— При чем тут его одежда? — не поняла Катерина.

— Ни при чем. Мультик такой есть… не важно, долго объяснять. Короче, шутка это была.

— Все, капец! — с такими словами в бытовку ворвался Аркадий.

— Ты его убил? — предположила я.

— Я его проклял.

— Ой! — это я.

— Любое проклятие можно снять, — это Катерина. — Если, конечно, ты не хочешь оставить все как есть.

— Да неважно, чего я хочу! — воскликнул Аркадий, опускаясь на пол рядом с Катькой и, будто так и надо, укладывая голову ей на колени. — Не снимается такое проклятие!

Катерина заинтересованно склонилась к нему и коснулась пальцами висков.

— Что за черные спирали у тебя вот здесь?

— А так всегда бывает, когда я проклятие с одного объекта на другой перекидываю.

— В смысле? — не поняла я.

— Я вчера с мальчика убрал венец безбрачия, — напомнил Аркадий. — Думал, потом найду какого-нибудь засранца и на него скину. А тут Золотников, мудила е***. Довел меня, ну я и… в общем, не специально это получилось.

— Может быть, это его судьба, — заметила Катерина, увлеченно наматывая на палец спираль, похожую на дымок, который клубился всеми оттенками черного у левого виска парня. С правого она уже эти художества убрала.

— Может быть, — не стал возражать Аркадий и, наконец, додумался смутиться и попытался от Катьки отползти.

— Сидеть! — скомандовала внученька, — я еще не закончила. Ты вообще в курсе, что нельзя забирать подобные проклятия на себя?

— Я же их перебрасываю потом. Они не успевают мне навредить.

— Ты умрешь не от рака легких, а от вот таких глупых выходок. Это уйму жизненных сил съедает.

— Никто не живет вечно, — философски пожав плечами, изрек Аркадий.

— Ой, не скажи, — фыркнула я, — вот Кардагол, родственник наш, кажется, планирует вечно жить. Кать, сколько ему лет, не помнишь?

— Много, — равнодушно отозвалась Катерина.

Интересно, мне стоит сказать Аркадию, что девочка уже давно все бяки с него поубирала и сейчас просто так, ради собственного удовольствия по лицу его гладит?

— Может быть по кофейку? — решив быть деликатной и промолчать насчет катькиных действий, предложила я.

— Можно, — великодушно согласилась моя внученька, явно решив предоставить мне честь воевать с кофеваркой.

Катерина

Дуся соглашается приготовить кофе, и даже почти приступает к процессу, но все портит девушка, бегавшая ранее с микрофоном наперевес. Она заглядывает в нашу комнатку и возвещает:

— Госпожа Тамбовская, пройдемте!

Дульсинея, ехидно ухмыльнувшись, выскальзывает за дверь.

— А какое заклинание для поиска собирается применить твоя бабушка? — интересуется Аркадий, выворачиваясь из моих рук и отодвигаясь в сторону. Будто для того, чтобы сидеть рядом со мной, ему жизненно необходимы зрители, а так как последний из них испарился, то и телячьи нежности ни к чему. Хоть бы спасибо сказал за то, что я с него "темное послевкусие" сняла. Та еще гадость!

— Если честно, не знаю, — признаюсь я, — обычно, если бабушке что-нибудь нужно, она машет тапком, а там искомое или появляется или нет. Во втором случае она идет к деду.

— Твой дед сильный маг.

— Еще какой!

— А что будешь делать ты?

— Ничего. Ты же сказал мне, где лежат эти поддельные… подставные деньги.

— А если б не сказал?

— Не знаю. Я… Если честно, в такой ситуации мне было бы проще поднять Сережу и спросить у него лично. Можно, конечно, попробовать смоделировать прошлое, но это очень трудозатратное заклинание. К тому же, с шестидесятипроцентным попаданием. Честно, не знаю. Может, придумала бы что-нибудь.

Тут из студии вылетает сияющая Дуська и начинает верещать:

— Катька! Прикинь, получилось! Я тапком махнула, и деньги бац, и у них на столе! Они все так офигели, что и сказать ничего не смогли. Не знаю, может, переснимать заставят. Но, в общем, тебя просили позвать. Иди, давай.

Процесс съемки меня не волнует, отношусь к нему, как к выполнению задания — уже не слишком интересного, если не считать встреч с Аркадием. Потому прохожу внутрь спокойно, с милой улыбкой на устах. Поднимаюсь на сцену, усаживаюсь на диванчик рядом с Золотниковым. Кошусь на него, ага, так и есть, венец безбрачия. И вот что-то снимать мне его не хочется…

— Здравствуйте, Катерина! — радостно произносит ведущий.

