— Приходите ещё, — сказал им на прощание Володя.

Саша всю дорогу задумчиво молчал, а Пётр всё расспрашивал Димана о боксе. Тот оказался профессиональным боксёром, правда, в самом лёгком весе, но зато вице-чемпион Европы. Рассказывал про ежедневные тренировки, про соревнования, про правила, про различные бои и интересные случаи. Он тоже жил в Подмосковье, им было даже по пути.

Когда они высадили Димана и поехали домой, Пётр покосился на притихшего друга.

— Сань, ты чего?

— Ты знал про предыдущий брак Аньки? — вдруг спросил он.

— Нет. Мы только когда поженились, она начала меня на все эти светские приёмы таскать. Я только сейчас понял, зачем она это всё делала. И на одном из приёмов мне одна её «хорошая подруга» нашептала, что она раньше была с каким-то криминальным авторитетом. Но я тогда не поверил, — спокойно рассуждал Пётр. — Тебе не всё ли равно?

— Как-то не по себе, что тебя могут закопать только за то, что ты встречаешься с бывшей женой криминального авторитета.

— Успокойся, никто тебя не закопает. Видишь, даже я ушёл живой с того приёма, — нахмурившись, сказал Пётр. — Подставила она меня, конечно, под удар. О чём она вообще думала, когда пошла к нему?! Дура! — сердито бросил он. — Я что-то не доверяю этому Володе, я бы на твоём месте молчал про Аньку.

— Так попрошу без оскорблений, — нахохлился Саша, — у неё теперь парень-боксёр!

— И дурак! — усмехнулся Пётр. — Давно тебе пора глаза разуть и понять, что она использует тебя вдоль и поперёк.

— Да, вот когда поперёк мне особенно нравится! — улыбнулся Саша.

Пётр лишь улыбнулся и покачал головой.

28

Юля и на следующий день после пар отправилась к Франсуа — она носила в сумке запасной ключ, — но каморка была пуста, зал тоже был закрыт. Девушка вышла из университета и только собралась позвонить Франсуа, как он сам налетел на неё, словно резкий порыв ветра, подхватил и приподнял над землей. Юля от неожиданности выронила сумку и телефон.

Франсуа поставил её на ноги. Юля, увидев его обворожительную улыбку, тоже не смогла удержаться.

И они вместе присели подбирать вещи.

— Ты меня напугал! — поднимая сумку, и кладя внутрь телефон, проговорила Юля. — А я тебя повсюду ищу.

— Пойдём скорее! — Франсуа схватил девушку за руку и побежал. — Пропустим всё!

— Что пропустим? Подожди! — Юля не успевала за ним и задыхалась на ходу.

Они добежали до метро, спустились в его прохладный сумрак и поехали к Эйфелевой башне. Юля пыталась расспрашивать, куда они едут, но Франсуа лишь улыбался и говорил: «Сама всё увидишь, тебе должно понравиться».

Чуть порошил снег, чувствовалась атмосфера приближающегося Рождества. В это время как раз украшали Эйфелеву башню и на площади ставили большую ёлку. Сюда Франсуа и спешил. Париж преобразился! Витрины магазинов, кафе, улицы — всё пестрело яркими огнями, венками, оленями, ёлочными ветками с игрушками. Люди становились счастливее и радостнее в преддверии праздника — все улыбались, радовались. Этим невозможно было не заразиться.

Но праздником заразил Юлю Франсуа. С ним что-то произошло — он будто сошёл с ума. Они гуляли целый день, и он открывал для Юли совершенно другой Париж. Город мечты рядом с этим человеком стал другим: красочным, романтичным. Потому что Франсуа мог внезапно закружить Юлю в танце в парке или остановиться посреди площади или моста, взять лицо девушки в ладони и поцеловать.

Он целовал её везде: в метро, посреди улицы, в парке, в кафе и магазинах. Иногда закрывал глаза Юли своими ладонями и шептал на ухо. Завёл вслепую в огромный цветочный магазин, купил одну гвоздику и вставил цветок ей в волосы, снова начал кружить в танце прямо посреди магазина. Франсуа мог просто подхватить на руки и покружить. Казалось, ходить он разучился — он бежал. Был внезапен, но невероятно романтичен, каждый раз поражая Юлю странным поступкам.

