Дмитрий Изаак
Только я, только ты
ПОЭТАМ
Увы, стихи теперь не в моде,
Сошел с ума жестокий мир.
Пылятся в стареньком комоде
Есенин, Пушкин и Шекспир.
Улыбку вызывает храбрость —
На ней не сделаешь рубля.
Добро трактуется как слабость,
А хамство – нормой бытия.
Наживы страсть страшнее водки,
Пьянит сильнее чем дурман.
Кто наш кумир? Глава Чукотки,
Но уж никак не Перельман.
Встречали раньше по одежде
Но провожали по уму.
Теперь встречают, как и прежде,
И провожают по тому.
Пусть я голодный и раздетый,
Но в этом нет моей вины.
Я просто жду, когда поэты
Вновь станут совестью страны.
ЭПИТАФИЯ
Холод, грязь и мрак землянки,
Чьи-то стоны за спиной,
Крики, кровь и запах ханки —
То, что назовут войной.
И, когда разрыв снаряда
Вспыхнет вдруг в кромешной тьме,
Ты поймешь, на небе ада
Нет, он есть лишь на Земле.
Позади кошмары плена,
В прошлом голод и война.
И окопы сменят стены
Без единого окна.
Запах камерного смрада,
Мелкий «ежик» на челе…
Ты поверь, на небе ада
Нет, он есть лишь на Земле.
Если стерпишь, то однажды
Ты придешь к себе домой,
Где когда-то ты был счастлив
С сыном, дочкой и женой.
Но единственной отрадой
Будет фото на столе…
Знай, что нет на небе ада,
Ад есть только на Земле.
Дни бегут, слагая годы,
Все проходит, но уже
Счастью жизни и свободы
Места нет в твоей душе.
И когда остатки яда
Замерцают в хрустале,
Бог поймет – на небе ада
Нет, он есть лишь на Земле…
ОРАНЖЕВЫЙ ЦВЕТОК
Где раскален сухой песок,
Где южный зной сжигает влагу,
Расцвел оранжевый цветок
У каменистого оврага.
Стоял он меж камней надменно,
Согретый солнечным теплом.
Он был красив… Все было в нем
До исступленья совершенно.
Его сердечко как рубин
Горело в ранний час восхода.
Во всей пустыни был один
Такой невинный дар природы.
А в стороне под камнем черным,
Жару пустынную кляня,
Жила гремучая змея,
От почвы прячась раскаленной…
Был полдень… Воздух был объят
Песков сжигающим дыханьем.
Но все ж учуяла змея
Того цветка благоуханье.
Подкравшись медленно к нему,
Она застыла в изумленье.
Какое дивное творенье
Взросло на каменном холму.
И ползала она вокруг,
К цветку не смея прикоснуться,
Не в силах в логово вернуться,
Сраженная красою вдруг.
Презренными казались ей
И саксаул в кривом овраге,
И вьюн, засохший без дождей,
И дерева – почти коряги.
Все блекло пред красой цветка —
Красой невинною и дерзкой.
И перед ней наверняка
Сама змея казалась мерзкой.
Поражена она была
Такой естественной догадкой,
И зависть жгучая росла
И душу мучила украдкой…
Был приговор ее жесток:
Цветка пустыня недостойна…
Но мучилась змея невольно,
Сорвав оранжевый цветок.
Но все проходит постепенно,
Забылся скоро и цветок.
И вновь остались во вселенной
Лишь камни, глина и песок…
РУЛЕТКА
Что наша жизнь? – Игра в рулетку,
И даже в русскую порой.
И смерть костлявая нередко
Приходит с этою игрой.
Коль по велению Фортуны
Пустым окажется камор,
Крупье воспитанный и юный
Судьбы исполнит приговор.
А если повезет прилично,
А если выпадет Zero,
То в тот же вечер драматично
Тебя посадят на перо.
Не удивит судьбу-кокетку
Ни падший грешник, ни герой.
Что наша жизнь? – Игра в рулетку,
И даже в русскую порой.
