Полин тут же предложила:
— Я умею быстро бегать — я могу разносить записки. Я могу ходить за покупками — я сильная, я могу много унести в корзине. Я могу убирать и мыть полы, я умею чистить камины, лера, вы не пожалеете — только заберите меня отсюда.
Вик встала и твердо сказала:
— Ничего не нужно — все это умею делать я сама. Просто собирай вещи и пойдем…
Только бы это не было самой страшной ошибкой Вик в этой жизни, но бросать Полин тут тоже не выход. Никто не должен прозябать в темноте и одиночестве века.
Полин принялась спешно закидывать конструктор в коробку, а потом вскочила с пола:
— Прекрасная лера, мне ничего не нужно, правда-правда-правда, только вы не умирайте и не бросайте меня…
— Не брошу, Полин. Мы станем маленькой семьей — ты и я… Я не уверена, что из меня выйдет хороший родитель, но старшая сестра — точно. Ну что, пошли домой? — она подала Полин свою руку. И, как только Полли вложила свои призрачные пальцы в ладонь Вик, с тихим шелестом опало проклятье, заставляя Вик ругаться: — бешенные белочки…
Не столько проверка Полли, сколько проверка намерений снимаемого проклятье… Вик мысленно застонала: «Проклятый ты гений Пьетро Ваннуччи! Можно было прямым текстом на картине написать: заберите ребенка, дайте ей второй шанс, станьте её семьей вместо бросивших её родителей!»
— Лера? — тихонько напомнила о себе Полин. Она теперь сияла тихим белым светом чистой души.
— Меня зовут Вики… У меня к тебе все же будет одна небольшая просьба. — Ей же еще Эвана сейчас искать. Дрейк позаботится о Полли. — Найдешь в городе больницу, а в ней Томаса Дейла… Найдешь его и сядешь напротив него, глядя в глаза… Минут так пять — чтобы точно прочувствовал, что нельзя воплощать в жизнь чужие страхи, а потом просто скажешь: «Чума ушла»…
— Лера?
Вик вздохнула:
— Впрочем, нет, забудь… Нельзя так ни с кем шутить. Пойдем, я познакомлю тебя с одним хорошим человеком… Он тоже очень хотел познакомиться с тобой.
Только адер Дрейк знакомиться уже ни с кем не мог. Он сидел на полу, опираясь спиной на холодную, склизкую стену, еле дыша, и, стоило Вик с Полли шагнуть за пределы защитного плетения, как он улыбнулся, вздохнул:
— Я обещал… Удержать…
И умер…
Вик рухнула на колени возле него:
— Ты обещал… Ты обещал не умирать ради меня! И кто вообще умирает, когда чума побеждена… — она положила руки ему на грудь — с Томом сработало, сработает и с Дрейком. Просто не может не сработать! Эфир потек с её пальцев. — Индюк ты надутый!
Откуда-то сбоку донеслось:
— Отпусти… И я селезень, а не индюк…
Вик повернула голову на голос и не смогла понять, что происходит — перед глазами все расплывалось.
— Дрейк?
Он сиял, держа такую же сияющую Полли за руку:
— Мы пойдем… Я провожу Полли…
Вики, продолжая вливать эфир в тело Дрейка, прокричала — сейчас она была не в силах держать эмоции под контролем:
— Никуда вы не пойдете! Я обещала Полли дом!
— У неё есть дом — на небесах.
— Ну и иди туда, а ребенка не тронь! Полин моя. Она еще Дейла должна напугать! И… Полли… Держи этого селезня… Крепко держи — не отпускай. Я сейчас… Я что-нибудь придумаю… Я, правда, придумаю…
Дрейк, под ногами которого уже раскрылся колодец, сиявший белым светом, напомнил:
— Вики, тебе еще Эвана искать… Я знал, на что шел. И я ухожу в хорошей компании.
— Ты идиот, Дрейк…
— Вики, слышишь?
— Что я должна слышать⁈ — из носа капала кровь, расплываясь на белом сюртуке, из глаз катились слезы, и сейчас она хотела слышать одно — стук сердца Дрейка. — Прошу… Вернись, Дрейк… Пусть я не бабушка, как Вифания, но ты обещал помогать мне, ты обещал учить меня…
— Не обещал, Вики, и слышишь — что-то едет!
Она уткнулась лбом ему в белоснежный некогда сюртук:
— Плевать… Вернись, пожалуйста… Я куплю тебе все леденцы мира… Ты не должен умирать — я умираю, этого более чем достаточно!
Дрейк мягко сказал:
— Вики, сюда едут контрабандисты… Или кто-то еще… Вики вставай — тебе надо уходить! Тут очень опасно! Ты не вооружена.
