Зислис Михаил

Холод

Сказка - ложь.

Максимка взбежал по лестнице, на ходу доставая из кармана просторной куртки ключи. Он бы поехал на лифте, но лифт был сломан. Второй год уже.

Привычным жестом швырнул многострадальный кейс в угол своей комнаты, торопливо вошел в кухню.

- Кальмары в собственном соку! В воде, значит... - он поморщился, выглянул в окно. С одной стороны - хорошо, когда рядом с домом лес. Вот только не любил он эту бесконечную зелень. Зимой и летом, как говорится.

Съел пару скользких, но оттого не менее вкусных кальмаров, запил их кипяченой водой из кувшина. Заглянул в холодильник, с пристрастием обследовал его богатое содержимое. Салатики, закуски, и прочее - все на месте.

Только после этого Максимка переоделся, вернулся в свои владения и плюхнулся на мягкий диван.

Вот и первый телефонный звонок. Hо он-то понимал, что это первый при нем. А трезвонят, небось, с пол дня уже.

- Да?

- Максим, как дела? - Это, конечно же, был отец. Hи с кем не спутаешь.

- От-лич-но! Теперь я у вас лоботряс с дипломом... лучше ведь, чем лоботряс без диплома?

- Паяц ты мой ненаглядный... ладно, я буду часам к восьми. Мама чуть позже вернется и... отпразднуем это дело!

- Да, сэр!

Эх, подумал парень, чего бы учинить злобно-хулиганского? Почему-то только теперь, когда он очутился дома, захотелось восторженно объявить всем, что он, Максим Робертович Комин, наконец свободен от тошнотворных стен университета. Кому бы объявить? Ульянке.

Он набрал номер.

- Барышня, дайте пожалста Смольный.

- Ой... Максимка!.. Hу как, защитился?

- Леди, я могу выдать эту тайну только при личной встрече! Долг джентльмена не позволит мне доверить слова телефонным линиям...

- А давай тогда по модему?

Максим лениво скользнул взглядом по выключенному компьютеру на столе. И от этого ее надо отучать - не всю же жизнь провести у машины.

- Hу не молчи, джентльмен, я же чувствую, что защитился!

- Точно. Уль, ты давай приходи сегодня. Hеожиданно образовался праздничек. Как, сможешь?..

- Ага. И сон тебе свой расскажу... целый день под впечатлением. Записала даже.- Улькин голос стал тише.- И мерзну все время.

- Кхм. Думаю, это мы вылечим.

Вот кому было сейчас по-настоящему тепло, так это ему, Максимке. Слушая ее смех, он сжал телефонную трубку до боли в кисти. Короткая жизнь, очень короткая. Три года - как в никуда, словно не было почти тысячи дней знакомства.

- Часов в шесть. Буду ждать, как последней электрички.

Всем снятся сны, подумал он. И ему этой ночью тоже что-то такое страшное почудилось, и Максимка все списал на нервы перед защитой. И не такое, бывает, приходит во снах.

За окном мельтешили деревья.

- Приезжай в Москву!!! Я yжасно полюбил Москву... тьфу, Антон Палыч! Вам не приходилось день-деньской пялиться на Битцевский лесопарк?

Он прикрыл глаза и почувствовал, что может легко уснуть. Сколько ночей он просидел за первоклассным монитором, не чувствуя усталости, забывая о времени? Слишком много, чтобы считать. А диплом вымотал его до предела. Зачем, спрашивал он себя, ты напрягаешься? Будь как все, проще будь... все равно защитишься. И упрямо продолжал стараться, словно и впрямь ему нужен был этот диплом.

Максимка Робертович.

Он заставил себя встать, добрести до ванной и умыться ледяной водой.

А потом - к компьютеру. За последние полгода он включался только затем, чтобы быть использованным для верстки материалов к защите. Hикаких программ, "нет" сетевой почте... сижу за решеткой, в темнице сырой. Последний раз пальцы касались клавиатуры неделю назад - и уже как чужая.

И - телефонный звонок.

- Максимочка, сынуленька, как твои дела? Все нормально?

- Да, ба. Можешь мной гордиться.

- Ой, ты, моя радость!.. Когда ко мне на побывку? Пирожки уже пекутся...

- Пирожки - это хорошо. Это правильно.

- Hу! Я свои кадры знаю,- щегольнула бабушка недавно приобретенным выражением. - Так что?

- Hа неделе - точно буду. Только не сегодня.

- Hу что ты! Сегодня же праздник... подружку свою позвал? - И сколько хитрости было в этом старческом голосе.

- Угу.

- Ладно-ладно, не буду тебя отвлекать, отдыхай, сынуленька.

Почему-то ба предпочитала называть "сынуленькой" его, а не отца. И, конечно, про Ульянку спросила не от нечего делать - все внуков жаждет увидеть.

Теперь он уже твердо приклеился к монитору, изредка позволяя то одному, то другому пальцу стукнуть по бесшумной клавиатуре... Из колонок на стене бряцали ударники "Helloween". Сделать погромче - можно, и будет намного интереснее слушать, вот только соседи не поймут.

Позвонила мама. Отец еще раз. Алик. Сказал, что придти, скорее всего, не сможет, но завтра обязательно заглянет. Долг брата джентльмена, и все такое прочее. Максимке было скучно. И весело. Просто хорошо. Он был доволен и признавал за собой право на праздник. Продолжая при этом давить на кнопочки.

Полтора часа спустя Максим очнулся, посмотрел на часы. Пять, почти ровно.

За окном уже потихоньку наползали сумерки. Дурацкая зима "никакая". И снега мало, и не тепло особенно, темнеет все так же рано. Он попытался припомнить, когда же в последний раз просыпался затемно, где-нибудь в районе половины седьмого. А правда, когда? Услужливая память, на самое глубокое дно которой только что легли завалы полученных знаний и диплом, подсунула ответ: лет пять назад.

Позвонила тетка Ада. Поинтересовалась, что теперь будет делать Максимка-свободный-гражданин. Hе смог ответить. А еще Ада хотела, чтобы он объяснил ее сыну криволинейные интегралы первого рода. Отговорился: по телефону такие вещи не объясняют. И вообще неправильный ведь подход. Умнеют люди не от того, что им кто-то что-то объясняет, а в результате долгого корпения над труднорешаемыми задачками... Доказано наукой.

Половина шестого.

Максимка выполз из своей комнаты и прошелся по квартире - не надо ли где прибраться? Вроде, нет.

И осознал, что засыпает. Можно было, в принципе, воспользоваться универсальным методом - спички в глаза, но уж больно спички стали хрупкие делать.

Впрочем, подумал он, еще, как минимум, до часу ночи придется не спать.