Он и сам не заметил, как приблизился к ней почти вплотную. Он смотрел на неё внимательно, может быть, как никогда до этого, отмечая каждый волосок сбившихся на лоб коротких прядей, золотых, оттеняющих странным, волшебным образом белую, полупрозрачную кожу её лица; наивные зелёные глаза, изучающие его столь же пристально, полные необъяснимой, загадочной для Мориса любви и переливающиеся в неровном свете освещения; светлые ресницы вздрагивали в такт прерывистому дыханию из влажных губ девушки…
Этот поцелуй не был нежен, напротив. Сейчас Морис желал её так сильно, что готов был поступиться всеми своими обещаниями и принципами; просто наброситься на неё, не обращая внимания на мольбу и протесты; сорвать с неё одежду, эти невыносимые сантиметры ткани, что не позволяли им стать ближе физически, и сделать всё то, о чём молило его собственное тело всё это время, с момента их знакомства.
Он остановился так же внезапно, как и начал это сумасшествие. Его тяжелое дыхание пугало девочку, но сейчас она готова была отдаться ему – лишь бы доказать свою преданность. Морис же испугался сам себя – да, он желал её всем свои существом, но желание на грани безумия… Неон вспыхнул в его глазах неожиданно, Мирия даже поморщилась от резкой синевы, озарившей её лицо, но возражать не стала – ей нравилось, когда её возлюбленный «сиял глазами».
-Ты просто пышешь энергией, милая. – Сообщил граф, когда его глаза приняли обычный синий оттенок. – Ты можешь не ощущать этого, но ты самый настоящий генератор живой Силы. По всей видимости, «питать» ты способна не только Джоэла. Твоя энергия воздействует и на меня, усиливая потребность в …любви… её физическом проявлении…
Мирия раскраснелась, а Морис заулыбался.
-Я хочу тебя, девочка, но хочу так же, чтобы это желание было взаимным… Не стоит приносить себя в жертву, ты слишком дорога мне, милая…
-Я боялась, что ты подумаешь, что я и Джоэл…, - она заколебалась. – И вся эта болтовня Элиаса!
-Вот именно, болтовня. – Морис улыбался ей в ответ. – Не обращай внимания, он просто слишком эмоционален и раним; я верю тебе. Я люблю тебя.
На это раз сама девушка не выдержала и поцеловала его так страстно, что Морис вновь едва сдержался, его руки уже скользнули по спине Мирии, но она робко остановила его.
-Ты обещал…
-Конечно. – Граф нехотя боролся с собственными чувствами и желаниями. – Если буду уж слишком настойчив, залепи мне как следует, не стесняйся.
Мирия провела ладонями по его лицу, мило улыбаясь.
-Хорошо, милый. Как скажешь.
Глава 15. Быть супранормным. (Часть 1)
Мы стояли под тяжелым утренним небом – темно-лиловым, с прожилками огненно-красных, пронизывающих весь горизонт рваных лоскутов восходящего солнца. Воздух был свеж – настолько, что хотелось дышать полной грудью, удержав в себе эту драгоценную прохладу на весь будущий день или хотя бы сохранить в себе это воспоминание.
Мирия была рядом. Мы могли не смотреть друг на друга, но неизменное ощущение присутствия объединяло нас в единое целое. Мы смотрели в одном направлении – и этого было достаточно. И если я протягивал руку в сторону – то знал, что тут же её ладонь коснется моей, и это было чем-то невероятным, волшебным.
Прошло чуть больше трех месяцев с тех пор, как выяснилось, что я и Мирия – «супранормные с взаимно-зависимой энергетикой», или диады – так называл нас Морис. И все давным-давно, включая и нас самих, привыкли к нашему странному общению, нашему взаимному притяжению без намёка на физическую близость – все, кроме Элиаса, который «терпел» (а иначе и не сказать) нашу дружбу, скрепя зубами.
Морис во время наших занятий часто сажал нас друг напротив друга, и изучал, изучал, изучал на непонятном нам уровне, то заставляя касаться открытых ладоней, то наоборот, удаляя на разные расстояния, но это было вначале.
