем тебе? Это вообще-то конфиденциальная информация.

– Я же его ассистент, – с удивлением поясняю я. – Как я могу заботиться о здоровье спортсмена, если у меня не собран анамнез.

– Логично, – бормочет он, потом вздыхает, встает из-за стола и идет к шкафу. Оттуда достает увесистую папку и отдает мне ее в руки.

– Спасибо! – искренне радуюсь я.

– Напоминаю о врачебной тайне. И о том, что при ее разглашении…

– Ну что вы со мной как с маленькой, – обиженно говорю я. – Это и ежу понятно.

– Ну раз понятно, изучай, – говорит он и идет обратно за стол. – А у меня еще тут работы непочатый край.

– Ой, Дмитрий Петрович!

– Что опять?

– А можно я буду вам вопросы задавать, если что-то будет неясно?

Дмитрий Петрович снова вздыхает и бормочет себе под нос что-то о глупых мальчишках. Не очень понимаю, как это относится ко мне, поэтому повторяю:

– Можно?

– Можно.

Чем он так недоволен? Наоборот радоваться должен, что я так добросовестно подхожу к делу! Сам же говорил, что ждет от меня ответственного отношения!

Я усаживаюсь на диванчике и погружаюсь в чтение медицинской карты Владислава Владимировича Багрова, 26 лет, пол мужской. Помимо данных о регулярных медосмотрах тут указаны травмы. И их… много. Вернее, для действующего хоккеиста, наверное, мало, но для обычного человека – много.

Травма плеча четыре года назад, сломанный нос, разбитая губа, порванная мышца, рана на шее, снова плечо…

– Дмитрий Петрович!

– Ну что такое, Морозова? – с мученическим видом откликается он.

– А какое лечение сейчас проходит Багров?

– Не понял вопроса. Он разве болен?

– Ну у него же были повреждены связки акромиально-ключичного сустава после травмы, и он позавчера просил тейп поставить на плечо, значит, оно все еще его беспокоит. Неужели у вас нет никаких назначений для него? А как же физиотерапия?

Я искренне возмущена. Почему главный врач команды совсем не заботится о своем лучшем игроке?

– Назначения, говоришь? – он задумчиво стучит ручкой по столу. – Хорошо, будут тебе назначения!

И быстро пишет на листочке список из пяти пунктов, с которым я, довольная, бегу искать Багрова.

Сегодня у них снова тренировка на льду, перед которой он обычно разминается в зале. Там я его и нахожу в компании еще парочки игроков.

– Доброе утро, – говорю я всем и подхожу к Багрову, который крутит педали на велотренажере с какой-то бешеной скоростью.

Он в черной майке, и я против воли залипаю на его рельефные плечи и руки. Татуированная змея насмешливо скалится на меня со смуглого бицепса, и я, смутившись, поднимаю глаза выше, встречая спокойный взгляд серых глаз. По виску Багрова бежит капля пота, и мне неожиданно хочется ее стереть – провести пальцем по горячей влажной коже, потрогать его…

– Доброе утро! – повторяю я, пытаясь вести себя так, как вела бы с любым из своих пациентов.

– Ты опоздала, – его голос ровный, как будто он на лавочке в парке сидит, а не тренируется. – Я прихожу к семи, тебе тоже придется.

– Я вовремя пришла, просто была у Дмитрия Петровича! – возмущаюсь я.

– Зачем? Ты мой ассистент. Не его. И должна быть со мной.

– Я должна о тебе заботиться, – поправляю я его. – Так вот, слушай: до того, как выйти на лед, тебе надо поставить на плечо тейп, это снимет лишнюю нагрузку. Могу я поставить, может Костя, если ты мне не доверяешь. После тренировки массаж – я вот в твоей карте посмотрела, что ты редко к массажистам ходишь, и это очень зря! Нельзя так! Надо чаще. А после массажа пойдешь в кабинет физиотерапии, я тебя уже записала: электрофорез с бишофитом на область плечевого сустава. Курс десять процедур. А потом…

Багров, не прекращая крутить педали, тянется к прозрачной синей бутылке с водой, откручивает крышку и пьет, запрокинув голову. Я замолкаю, завороженно глядя на то, как в такт крупным глоткам двигается кадык на его смуглом горле.

