— А что ты ему вообще сказала? Про меня, — сев на кровати и протирая глаза, спросила Мила.

— Сказала, что ты мне по объявлению звонила, приходила на пробный урок по рисованию. Я его уверила, что первый раз тебя видела и ничего про тебя не знаю.

— Ну и молодец, спасибо, — зевая, похвалила художницу Мелана.

— Молодец, — передразнила её Лера, — он наказал сразу же сообщить ему, если ты ко мне ещё на урок придёшь. Злой был, как чёрт.

— А ты знаешь, как черти злятся? — засмеялась Мила, представив яркую картинку со сморщенными от злости пятаками чертей.

— Вот ты ржешь, а он между прочим на полном серьёзе говорил. Деньги имеет, связи есть. Найдёт тебя, мало не покажется.

— Ладно, я поняла, спасибо, что предупредила, — Мелане совсем не хотелось развивать эту тему дальше, и она обрезала разговор. — Я позвоню тебе на днях, я всё-таки хочу пробный урок. Так что готовь краски, скоро будем рисовать.

— Хорошо, смотри аккуратней, — напоследок пожелала Лера и повесила трубку.

Мила задумалась. Что ей может сделать этот антиквар? Если у него есть пушка, то возможно он попытается ей отомстить за унижение и боль, которыми она вчера его помучила. Как он её найдёт? Наверное это несложно, он знает её номер, значит сможет найти хостел. Засада. Нет, она конечно не трусиха, но против пушки не пойдёшь. Нужен Лёха.

Долгие гудки в трубке действовали раздражающе. Наконец, после третьего звонка Лёха взял телефон и быстро ответил:

— Говорить не могу, перезвоню через час, — и отключился.

Первой реакцией было обозвать его козлом, но потом она всё взвесила и напомнила себе, что парень ей ничем не обязан, и у него могут быть свои дела. Нужно выселяться, так будет безопаснее. Новый хостел она найдёт по адресу и заселится, не указывая свой номер телефона. На душе отлегло. Теперь надо прибрать опилки от чучела, взять кофе и начинать искать новое место жительства. Жаль, что деньги уплаченные вперёд вернут только наполовину. Ну ничего, переживём.

Переезд

Мила пила кофе из картонного стаканчика и искала в интернете хостел с удобным для неё расположением и условиями. Тут позвонил Лёха:

— Мил, привет, у тебя что-то срочное? — голос был запыхавшийся и глухой, будто говорили из замкнутого маленького помещения.

— Ну не то чтобы горит, но для меня важное. Мне нужно найти место, где можно беспалевно сжечь чучело собаки — это первое. А второе — я переезжаю, правда пока не знаю куда, но срочно.

— Как переезжаешь? Зачем переезжаешь? Ты же только вчера приехала? Можешь подождать до вечера, я приеду и мы с тобой всё разрулим. У меня сегодня денёк бешеный выдался, освобожусь только после восьми, а может немного позже. Подождёшь?

— Лёш, меня антиквар похоже ищет, а я, если честно, боюсь. Я заселюсь в другое место, а вечером созвонимся. — Мила уже хотела повесить трубку, но парень быстро предложил решение проблемы.

— Пиши адрес и езжай туда, это моя квартира. Сейчас там никого нет. Я позвоню соседке, чтобы она тебе ключ дала. Жди меня там, пожалуйста, не отказывайся, — на заднем фоне слышались приглушенные голоса. Лёха продиктовал адрес, сказал номер квартиры соседки и быстро попрощался. В трубке послышался громкий шёпот: «Харэ трепаться, валить пора!» Связь прервалась.

Мелана посмотрела на картах адрес квартиры, ехать далеко, от метро не близко, но зато квартира. Отказываться от того, что само благополучно идёт в руки плохая примета, в следующий раз судьба может так не побаловать и пройти мимо.

— Ладно, на сегодня подойдёт, а там решим что-нибудь, — подмигнула она чучелу таксы и начала собирать сумку.

--

Почти час в метро и пятнадцать минут пешком. После Сухиничей, где практически всё в шаговой доступности, Москва поражала своей бескрайностью. За час в родном краю Мила уже бы доехала до деревни и попила чаю с бабулей. Нет, не попила бы. Нет бабули. Тряхнув рыжими кудрями, словно смахивая тяжёлые мысли, Мила подошла к нужному подъезду. Набрав на табло домофона номер квартиры соседки, она стала ждать ответа.