Мирия к тому, что происходило во время занятий, проявляла равнодушие, и не очень-то расстроилась, когда подобная практика подошла к концу. Граф Анедо перестал её тревожить, и она с радостью вошла в привычную колею своей жизни.
Но та невидимая связь, что соединяла нас воедино, не могла так просто быть отсечена, да и Мирия не стремилась к этому; не зависящее от её желаний чувство брало верх, и мы сблизились ровно настолько, насколько требовало от нас наше взаимное притяжение. И мы сдружились.
Граф Анедо никогда не выражал ни ко мне, ни к Мирии абсолютно никакого недоверия, в разговоре с другими называл нас не иначе как «дети», и его по-отечески тёплая улыбка все время напоминала нам о нескончаемом великодушии и мудрости этого человека. Он часто покидал базу, как и все прочие её жильцы, и нам с Мирией нередко приходилось оставаться здесь вдвоём, маяться от скуки и вспоминать некоторые моменты своей «прошлой жизни», повествуя о них друг другу.
Элиаса же эта позиция графа просто выбешивала. Он всегда был резок и груб, если заставал нас вдвоём на кухне, или в комнате, или неважно где – мирно беседовавшими за чашкой чая или просто за тихим молчанием. Он был крайне подозрителен и неоднократно подчеркивал, что не доверяет нам двоим, и Морису порой даже приходилось его одергивать в свойственной для него мягкой манере.
Мы же в свою очередь старались как могли не провоцировать его, но что мы могли поделать?
Я знал, как Мирия трепетно относится к их с Морисом чувствам; я видел горькую грусть в её глазах, когда графу приходилось задерживаться где-нибудь надолго – тут уж никакая тяга к общению со мной не могла развеять её тоски по возлюбленному. Она скучала по нему совершенно искренне, да и я никогда не претендовал на особое место в её сердце.
Моё же тоже было не со мной. В суете произошедших событий я ни на миг не забывал о Терезе. Её светлый облик грел мою истерзанную щемящей тоской душу. Она перестала быть навязчивой идеей – нет, скорее уже стала далёкой мечтой, озаряющей нескорое будущее, так как на скорую встречу я уже и не надеялся.
Сейчас же самым близким моим человеком была Мирия (кто бы знал, что моим лучшим другом станет девчонка!). Мне было девятнадцать, ей на два меньше, и мы были самыми младшими из всех живущих на базе.
Элиас тоже стал мне неплохим приятелем; бывало, мы вместе проводили время, весело и бесшабашно, уничтожая запасы его алкоголя, который никогда не заканчивался. Он напоминал мне моих грессийских друзей – тоже без царя в голове, всегда веселый и с кучей свежих шуток, но лишь до тех пор, пока в нашем кругу не появлялась Мирия.
С тех пор, как я поселился на базе, их отношения заметно ухудшились. Я был более терпим в отношении переменчивого характера Дельфина, Мирия же в силу своей женской капризности не желала мириться с его странностями, её раздражали постоянные обвинения со стороны Элиаса, придирки на пустом месте, доходившие до паранойи.
Двое других обитателей базы – Лиза и Бренд, абсолютно ровно восприняли моё появление в их тесном кругу, практически безэмоционально. Они редко задерживались на базе, вероятно, используя её как перевалочный пункт, и я практически ничего о них не знал, да и не стремился к этому, впрочем, как и они.
Я часто вспоминал Рида. Тери. Джонса. Всех остальных. Я любил рассказывать о них девушке, а она внимательно слушала меня, должно быть, чувствуя, как я по ним скучаю. Разыскивали ли они меня? Знали ли о том, где я? Я скучал по ним, честно, очень скучал, и иногда даже подумывал, что неплохо было бы вернуться, но… Моя новая жизнь обещала мне гораздо больше меня самого, чем будни горе-леттера, пусть и с самыми лучшими в мире друзьями. Я больше не хотел быть неудачником. У меня появились амбиции – и я знал, что получу то, что хочу только здесь, при помощи графа Анедо.
Глава 15. Быть супранормным. (Часть 2)
