Где у чистой монеты обратная

Сторона – не отмоешь – испачкана,

Где у края спасительной лестницы –

Пустота бездны пастью разинутой,

Раскрывает объятия сладкие

Мир

Иллюзий

И мы в нём пропавшие,

Между явью и сном заплутавшие,

Только вот в чём вопрос:

Настоящие ли? …»

-Всё читаешь стихи, Мэлвин?

Улыбка сверкнула на лице Мастера Иллюзий, он спиной почувствовал приближение, но оборачиваться не торопился.

Оранжевый закат стелился по горизонту, отражаясь в море, спокойном, бескрайнем. Мелкая галька шуршала под ногой, и где-то вдали слышались крики чаек. Ветра не было. Абсолютный штиль…

-Ты же знаешь. Я их Творю…

Человек, обращавшийся к нему, подошёл ближе, и Мэлвин уже отчётливо видел его отражение на воде, расходившееся розоватыми рябыми кругами.

-До меня дошли слухи, что ты начал творить Добро? Похвально. Но глупо… - Помолчав, сказал пришедший.

-Я мёртв, Дарен. Мне скучно. – Слова этого человека нисколько не смутили Мэлвина, он остался меланхолично спокоен. – А что забыл здесь ты?

Тишина.

-Хороший вопрос. – Усмехнулся Дарен Мун. – Должно быть, тебя?

Они посмотрели друг на друга с пониманием. Их улыбки, застывшие в воздухе, начали превращаться в злые гримасы, не предвещавшие ничего хорошего этому миру.

Конец первой части.

Часть вторая. Призраки прошлого. Пролог.

Он бежал, не чуя своих ног – мальчик лет четырнадцати, невысокий, худой, в неприметной серой куртке, капюшон которой давно болтался поверх лёгкого рюкзачка на спине, сорванный с головы быстрым бегом. Мокрые от непрерывно моросившего дождя волосы то и дело хлестали по щекам, он без конца оглядывался, но ни на секунду не останавливался для передышки, хотя горло уже саднило, а сердце, сердце зашкаливало, наверное, уже за двести, но это не было поводом к тому, чтобы умереть.

Что-что, а бегать он за свою жизнь научился. Сколько раз вот так он спасал свою шкуру одним только бегством, вот и сейчас, от быстроты его ног и реакции зависело гораздо больше, чем просто его выживание – он должен был защитить остальных.

Было темно и безлюдно, и это было, наверное, к лучшему, меньше трупов, меньше жертв обезумевшего от осознания своей Силы и ненависти человека, когда-то бывшего его учеником… Где-то недалеко уже слышались гудки поездов, значит, он был на верном пути, и спасение было близко.

Промокшие насквозь кеды бело-синего цвета плюхнули по луже, создав дополнительный шум, и тут же за его спиной раздался тяжёлый, не терпящий возражения, голос:

-Я всё равно догоню тебя, Бенедикт! Я тебя вижу!

Пущенная в него волна энергии едва не сбила мальчика с ног, но хорошо развитая интуиция позволила ему увернуться. Он не отвечал – ни словом, ни делом, не желая терять драгоценное время; на эмоции его было не вывести – за несколько веков он физически осознал всю бесполезность каких-либо эмоциональных проявлений, и это здорово помогало выжить.

Поднявшийся в воздух каменистый шквал заставил его резко отпрянуть назад. Мелкие камни неприятно ударили ему в лицо, но он не растерялся, однако поняв: схватки не избежать. И он решился, повернув в тот же миг обратно.

Пространство исказилось, воздух стал густым и вязким, как кисель, темнота ночи отразилась в эффекте рентгена. Яркая вспышка ослепила Дарена, отшвырнув на землю, другую землю – совсем не ту, по которой они бежали несколько секунд назад.

Быстро меняя комбинации пальцев и чётко координируя движения рук, мальчик наступал, нанося невидимые удары, метко, грамотно, добивая противника, который, однако, после каждого вскрика боли, зло ухмылялся и не отводил от того тяжёлого взгляда мутных, словно затянутых пеленой, глаз.