Багров допивает остатки воды и отдает мне бутылку.

– Разведи еще изотоник.

– Ты слышал вообще, что я тебе говорила? – негодую я.

– А ты слышала, что я сказал? Разведи изотоник.

– Мог хотя бы «пожалуйста» добавить ради приличия, – сварливо замечаю я, но все же иду к холодильнику с напитками, который стоит в углу. Рядом с ним я как раз видела большую банку изотоника.

– Не этот!

– Почему?

– Он дерьмовый. Возьми у меня в сумке.

– А где твоя сумка? – растерянно спрашиваю я.

– В раздевалке.

– И как ты себе это представляешь? Я пойду шариться в твоих вещах?!

– Да.

Я выразительно смотрю на Багрова, но он, кажется, реально не видит в этом никакой проблемы и вопросительно поднимает бровь, как бы спрашивая, почему я все еще тут.

Что ж. Ладно. Ладно!

Я иду, яростно размахивая бутылкой, в раздевалку и мысленно репетирую, что скажу другим игрокам, если их там встречу.

«Нет, я не подглядываю за вами, мне просто нужно залезть в сумку Багрова».

«Нет, я не воровка, он сам попросил меня взять его вещи».

«Нет, не вызывайте охрану, честное слово, я не извращенка!»

В общем, я очень близка к тому, чтобы сбежать, но набираюсь храбрости, стучу по дверному косяку – дверь все равно открыта – и нарочито громко спрашиваю «Можно?»

К счастью, в раздевалке оказывается только уже знакомый мне Миша – вратарь, который, к моему огромному облегчению, еще даже не начинал переодеваться.

Миша не видит ничего удивительного в моем появлении и сразу начинает что-то рассказывать про своего сына, пока я, преодолевая неловкость, подхожу к секции раздевалки, где висит алый хоккейный свитер с фамилией Багрова и номером 13.

Интересно, почему он выбрал такое число? Все его наоборот избегают. А Багров, значит, у нас не суеверный?

Под Мишину болтовню, в которую я особо не вслушиваюсь, я робко отодвигаю куртку, висящую на крючке, чтобы открыть молнию черной спортивной сумки. Почти сразу вижу там коробку изотоника, расфасованного по пакетикам, и беру оттуда один. Краем глаза замечаю в сумке книгу и сначала даже не верю своим глазам.

Книга?! Серьезно?

Немного поворачиваю корешок, чтобы глянуть на обложку, и удивляюсь еще больше: надпись на английском. Багров читает? На английском?

Я хочу лучше рассмотреть, что это за книга, но тут мой взгляд натыкается на угол серебристой коробочки, выглядывающей из-за книжки. И это… презервативы.

Черт.

Я краснею, резко застегиваю молнию сумки и иду к кулеру, чтобы набрать воды в бутылку, а потом, махнув рукой Мише, который уже беззастенчиво начинает снимать штаны, сбегаю обратно в тренажерный зал.

Багров, уже закончивший с велотренажером, хмуро принимает у меня бутылку с изотоником и делает оттуда глоток.

– Нормальная концентрация или надо было два пакетика? – спрашиваю я.

– Нормально. Спасибо.

– А чем плох тот изотоник, который в зале лежит? – не выдерживаю я, потому что меня ужасно разбирает любопытство. – Я специально посмотрела, там одинаковый состав! И фирма хорошая. Что с ним не так?

Багров молчит, а потом мрачно и серьезно отвечает:

– Он невкусный.

– Клубничный? – вспоминаю я.

– Да. Терпеть не могу этот вкус. Апельсиновый лучше. Я его всегда покупаю.

Я не знаю почему, но в этот момент мне кажется это таким милым: огромный сильный суровый мужик, который не любит клубнику, но любит апельсины.

– Буду знать, – я улыбаюсь Багрову совершенно легко и искренне, без всякой задней мысли. Но он, заметив это, смотрит на меня так жадно и откровенно, что у меня моментально становятся мокрыми от волнения ладошки и зашкаливает пульс.