Щука прекрасно понимала, почему сестра хотела, дабы Танька пустила странных сводных в далекое пешее. Она всегда была сторонницей принципа: «Главное семья, остальное — временные трудности. Те кому суждено остаться, останутся. Другие сами вынесут себя из жизни, когда придет их время».

Также скучать девушке не давала свекровь, первой начав активную борьбу против зерновой зависимости Щукиной, но та упрямо не сдавалась ей. Она слишком любила кофе. Со временем к Светлане Викторовне подключились Вера и Сергей.

И это новое утро не стало исключением очередной войны близких с кофеманией Татьяны…

Тягучий приятный аромат зернового кофе донëсся до носа Тани, мгновенно вырвав ее из мира грёз.

Студентка резко подорвалась в постели, ощущая его. Девушка с наслаждением глубоко вдохнула, представляя эту великолепную, волнующую гамму вкуса. Манящий, запретный, он звал Щуку на кухню, обещая подарить неземное блаженство.

Нервно сглотнув слюну, Танька спешно осмотрелась. Сергея не было рядом в постели. Видимо он вновь на оленях утром ранним помчался с братом по делам, но сейчас она совсем не обижалась на парня. Наоборот, Щукина оказалась несказанно рада стечению обстоятельств.

Ловко отбросив одеяло в сторону, она неуверенно поставила голые ноги на пол, вздрогнула. Затем решительно Таня поднялась на цыпочки, не в силах сопротивляться зову кофе.

«Я только немного, пару глоточков», — мысленно стала оправдываться перед собой девушка, чтобы заглушить назойливый голос совести, заядло твердящей слова: «Нельзя, вредно».

Щука начала незаметно красться на территорию кухни, где главной хозяйкой по-прежнему числилась Светлана Викторовна.

Соглашаясь помогать старшей сестре, пока длятся зимние студенческие каникулы, младшая даже представить не могла, во что всё выльется.

Ужасная праведница — мать Илларионовых! И ведь метлой поганой не выгонишь. Родственница как-никак. Съехать тоже не вариант: Вероника обидится, Серый начнёт коситься. Их сложные отношения без того пребывали на грани: «Вроде люблю, а вроде ненавижу». Причина — вздорный характер невесты, не смирившейся полностью с решением любимого, в подарочном комплекте с гормонами. Как жених не поседел — загадка.

Ей свято оставалось надеяться, что не случится нового криминала. У Щуки, буквально после двух дней общения со Светланой, зубы начало сводить от одной лишь мысли вообще проводить время в обществе этой женщины.

«Посуда должна скрипеть. Только тогда она хорошо вымыта».

«Куда столько порошка? Это неэкономно».

«Отмывай тщательно навесной шкаф и не забудь, что у его дверцы есть обратная сторона».

И прочее, прочее. Её придиркам не было ни конца, ни края, а вот терпение Щукиной скоро окончательно лопнет. Брать фамилию будущего мужа она категорически начала отказываться, стоило познакомиться девушке ближе с матерью ненаглядного.

Светлана Викторовна всячески стремилась отучить ее от вредной привычки, зато сама свекровь просто обожала это делать в шесть часов утра. И каждый раз кофе издевательски будил студентку своим ароматом, превратившись в запретную мечту.

«Тебе нельзя!» — беспощадно сыпалось со всех сторон, испытывая на прочность нервную систему Татьяны.

Ей хотелось напитка больше, чем жить.

«Не угадали! Как пила кофе, так пить и буду!» — зло подумала она, став всячески придумывать способы исполнить задуманное.

Щуку постоянно ловили домашние, вдобавок отчитывали, будто малолетнего ребенка. Особенно любила промывать мозг Светлана Викторовна.

«Не будь эгоисткой! Ты же мать! В первую очередь обязана думать о малыше, а не о себе!»

Отбросив грустные мысли, младшая Щукина отчаянно решилась на новую вылазку.

Поймают? Конечно! Но хоть пару глотков да успеет сделать! Ибо русские женщины не сдаются, проверено историей!

Таня прокралась незамеченной, оказалась на кухне и про все забыла. На столе, в белой керамической кружке, стоял он — кофе, источающий свой волшебный терпкий аромат. Девушка мгновенно подошла, с коварной улыбкой потянувшись к нему, как вдруг.

