— Пётр! — как-то странно обрадовался он. Голос у него был не менее неприятный: скрипучий и хриплый. — Мы тебя заждались, друг твой тут за тебя отдувается.
— Соскучился по поводку? — с гневом процедил Пётр Володе, который стоял рядом и преграждал путь из кухни.
— Выбирай выражения! — тот замахнулся, но Ушаков осадил его.
— Лось, оставь пока! — Ушаков встал перед Петром, внимательно его разглядывая, скрипучий голос действовал на нервы. — Давно хотел с тобой познакомиться, Пётр. Но вы с Анютой так быстро исчезли полтора года назад, — и он с силой ударил Петра под дых. — Что я не успел сказать вам самого главного.
Тот закашлялся и гневно сверлил Ушакова взглядом.
— С гонором, — оценивая его взгляд, усмехнулся мужчина. — Усади его!
Володя надавил на плечи, заставляя сесть на стул, но Пётр сопротивлялся, тот приложил усилия, Пётр воспользовался этим и резко наклонился в сторону давления. Володя такого не ожидал и потерял равновесие, Пётр присел на корточки, и когда опоры не оказалось, качок завалился вперёд.
— Сидеть! — Вскочил он и ударил Петра под дых, кулак у него был намного тяжелее, чем у Ушакова, Пётр согнулся пополам и закашлялся. Володя с силой толкнул его на стул.
А Ушакову, похоже, доставляло удовольствие бить связанного человека. В какой-то момент Пётр потерял счёт времени, привык к ударам и боли, его даже стал забавлять этот невысокий неприятный мужичок — у того на лбу выступила испарина, кулаки уже были в крови. После каждого удара Пётр назло ему ухмылялся, но не успевал вставить ни слова. Он не понимал, чем заслужил такую агрессию, решил, что тот просто садист. Наконец, Ушаков выдохся, а Пётр продолжил сверлить его взглядом.
— Не боишься меня?! — прохрипел Ушаков, прищурившись.
— Не боюсь, — процедил Пётр, не опуская глаз. Он чувствовал кровь во рту, у него были разбиты губы, в голове стоял гул, а на лбу он ощущал что-то мокрое и горячее, медленными каплями стекающее по вискам. Он провёл языком по зубам, проверяя их на целость.
— А так?! — Ушаков достал пистолет, и Пётр почувствовал прикосновение холодного металла ко лбу.
Он рефлекторно зажмурился, предвкушая выстрел и смерть. Аня громко закричала, а перед глазами у Петра всплыл образ Юли, от этого он невольно улыбнулся, но выстрела не последовало. Он открыл глаза.
Аня вырывалась, дергалась в цепких руках головореза, рыдала и умоляла:
— Дима, пожалуйста, прекрати! Не убивай!
Она явно привлекла внимание Ушакова.
— Анюта, а кого из них ты любишь сильнее, а?! — он коварно оскалился и поднёс пистолет к голове Саши.
— Дима, нет! Не надо! — она опять закричала, вырываясь.
— Запомни раз и навсегда, ты моя! Поняла? — Ушаков взял девушку за подбородок и строго проговорил ей в лицо. Аня плакала, но когда он убрал пистолет, неуверенно кивнула.
Пётр смотрел на Сашу, тот с каменным лицом и взглядом убийцы смотрел на свои поварские ножи на столешнице, да, он бы сейчас нашинковал Ушакова.
— Что тебе нужно?! — вклинился Пётр.
— Поговорить пришёл, жизни научить. Вот тебя, Пётр, разве не учили, что брать чужое нехорошо? — он вновь сел на стул в центре кухни и медленно закинул ногу на ногу. — Как ты посмел явиться с моей женой ко мне на приём? Ты унизил меня, я такого не прощаю!
— А ты вломился в мой дом и избил связанного, — прищурился и злобно выдавил Пётр. — Это так ты жизни учишь: пистолетом машешь налево и направо. Ты больной, тебе лечиться пора.
— Ты чё, пёс, совсем жизнь не ценишь, как со мной разговариваешь? — лицо Ушакова исказилось в гневной гримасе, он снова закипал, аж покраснел.
— Петя, замолчи! — вдруг со страхом закричала Аня.
— Жена дело говорит, — осклабился Ушаков. — Только я всё равно тебя убью!
Раздался звонок в дверь, Пётр облегченно выдохнул в надежде, что парни вызвали милицию. Раздались голоса, но вскоре дверь захлопнулась, дежурившие в холле заглянули в кухню:
— Пацан какой-то дрель спрашивал — говорит, сосед.
— И где он? — рассердился Ушаков.
— Ушёл. Сказали, что дрели нет.
— Кто это был, знаешь? — Ушаков пнул Петра.