Она заставила себя встать.
Посмотрела строго на Полли:
— Не смей его отпускать…
Полин послушно кивнула, и Вики поправилась — может, она неправа, может, она ошибается:
— Легкой дороги вам… Не отпускай Дрейка, Полли, — с ним нестрашно.
Из-за угла выехал странный, уродливый парогрузовик, чья кабина была срезана — так делали в паровозах метро, чтобы стекло в кабине не запотевало. За рулем этого чудовища стояла мелкая фигура в противочумном костюме… Впрочем, Вик сомневалась, что от чумы нужен противогаз. А на срезанном кузове, превращенном в платформу для людей, рядом с еще одним в противочумном костюме человеком лежал… Лежал… Лежал закутанный в одеяло, почему-то связанный, со слипшимися от крови волосами Эван. Эван, которого она не могла потерять.
Она чуть не потеряла Тома. Она потеряла Дрейка. Она потеряла Полин. Она не может позволить себе потерять еще кого-то. Тем более Эвана. Только не его. А Кларк убивает без жалости.
Констеблям Олфинбурга не положено оружие. Им выдается только дубинка. И привычного механита нет. Зато есть эфир. И его много. Руки, и так налитые эфиром, потяжелели. Эфир в них потемнел, становясь чернильно-черным с яркими, алыми искорками.
Она остановит преступников, чего бы это ей ни стоило.
Стало безумно жарко. Она вся налилась эфиром, она стала им.
Ради страны и короля. Ради Эвана — плевать на короля!
Где-то далеко закричал Дрейк:
— Вики, нет! Эмоции под контроль! Тебе нельзя…
Сейчас ей можно все. Все, чтобы защитить Эвана от Кларка, который убивает не задумываясь. Все, чтобы остановить преступников. Ей было все равно, что в результате она потеряет себя — главное, чтобы она не потеряла Эвана. И… И… Она обязана выполнить задание — не допустить контрабанды потенцозема в Вернию.
Страх и ярость, странная гремучая смесь эмоций, одолели её.
Кто бы ни прятался за противогазами, они не люди. Им никто не давал права распоряжаться чужими жизнями.
С платформы, крича на ходу: «Гони не останавливаясь, Малыш!» — спрыгнул мужчина в противочумной костюме.
Коротышка в кабине обернулся и крикнул:
— Жабер, будь осторожен!!!
— План «Б»! Езжай!!! — Жабер сдернул с себя противогаз, оказываясь Мюраем, хотя Вик ждала Кларка. Все же физиогномика не лжет. Зеленые глаза всегда признак зла. Кажется, это была последняя небезумная мысль Вики. Или уже безумная?
Мюрай выхватил на бегу кинжал, и эфир сам сорвался с рук Вики. Силовой шторм уже было не остановить. Мюрай подпрыгнул вверх, отталкиваясь ногами от эфирного шара и взлетая еще выше, чтобы приземлиться прямо перед Вик. Эфир вырвался из-под её контроля, он бил из неё во все стороны черными болезненными языками. В Дрейка, в Мюрая, куда-то в стены, в свод пещеры, в потенцозем, в Эвана… Его удар эфира выгнул дугой, заставляя что-то орать от боли.
Мир Вик сузился только до бледного лица Эвана, закушенной губы, синюшных век, его стона и черных языков эфира, убивающих его. Это отрезвило Вик.
Она не убьет Эвана из-за собственной невозможности держать эфир под контролем. Она не убьет Эвана, она удержит эфир в себе, она сможет. Пусть эфир рвет её на части, пусть ей будет больно, но она магиня, она не убьет даже этого проклятого Мюрая. Пусть сегодня Тальма проиграет, но Эван будет жить — она его не убьет своими же руками. Мюрай — не Кларк. С Мюраем у Эвана есть шанс — если она его даст, если она сейчас обуздает силовой шторм, который сама и породила. Где-то далеко визжала Полли. Где-то далеко рушились камни и что-то взрывалось. Где-то далеко, шурша шинами, уносился прочь паромобиль. Где-то далеко Мюрай схватил её за руку, кинжалом вспарывая её ладонь. Где-то далеко её забрызгивало чьей-то кровью. Её это не касалось. Она старательно обуздывала гнев, ярость, боль, страх, эфир, она пыталась остановить бурю. А нет, шторм. Лежа на холодном мокром камне, она пыталась не заорать от боли, скручивающей её, подчиняющей её, ломающей её. Она не помнила — как и когда упала. Эфир часть её — она обуздает себя и эфир. Нерисс с детства учат держать чувства под контролем.