— Кто там? — раздался хриплый старушечий голос из динамика.

— Это Мила, Вам Алексей должен был позвонить, предупредить насчёт меня, — ответила девушка.

— Ах, Алёшенька, да, звонил, открываю, — раздались короткие гудки, дверь открылась.

Мила поднялась по лестнице на четвёртый этаж, подъезд был чистый, со свежим ремонтом, очень аккуратный. На площадке, высовывая голову в открытую дверь, её уже ждала милая старушка с реденькими седыми волосами, собранными под ободок.

— Заходи ко мне, милая, — будто прочитав недавние мысли девушки, позвала старушка в гости. — Алёшенька сказал, что ты с дороги, давай я тебя чаем напою, поболтаем маленько, — отказать такой милой бабульке было бы грубо, подумала Мила и, улыбнувшись в ответ, согласилась на приглашение.

Положив на пол в прихожей свои сумки, Мила прошла за соседкой на кухню. В ногах у старушки путался большой чёрный кот, похоже этот толстяк выпрашивал что-нибудь поесть, но бабуля привычным движением ноги оттолкнула его от себя и вдогонку прикрикнула:

— Ух, охломон бестолковый, всю пенсию мою проедает, растолстел как бочка, иди отсюда!

Кот обиженно покинул кухню и принялся деловито обнюхивать вещи гостьи. Кошачья чуйка быстро определила, что съестного в сумках ничего нет, и черный толстяк завалился спать прямо на коврике возле двери.

— Красивый у вас кот, — вежливо сказала Мила, чтобы как-то поддержать разговор.

— Красивый то красивый, да только бестолковый, — усмехнулась старушка, — гулять не ходит, мышей не ловит, только спит да ест, эх.

Бабушка поставила чайник на плиту и присела рядом с Милой за стол.

— А ты откуда же такая красавица к Алёшке? Ух рыжая, прям огонь в глазах, — внимательные глаза разглядывали девушку с головы до ног.

— Я из деревни, учиться приехала, — ответила Мила.

— Как-то ты поздно, февраль, уж вторая половина года учебного, на кого учиться то? — любопытство бабули немного напрягало.

— Я приехала учиться рисовать, это не зависит от времени года.

— Тьфу ты, невидаль какая, художницей что ли будешь? Это ж не профессия, а так, баловство, — фыркнула старушка, — вот я в своё время на заводе работала, на настоящем станке детали вытачивала, — она мечтательно витала в воспоминаниях. — Там же и своего Петеньку встретила, эх любовь, молодые годы.

— А потом Петенька к подружке ушёл, а вы так всю жизнь в одиночестве и прожили. А ведь хотели швеёй стать, даже сами себе платья шили, и получалось хорошо, — закончила за старушку Мелана.

У той от неожиданности глаза на лоб полезли, нижняя губа затряслась, а голос от возмущения осип:

— Откуда знаешь? Я никому этого не рассказывала?

— Бабушка, у тебя же в глазах тоска тяжёлая, да и по квартире видно — одна живёшь. А про швею — это я так, ляпнула, что первое в голову пришло, — попыталась выкрутиться Мила, рассказывать о том, что она может видеть судьбу в глазах человека, не хотелось. Старушку это успокоило, и она продолжила:

— А ведь и правда к подруге ушёл стервец, Ленка то покрасившее меня была, да наряжаться любила. А я, дурёха, всё героем труда хотела стать, чтобы на доску почёта повесили. Вот и натрудилась на одинокую старость. Теперь вдвоём с Тимохой живём. Это же мне кота Алёшка принёс, однажды звонит в дверь и просит: «Возьми, баба Клава, пожалуйста. И ему хорошо, и тебе не так скучно». Обещал помогать, не обманул, всегда и корм покупает и деньги даёт. Хороший парень, добрый.

Старушка поднялась, чтобы налить чаю, достала с полки вазочку с конфетами, и поставила чашки на стол. Дальше разговор не особо клеился, бабуля всё расспрашивала, кем Мила Алёшке приходится, но получив стандартное «сестра», поняла, что ей ничего не расскажут. Пока пили чай, баба Клава рассуждала о жизни, о несправедливости, но когда разговор съехал на медицину, Мила засобиралась.

— Баба Клава, спасибо большое за чай, я пожалуй пойду, надо сумки распаковать, в магазин сходить, — вежливо попрощалась она со старушкой и, получив заветный ключ от Лёхиной квартиры, ушла.