— Франсуа, ты как ураган! — смеялась Юля на бегу, а он снова закрыл своими руками ее глаза и куда-то повёл. И вёл долго и аккуратно. А когда, наконец, разрешил открыть глаза, они оказались на Монмартре у стены любви, где на всех языках мира были написаны романтические признания. Юля осмотрелась и стала искать надпись на знакомых языках.

— Я нашла на русском! — обрадовалась она, указывая пальцем. — А вон на английском, а на французском нашла! Господи, как много: вон на немецком, на украинском, на испанском.

Но Франсуа не смотрел на стену, он смотрел на девушку. Юля оторвалась от поисков и обернулась к Франсуа, он улыбался.

— Юлия, а на каком языке сказать тебе?! — тихо проговорил он.

— Давай для начала на русском! — улыбнулась Юля.

— Я тебя люблю! — чётко на русском языке проговорил Франсуа.

У Юли даже сердце забилось быстрее от неожиданности. Услышать от Франсуа русскую речь, да ещё и признание в любви!

— А на испанском можешь?!

— Te amo! — так же спокойно, с улыбкой проговорил Франсуа.

— Скажи на… — Юля задумалась, выбирая какой-нибудь сложный язык.

Франсуа тем временем заговорил:

— Я могу сказать на любом языке, но так ты поймёшь быстрее, — и, приложив свою прохладную ладонь к щеке девушки, нежно поцеловал.

На улицах быстро стемнело. Центр Парижа стал ещё прекраснее в свете праздничных огней. У Юли в душе словно зажглись такие же огоньки: она была счастлива, улыбка не сходила с её лица. Франсуа будто вдохнул в неё настроение Рождества, поселил в сердце праздник и подарил невероятное количество романтичных моментов.

Юле нужно было уже возвращаться домой, но Франсуа попросил заехать в одно место, а потом пообещал проводить девушку.

Он завёл её в какие-то трущобы, район встретил их злобно, неприветливо. Это был совершенно другой Париж, резко контрастирующий с центром. Франсуа постучал условленным стуком в дверь одного из домов. Оттуда высунулся мрачного вида афроамериканец, глянул на него. «Я от Дэни», — проговорил Франсуа, и его впустили внутрь.

Он шепнул Юле: «Жди здесь, я через минуту вернусь», — и вошёл в дверь. Девушке было не по себе в этом мрачном месте, и минута показалась ей целой вечностью, но Франсуа скоро вернулся. Когда они вышли из трущоб, Юля обеспокоенно спросила:

— Что ты там делал?

— Кое-что забыл, — хмуро ответил он.

— А кто такой Дэни? — продолжила расспросы Юля.

— Мой друг, — Франсуа протяжно вздохнул.

«Да, Франсуа, как всегда, спасибо за подробности!» — Привыкнуть к этой вечной недосказанности Юля никак не могла.

Франсуа проводил девушку до дома.

— Юлия, я в понедельник уезжаю к родителям на Рождество, и хочу тебя попросить, чтобы ты поехала со мной, — неожиданно сказал Франсуа.

— А где живут твои родители? — Юле очень не хотелось на рождественские праздники оставаться одной. Клэр с детьми уезжала в Канны, Франсуа к родителям, но девушка боялась отправляться с ними.

— В Тулузе, это на юге Франции. На поезде примерно девять-десять часов. Я выезжаю поздно вечером, а утром уже там. Боюсь, я без тебя там просто умру, — уговаривал он.

Но Юля не решалась.

— Пожалуйста, ты нужна мне там! — умолял он.

— Ладно, — согласилась девушка, — но при одном условии: ты мне расскажешь всё про свою семью.

— Хорошо, всё что угодно! — обрадовался Франсуа и обнял Юлю.

Он без лишних подробностей рассказал про своих родных: оказался самым младшим ребенком в семье, его сестра Эмили была старше на пять лет, а брат Люк — на восемь. У них уже были свои семьи, родители его на пенсии, и они просили, чтобы это Рождество Франсуа провёл с ними. Говорил он о своей семье сухо, в тоне проскальзывали нотки неодобрения.

— Франсуа, ты как-то невесело отзываешься о своей семье, ты их не любишь? — поинтересовалась Юля.

— Юлия, я для них чужой, — он посмотрел девушке в глаза. — Очень тяжело играть для них роль.

Она опять вздохнула, не понимая, что Франсуа имел в виду. Очередная загадка.

На прощание тот, как обычно, долго и нежно целовал девушку.