— Тебе нельзя! — раздалось суровое от Светланы Викторовны, неожиданно нарисовавшейся в дверном проеме.

Не растерявшись, Щука всё-таки схватила вожделенное сокровище, притянув его к себе.

— Таня, поставь! — недовольно нахмурилась свекровь.

— Нет! Он мой! Себе другой сделаете.

Плевать на время, этикет, воспитание! Нет у девушки воспитания! Вернее, не прижилось, как бы Вероника не закручивала гайки.

— Ну, сколько можно объяснять, Татьяна? Беременным нельзя пить кофе.

— А еще нельзя издеваться над людьми! — пылко возразила Танька, твердо намеренная отстоять свое законное право на любимый напиток.

— В смысле? — оторопела женщина.

Воспользовавшись минутной заминкой родственницы, Щукина издевательски пригубила содержимое кружки.

— Поставь, я сказала! Несносная девчонка!

— Сушите весла, дорогая Светлана Викторовна. Кто успел, тот и съел.

Свекровь уныло закатила глаза.

— Верно говорят, муж и жена — одна сатана. Что этому столько лет мои советы по барабану, что невесте его! Вот и живите, идиоты, как хотите! Я больше слова не скажу.

На этой высокой драматической ноте родственница гордо удалилась. Таня лишь самодовольно ухмыльнулась на очередную балладу Светланы.

«Какая я плохая, аж самой смешно», — скептически пронеслось в её голове.

Мать Илларионовых с Олесей одного поля ягода. Неудивительно, почему они так быстро нашли общий язык, а Сергей у обеих оказался самым страшным подонком мирового масштаба. Ну, куда бы деться.

Да, действительно, бариста — подонок. На нем где сядешь, там и слезешь, несмотря на благородство, идущее впереди планеты всей. Стоит тому «прохавать», что кто-то специально играл на его чувствах — вуаля, вся отзывчивость махом пропадала, а глаза становились двумя адовыми котлами для грешников, в которые смотреть было страшно.

Татьяна не только смотрела в них, ещё умудрялась с вызовом пронзить взглядом в ответ. Бесстрашная беременная, пребывающая по жизни в танке.

Когда женщина ушла, Щукина с наслаждением принялась пить отвоеванный кофе, хотя чуяла пятой точкой, грядет буря пострашнее матери Сергея.

Та не заставила себя долго ждать. Не успела девушка допить, как злой фурией залетела Вера, вырвала кофе и раздраженно швырнула в раковину. До места назначения кружка долетела исправно, но не пережила приземления, громко рассыпавшись на осколки.

— Это между прочим уже десятая, — спокойно отметила младшая. — Не смущает? Скоро всю посуду перебьешь. Придется пить с рук.

— Даже к лучшему! На ладонях кофе не заваришь.

— Блин. Да я всего один разочек.

— Неужели так сложно продержаться немного? — нахмурилась Вероника, уперев руки в бока.

— Чего?! Девять месяцев — это немного?! А потом еще года два, пока грудью кормишь! Где тут немного?!

— Придется взять себя в руки. Светлана Викторовна права.

— Да, твоя Светлана Викторовна — самая ужасная полиция нравов на свете! Мне нельзя, а ей каждое утро можно?! Это всё равно, что алкоголику объявить ультиматум, а самим на его глазах день рождения отмечать с алкоголем. Двойные стандарты не пролезут! Или я пью хотя бы одну кружку кофе в день, или не пьет никто! Понятно?! — в свою очередь скрестила руки на груди Щукина.

— Хорошо, я поговорю с ней. А ты вечером пойдешь на ковёр к мужу. Больше покрывать тебя не стану.

— Не муж он мне! И в ЗАГС я не пойду! И фамилию его брать не буду! И вообще…

— Что тут происходит? — внезапно нахмурился Сергей, явившись неожиданно, как гром среди ясного неба.

«Твою мать! Он же должен быть на своей работе!»

Таня мгновенно взглянула за спину сестры, побледнела. Бариста стоял позади Веры, в начале кухни. Он явно всё слышал.

— Твоя мать заварила кофе, Таня это кофе приватизировала, еле успела отобрать. Кофеманку даже могила не исправит. Бесполезно, Сергей.

— Понятно, — устало произнес парень и стал медленно надвигаться на Щуку.