По мере взросления эти опасения у Стивена только усилились. Его мать хранила брошюры Кампании за ядерное разоружение [3] и украсила дом галькой с логотипом этой Кампании, а также своими карандашными набросками с изображением ежей и деревьев. По ночам Стивен смотрел на небо и задавался вопросом, почему, несмотря на подавляющие шансы в пользу существования разумной внеземной жизни среди миллиардов звезд в нашей Галактике, человечество никогда не вступало в контакт с инопланетной расой. Он читал о гипотезе Великого фильтра [4], которая объясняет этот парадокс так: все развитые расы в какой-то момент приобретают технологические средства для полного уничтожения самих себя. И что большинство галактических рас невольно делают это до того, как у них появляется возможность освоить межзвездные путешествия. Отсюда и отсутствие контактов с инопланетянами.

«Эта концепция беспокоит меня, – писал в дневнике Стивен. – Неужели все расы уничтожают себя, когда достигают нашего технологического уровня? Это может быть „естественной защитой“ препятствующей возникновению существ, уровнень развития которых позволит им обрести силу богов».

На последней странице одного из дневников Стивен написал, что, по его мнению, человечество уничтожит себя в 2039 году. Это будет, заключил он, «год самоуничтожения».

При всем своем пессимизме, однако, Стивен, тогда еще подросток, никогда не опускался до нигилизма. Напротив, его восприятие природы – самого ее существования – усилилось. Долгие одинокие прогулки по диким местам Девона вызывали у Стивена своего рода состояние блаженства. Растения, деревья, птицы, ручьи, окаменелости, скальные образования – все это стало для него своего рода благословением. Стивен понимал, какое же чудо, что мир вокруг него вообще существует, если исходить из космических масштабов.

«Природа совершенна, – нацарапал он в шестнадцать лет в своем дневнике. – Когда смотришь в ночное небо, то видишь самое прекрасное зрелище из всех. Это Вселенная и все, что в ней есть. Галактики, звезды, время – все».

У Стивена появилось непреодолимое желание путешествовать, увидеть мир за пределами Девона, сбежать от трудной и непредсказуемой жизни в доме на Мэнстоун-авеню и наслаждаться планетой, пока есть такая возможность. В дневнике Стивен записал короткое стихотворение под названием «Я хочу»:

Стивен часами разглядывал глобус, прокладывая в уме маршруты путешествий, которые мог бы однажды совершить. Он огорчал учителей математики, когда все уроки напролет рисовал в тетрадях карты. Стивен позволил себе мечтать, как в будущем окажется в числе тех, кто поможет Земле избежать экологической катастрофы. Обойти гипотезу Великого фильтра. Он представлял себе города, построенные под водой, и колонизацию далеких звезд. Для Стивена это не было научной фантастикой. Он видел в этом реальное будущее. Это было необходимо для перспективного планирования.

С шестнадцати лет Стивена все больше и больше злило то, что творится с миром. Он начал рассматривать терзающие его экзистенциальные проблемы через социальную призму и как-то написал в дневнике:

«Почему „жадность меньшинства перевешивает потребности большинства“? Похоже, это то, чем жила человеческая раса. Когда определенные люди или группы приобретают власть, они в конечном итоге начинают злоупотреблять ею… Власть – это разлагающий фактор, всякая власть в руках человека обязательно до определенной степени развращает его».

Во время долгих совместных прогулок по округе Стивен делился с Беном Уивером своими мыслями. Существование нищеты и пропасть между богатыми и бедными стали казаться ему невыносимыми. Оглядываясь назад, Бен задается вопросом, не натолкнуло ли Стивена на эти мысли постепенное осознание, что он сам происходит из бедной семьи.

– Я думаю, многие рассуждения о бедности пришли на ум Стивену из-за его отца, потому что тот просто не имел возможности найти постоянную работу и в семье постоянно не хватало денег.

Стивен рассуждал на эти темы, пока оба подростка бродили по полям или днями напролет сидели за компьютером Стивена и играли в стратегии, такие как Command and Conquer [5] и «Цивилизация».

– Мне всегда казалось, что для него существуют только абсолюты, – вспоминает Бен. – Был правильный ответ и неправильный ответ, а чего-то среднего между ними не существовало.

Беспокойство Стивена о судьбе человечества всегда казалось его другу искренним, но в то же время каким-то оторванным от реальности.

– Когда он говорил о таких проблемах, как бедность, то сочувствовал беднякам, но только на абстрактном уровне. Типа «это происходит, и это плохо». Но на личностном уровне он не очень-то был способен сопереживать другим. Он не мог общаться с людьми на этом уровне. Существовал некий эмоциональный барьер.

Что, на мой взгляд, необязательно соответствует истине. Возможно, Бену так показалось из-за того, как его друг выражал свои эмоции при личном общении, но тревога Стивена за тех, кому хуже, чем ему, выходит за рамки абстрактного. В блокноте на пружинке с красным переплетом семнадцатилетний Стивен написал прозаическое стихотворение о бездомном, который как-то вечером подошел к нему в Эксетере и попросил немного мелочи. Стивен описывает, как молча прошел мимо бездомного, но затем обернулся и увидел, что этот человек просит прохожих подать хоть что-то. Увидев эту сцену со стороны, Стивен пришел в ужас. Не только из-за трагичности ситуации, но и из-за собственного лицемерия, когда он просто опустил голову и прошел мимо протянутой руки.

«Какие надо иметь сердце и душу, чтобы отказать? Однако в спешке я поступил именно так, а ведь в моей сумке валялось много мелочи, денег. Почему я не остановился? Чувство вины терзает мое сердце даже сейчас. Молюсь, чтобы этот человек снова подошел ко мне».

Стивен пытался понять, как правильно поступить в подобных ситуациях – когда сталкиваешься с бедностью или с крайней нуждой. Он знал, что правильно давать деньги нуждающимся, но ему казалось, что это нельзя назвать идеальной помощью.

– У меня часто возникало чувство, будто я сделал что-то не так, например, если я не подал милостыню кому-то на улице, или дал мало, или не тому человеку, потому что, пройдя дальше по улице, замечал другого, кто больше нуждался в деньгах, – вспоминает Стивен.

Это неприятное чувство с годами так и не покинуло его. Если Стивен собирался по-настоящему что-то изменить, ему требовалось иметь больше денег, чем те, что у него были. Гораздо, гораздо больше.