ИЗ БЛОКА
Взгляни на мир! Что видишь ты?
Твой взгляд – да будет тверд и ясен.
Сотри случайные черты —
И ты увидишь: он ужасен.
Врожденной силою ума
Прими жестокую реальность —
Холодным миром правит тьма,
А свет – нелепая случайность.
ПОТЕРЯ
Каким холодным был рассвет
И мертвым лед в его глазах.
Он больше не смотрел ей вслед
Он не тонул в ее слезах.
Любви роскошные сады
В тот день не пощадил мороз.
Он утопил ее мечты
В огромном море горьких слез.
Прошли года. Немалый срок.
И все развеялось как дым.
Она усвоила урок.
И очень счастлива с другим.
Теперь есть все, о чем мечтал.
Испит свободы сладкий яд.
Но он теперь бы все отдал
За тот родной любимый взгляд.
Все легче пить. Сложней уснуть.
И все белее голова.
Он не сумел ее вернуть.
Он как бы жив. Душа мертва.
ТОЛЬКО Я, ТОЛЬКО ТЫ
Ты тоскуешь, ведь ты в этот вечер одна
С сигаретой и с хрупким бокалом вина.
Мелкий дождь моросит за холодным окном.
Знаю, ты каждый вечер тоскуешь о нем,
Как когда-то давно в тишине лагерей
Со слезами надежды я думал о ней.
В этом мире Фортуна покинула нас,
Мы остались одни. Так давай же сейчас
Проведем этот вечер с тобою вдвоем,
Я забуду о ней, ты забудешь о нем.
Мы забудем с тобой все былые мечты.
В этом мире большом только я, только ты.
Мы поставим кассету, зашторим окно,
И под плач саксофона мы выпьем вино.
Сладкий хмель нам поможет забыть обо всем,
И, оставив печаль, мы с тобою вдвоем
Предадимся любви, и в холодной ночи
Замерцают несмелым огнем две свечи.
Мы с тобой будем счастливы, как никогда,
И для нас в небесах засияет звезда.
Мы забудем с тобой все былые мечты.
Эта ночь для двоих – только я, только ты…
А когда за окошком забрезжит рассвет,
Мы вернемся с тобою в мир боли и бед.
Доиграет кассета, прольется вино,
И, оставив постель, я открою окно.
Свежий воздух развеет забвенья вуаль,
И, упав со стола, разобьется хрусталь.
И тогда мы покинем наш маленький дом,
Дом разбитых сердец, и с тобою вдвоем,
Взявшись за руки крепко, взберемся туда,
Где шумит, разбиваясь о берег, вода,
Где крутая скала, а под нею прибой,
Где когда-то давно мы встречались с тобой.
Я скажу: «Не грусти, ты теперь не одна»,
И о берег крутой разобьется волна,
Как разбились все наши былые мечты.
И теперь мы одни – только я, только ты.
Мы любили с тобой этот сказочный край,
Только, сжав мою руку, ты скажешь: «Прощай!»
Я слегка улыбнусь и отвечу: «Прости,
Что со мною тебе, а не с ним по пути».
И когда под ногами растает земля,
Мы с тобою вспорхнем, словно два журавля.
Это будет последний отчаянный крик,
Это будет короткий, но сладостный миг.
Только миг, а потом нас накроет вода.
Мы расстанемся с болью уже навсегда.
Вместе с нами умрут все былые мечты,
Где любили, увы, только я, только ты.
***
Быть может, потускнеют краски,
И день за днем пройдут года,
Но нашей молодости сказку
Я не забуду никогда.
Быть может, зло изменит маску,
Умрут былые города,
Но Вашу трепетную ласку
Я не забуду никогда.
А может, призрачную ряску
Судьба развеет без следа,
Мы вновь вернемся в нашу сказку
Уже, быть может, навсегда.
ОН И ОНА
Он вошел в ее жизнь,
И она расцвела.
Стала сладкой полынь
И приветливей мгла.
Он коснулся рукой,
И она поняла,
Что счастливой такой