-А ты всё совершенствуешься, Бенедикт. – Протянул мужчина низким голосом, корчась от боли. – Оригинальный ход – затянуть меня сюда, где я по сути бессилен…

-Что тебе нужно, Дарен? – Мальчик был спокоен, волны этого мира искажали черты его лица, хаотично меняя их – как и всё остальное, искривлённое, непонятное, неоднозначное.

Хищная гримаса исказила лицо Муна, испачканное брызгами крови. Казалось, боль, испытываемая им в данный момент, совсем его не волновала, и Бен опасался подходить ближе.

-Ты знаешь имя. Морис Анедо – твой любимый ученик. Мне нужна его смерть.

-Тебе – или Мэлвину? – Эхом пронёсся голос Бенедикта, словно он говорил откуда-то издалека. Хотя стоял совсем рядом.

-Мэлвину нужна твоя … Впрочем, за этим я и здесь.

Мун зло ухмылялся, не в силах даже подняться, но время шло.

-Обойдетесь. – Прошептал Бенедикт. – Вы оба.

Он рассыпался в воздухе множеством мелких точек, тут же открыв глаза в материальном мире. Бен стоял посредине безлюдного шоссе, а рядом, без сознания, лежал Дарен Мун, весь перемазанный грязью и кровью. Он мог бы его убить и покончить с этим раз и навсегда, сейчас это было так просто, но…

Бенедикт вновь сорвался с места, побежав в выбранном им направлении. Это всё, на что он мог решиться …

Глава первая.

Четыре года спустя после произошедших событий

1

Чёрные кожаные ботинки на моих ногах, начищенные до блеска, сверкали в свете иллюминации, как и весь остальной мой наряд – чёрная рубашка с небольшими белыми вставками из атласа на воротнике и манжетах и чёрные узкие брюки, впрочем, сам я был неотразим! (прошу прощения за тавтологию).

Аккуратно подстриженные волосы, гладко выбритые щёки и улыбка до ушей – самая настоящая улыбка счастливейшего из всех людей на планете. Это был я – Элитариус Алекс, законный Элитариус Трайсети по праву крови. И да, я был счастлив, и оттого мне не хотелось сидеть на месте, я был готов к новым подвигам, свершениям и действиям.

Рядом со мной шёл мой друг и теперь уже личный врач, Руэт Аурум, весь в белом – потрясающий контраст, гораздо более степенный в своих мыслях и желаниях, рассудительный и абсолютно спокойный человек. Я нашёл его там же, где и оставил – в съемной квартирке Бенедикта Лоя, он успел там обжиться, благо, продуктовых запасов было достаточно чтобы прокормиться пару дней.

Эдвард Элсон почти сразу депортировал большую часть своих подданных, очень тщательно следя за тем, чтобы ни один преступник со статусом «вне закона» не оказался незамеченным – для них уже готовились тюрьмы на Грессии. Под особым контролем туда переправились Дениелс и Миред, та же участь ожидала и Руэта, но тут я наотрез отказался выдавать его Правителю – мол, имею право оставлять за собой последнее слово в судьбе этого несчастного и ни в чём не повинного парня.

Эдвард долго поджимал губы, повёрнутый на своих негнущихся понятиях «закона и справедливости», но всё же сдался. Однако тут же попросил выполнить его маленькую просьбу, касающуюся… женщины. Её звали Магдалина, она числилась в штате прислуги при Лонингтемне – кажется, управляющей, и весьма приглянулась Его Величеству как… хозяйка, во время его совместных с Тайлером приключений в стенах моего родового замка.

Когда её разыскали, то я сразу же сообразил о каких «хозяйских способностях» идёт речь, по одному только ничем не прикрытому корсету прелестницы – и дал добро на её переезд на Грессию, конечно же, с согласия самой Магдалины. Она была не против.

Потом мы ещё очень долго смеялись с Майклом, когда он поведал мне историю их знакомства с трайсетийской женщиной-вамп, и как он сам ловко увернулся, свалив всё «бремя ответственности» на Его Величество. Причём, как мы теперь могли судить, очень удачно.

Так или иначе, Руэт был оставлен Правителем в покое, и из фригольдерского врача, бывшего графа Аурума, он превратился в кондера Аурума, владельца огромного замка с тысячью человек прислуги, где, однако, он даже не появлялся – как мой врач он вынужден был жить в Лонингтемне.