— Здрасте, — вежливо отвечаю я.

— Вы слышали историю этой милой женщины…

— Ага.

— Так что Вы можете сказать по этому поводу?

Ну что я могу им сказать? После Дусиного колдовства всегда остается очень характерный след.

— Деньги лежат у Вас в портфеле, — говорю я, — а портфель стоит вон у той стеночки.

— Что Вы такое говорите, Катенька?! — голосом радостного идиота вопрошает Валерий, — как Сережа мог спрятать деньги в моем портфеле?! Подумайте хорошенько.

— Никак. Это Вы их туда спрятали.

— Но откуда же я их взял?

— Дуся дала.

— Стоп камеры. Катерина, что Вы несете? Вы не знаете, где лежат деньги? В принципе, Вы у нас очень колоритная особа, выгонять Вас мы сегодня не собирались, я скажу Вам, что нужно ответить, а Вы мне подыграйте. Денежки лежат у Вероники дома. Нужно просто хорошенько поискать в столе. ВЫ поняли меня? Так, мотор. Катенька, где деньги?

Угу, думаю, выгонять вы меня не собираетесь, а придется, а потому упрямо повторяю:

— В Вашем портфеле, Валерочка.

Щелкаю пальцами, и портфель медленно и величало подплывает к нам. Он плюхается на колени к раздосадованному ведущему и открывается. Я заглядываю внутрь, чтобы издать торжествующий вопль и вижу — денег нет. Это видит и Валерий.

— Не понял, — бормочет он.

Поднимает на меня недоуменный взгляд. Тут же к нам подлетает Романовский и возмущенно восклицает:

— Валер! Ты охренел! Ты куда деньги дел? Что я спонсорам скажу?!

— Сюда положил, — бормочет Валерий.

— Точно положил, — подтверждаю я.

Романовский пренебрежительно машет рукой в мою сторону:

— Так, ты вообще молчи. Валера, это что за ерунда здесь творится? Где бабло? Триста пятьдесят тысяч, Валера, ты же мне жопой своей их отрабатывать будешь.

Взгляды присутствующих, и без того обращенные в сторону Золотникова, становятся еще более заинтересованными.

Алексей Дмитриевич вдруг поворачивается ко мне, смотрит прямо в глаза и медленно произносит:

— Катерина, это Ваши шуточки?

— Неа, я тоже считала, что деньги в портфеле. А что, поискать?

— Поищи! — рычит Романовский.

Задумываюсь, что бы такого сотворить. Из комнаты при мне никто не выходил. До меня — только Дуся, которая, собственно, и вручила купюры Золотникову. Следовательно, постарался кто-то из присутствующих. А как их можно вывести на чистую воду? Правильно. Заклинанием правды. От одноименной сферы оно отличается тем, что действует непродолжительное время, и людям нужно задавать наводящие вопросы, сами они не ответят. Плюс, от сферы очень трудно отбиться, а от заклинания — запросто, только едва ли кто из присутствующих знает, как это сделать.

Пара пассов и все готово.

— Валерий, — спрашиваю, — Вы брали деньги?

— Да Вы что! — кричит Золотников, — У меня карьера! У меня репутация! Я их взял у Дульсинеи и спрятал в портфель!

— Отлично, — отвечаю, — Алексей Дмитриевич, Вы…

И тут дверь студии влетает в эту самую студию.

— Что за… — бормочет Романовский.

Первая мысль, признаюсь, что это Дуся что-то намудрила. Но мысль эта занимает меньше мгновения, потому что следом за дверью в студию влетают шесть человек с автоматами. Да, я знаю, что это такое, мне Дуся по телевизору показывала. Что такое телевизор, она пусть сама объясняет.

— Всем стоять! — кричит один из посетителей, — руки за голову!

Глава 11

Ларрен

И вот стоит она передо мной — прекрасная и волнующая, а я думаю о том, какой же я все-таки был идиот, когда нарядил ее под балахоном в эту нежную струящуюся ткань. Почему мое подсознание захотело этого? Ведь я даже не думал в тот момент о том, что должно быть под хандабом. Впрочем, хорошо уже то, что она под ним не голая. Радует, ох, как радует! Настолько, что впору и, правда, в бордель, тем более что он недалеко, а там Хирра, милая Хирра, гибкая и белокурая…