«Скорее всего, Глеб», — Пётр надеялся, что парни догадались вызвать милицию и не будут геройствовать и пытаться их выручить.
— Без понятия, у нас полдома ремонт делают, — соврал он.
— Чё ты мне уши полощешь! Лось, возьми Паштета, проверьте по дому, — кивнул Ушаков в сторону коридора и перевёл взгляд на Петра, а потом на Сашу. — Надо валить, Анюта со мной поедет, а этих грузите, по дороге скинем.
— Ты думаешь, тебя не найдут? — заговорил Пётр, нужно было как-то тянуть время.
— И не таких теряли, — обернулся на него Ушаков со злобной ухмылкой.
— В доме камеры. И это был не сосед, а капитан Фролов, значит, мои коллеги уже здесь, и тебе просто так не сойдет с рук убийство сотрудника спецслужб, — равнодушно и уверенно говорил Пётр, но блефовал.
— Ты о чём? — Ушаков нахмурился, но вида, что его это как-то зацепило, не подал.
— Я же ФСБшник, — ухмыльнулся Пётр, заметив, как озадачился Ушаков.
— Хватит мне горбатого лепить! — сжал челюсти он и скомандовал. — Грузите этих жмуриков!
Тут его прервал звонок сотового, Ушаков взял трубку и нахмурился:
— Сколько их? Как хотите — задержите хотя бы на пять минут. — Он нажал на отбой и перевел взгляд на Аню. — Анюта, ты же хочешь сохранить жизнь этих двоих, значит, будешь послушной девочкой. Мы с тобой сейчас по-тихому выходим. Косой, Леший, останетесь здесь, как сядем в машину — маякну, а если Анюта учудит, валите жмуриков и сами линяйте.
Двое бандитов остались и достали пистолеты, Ушаков взял Аню под руку и вывел за дверь.
Глеб с ребятами не находили себе места — Пётр им так и не позвонил.
— Что сидеть, надо идти и разбираться, — предлагал Ваня.
— Так, я вызываю ментов, — спустя пять минут не выдержал Глеб.
Он позвонил в милицию, приукрасив происходящее, сказал, что там не просто взлом, а чуть ли не убийство.
— Всё пошли! — Лёха достал бейсбольную биту.
— Я нож возьму, — предупредил Костик.
— Слушайте, ну ввалимся мы с битой к ним, и что? — озадачился Глеб. — Давайте так: я позвоню, прикинусь соседом, посмотрю, что да как, а вы стойте у лифта.
Парни собрались и по-тихому поднялись на этаж. Все, кроме Глеба спрятались в закутке в двух метрах от квартиры. Глеб попросил дрель, дружелюбно попытался завести разговор, но у него перед носом захлопнули дверь. Он успел увидеть двоих крепких мужиков в прихожей.
Глеб вернулся к ребятам в закуток обдумать план, но через минуту из квартиры кто-то вышел, и раздался бас:
— Куда он пошёл?
— Я не видел, может, с лестничной клетки глянуть?
— Давай вниз спустимся, у наших спросим: кто выходил — заходил.
Парни замерли, а Лёха поднял биту, но шаги стихали, они услышали удалявшийся голос, а потом открывающуюся дверь подъезда.
— Вроде ушли, что делать будем? — прошептал Лёха.
— Они меня пошли искать, — в тон ему ответил Глеб. — Значит, сейчас должны вернуться. Подождём.
Время тянулось мучительно долго, хоть прошло не больше пяти минут, но ребята нервничали от бездействия. Наконец дверь квартиры снова открылась, парни прислушались:
— Анюта, сейчас тихо проходим мимо мусоров, даже не смотри в их сторону! — раздался скрипучий голос. — Поняла? Хоть слово, и твои дружки — трупы.
— Только не убивай, Дим, пожалуйста, — дрожал женский голос.
— Смотря, как будешь себя вести.
Шаги приближались, парни переглядывались в полумраке, и вот перед лифтом появилась пара: мужчина вел под руку Аню.
— Привет, Ань! — Лёха всё это время держал наготове биту и, выйдя из закутка, сразу пустил в ход: с железным стуком ударил мужика по голове.
Тот, увидев их, резко потянулся было к поясу, но Лёха его вырубил раньше. Девушка облегченно выдохнула:
— Ребята, как же вы вовремя! — обрадовалась она и указала на лежавшего мужчину. — У него пистолет, нужно забрать. — Глеб опустился на корточки, обыскивая Ушакова, а Аня докладывала обстановку: — Там Саша с Петей, в квартире, на мушке, с ними двое, внизу менты и их задерживают ещё бойцы. Если Дима не перезвонит, Петю с Сашей застрелят, нужно что-то делать.
