Эн, немного подумав, выдает:

– Я бы предпочел скоротать этот вечер в компании темноволосой особы, с белоснежной бархатной кожей и сногсшибательной улыбкой! – начинает парировать друг.

– Надеюсь, ты не мою одногруппницу, Ангелину, имеешь в виду? Или соседку по комнате, которая по своей тупости сменила цвет волос на светлый, в последствии повлиявший на ее мозг? – перебираю я всех знакомых.

– Нет, эта девушка поместила меня в долгий ящик, с надпись «Френдзона» и теперь мои шансы ничтожны. Но благодаря тебе, любимой и неповторимой, Мел, у меня будет великолепный вечер в ее компании!

– Пожалуйста, не называй меня Мел. Ужасно ненавижу это сокращение. Для всех я Лис. Полное имя произносить не в моих интересах. – Включаю серьезный тон я.

– Да брось, она выбросилась с крыши вовсе не из-за тебя. Не обязательно превращаться в инкогнито. – Эн давит на больное, которое я, как могла, скрывала. Но все равно рано или поздно правда настигла бы меня…

– Хочешь поговорить об этом? Прошу! Я вся извелась и вновь хочу услышать эту историю, которая медленно убивала меня в течении нескольких лет! – я сама толкала себя в бездну.

– Раз ты просишь, Мелисса, – от произношения моего полного имени у меня бегут мурашки по коже, – то я непременно напомню тебе.

Я закрываю глаза и его слова пролетают мимо меня. Я вспоминаю это ничтожное время, ради которого убила одного самого дорогого мне человека.

2014 год, 27 июня.

Громкие ночные крики и смех пьяных подростков. Я, закинув свою правую руку на плечо моего парня и обнимая за талию любимую сестру, иду по улице с очередной пьянки. Тим согласился проводить нас до дома, родители будут не в восторге, когда увидят двух дочерей, пьяных в упадок, с парнем, как минимум старше их года на три.

– Мелисса, с тобой все в порядке? – едва слышно произносит Тим, прижимая меня к обшарпанной стене здания и приподнимает мой подбородок. Я нервно смеюсь и впиваюсь в его губы так, будто мне дали тот самый запретный плод, который невероятно вкусный и безупречный на вид. Этот плод мне хочется вкушать всю свою ничтожную жизнь. Я задыхаюсь от наслаждения, но продолжаю прижиматься к нему всем телом. Мне до последнего не хочется отпускать его и я вновь и вновь погружаюсь в него. Как будто бы прощаясь с ним. Он сделал эти последние два месяца моей жизни. Я влюблена в него по уши и готова отдать всю себя ради него.

– Тим, мне безумно хорошо с тобой. Давай бросим все и пойдем гулять под фонарями этого безумно привлекательного города?

– Зай, тебе, по-моему, хватит, – он закидывает меня на плечо и несет по переулку, идущему к дому.

– Ребят, я, может быть, испорчу вам всю романтику, но ситуация на пределе, – Тим оборачивается вместе со мной на плече, и мы слышим вой серен, а вдали мигают будоражащие сине-красные огни.

– Пора валить! – Кричит Олеся и мы бежим к пожарной лестнице здания, у которого пару минут назад мы с Тимом жадно поглощали друг друга. Я тяжело поднимаюсь вверх по ржавой лестнице, периодически соскальзывая с нее. К моим бедрам уверенно и напористо прижата сильная мужская рука Тима, которая придерживает меня и подталкивает наверх. В моей груди алым пламенем разгорается страх, но пронизывающий ветер адреналина заглушает его. В какой-то момент я перестаю чувствовать опору под ногами и несусь навстречу неизвестности. Всего секунда, но ее хватило, чтобы осознать происходящее. Я падаю.

Это происходит мимолетно. Ни боли, ни криков, ничего. Легкий, быстрый шлепок об шершавую поверхность. Я приподнимаюсь и оглядываюсь. Я жива. Кругом плывущее звездное небо и сотни миллионов огней.

Крыша.

Я залезла и прямиком плюхнулась на старую смолистую поверхность. Мое ликование длятся совсем недолго. Меня обхватывают мужские руки и садят в старое потертое кресло, стоящее в самом углу крыши.

Все еще находясь в смятении, я осматриваюсь по сторонам. Но ничего, кроме пустой крыши, пропитанной запахом звезд, различить не могу. Лишь два силуэта, беспорядочно двигающихся в хаотичном порядке.

– А представьте, что все наши проблемы можно было бы решить одним разом? – Задумчиво рассуждает Леся, стоя на краю крыши и смотря по сторонам, – просто представьте.

– Это невозможно, – быстро находится Тим.

– Ну ты просто представь, – с энтузиазмом парирует сестра, – взять хотя бы эту крышу.

– Глупая, слезь, пока не поздно, – продолжает настаивать мой парень.

– А мне интересно, – отзываюсь я, – как крыша могла бы решить наши проблемы.

– А что, если ты можешь отдать свою жизнь в обмен на счастье всех, кто тебе дорог?

– Типа, как жертвоприношение что ли? – Из моей груди вырывается хриплый смешок.

– Да-да, только я серьёзно. – Олеся лишь на миг переводит дыхание, как бы задумавшись о чем-то, а затем продолжает, – Лишь одна смерть могла бы все изменить. На следующий день твоя любимая сестра поступила бы в самый престижный институт в стране, ей бы просто перечислили деньги на учебу со случайного номера. Твоя мать бы наконец-то излечилась от этого проклятого рака, который сама бы победила, борясь за свою жизнь! Отец бы вернулся в семью, которую бросил ради вечной молодости! Твои друзья нашли свое место в жизни и любовь всей жизни! Ты бы прыгнула ради всего этого? Одна смерть – счастье всех! – Голос Олеси срывается, она кричит в пустоту, а я лишь начинаю терять нить повествования.

– Ты шутишь? Конечно бы прыгнула! – Конечно, я бы не прыгнула. Но мне хотелось поддержать сестру, поддержать ее безумие.

– По-моему тебе уже хватит, девочка, – Тиму явно наскучила наша дискуссия и он решительным шагом направился к Лесе. Только вот Олеся не хотела останавливаться. Она хотела рассуждать, кричать во что есть мочи, чтобы ее услышали. Чтобы ее поддержали. Ведь ее никогда не брали во внимание. Даже собственные родители.

– Не подходи ко мне! Я прыгну, если ты сейчас будешь ко мне приближаться! – сестра ловко перебирает ногами по краю крыши.

– Леся, будь аккуратна, пожалу-уйста. – Едва слышно произношу я, чувствуя, как верхние веки мгновенно тяжелеют.

Она меня не слышит и горящим взглядом смотрит на Тима. Она, словно взбунтовавшийся ребенок, прыгает в маленьких, белоснежных кедах, которые, точнее, раньше были белыми. С усилием, она будто пытается разрушить край пропасти, но лишь одно неосторожное движение и уже другой прыжок является для нее последним. Она резко выскакивает из объятий прутьев, шедших по краю, и переваливается за них так далеко, что, как бы не старался поймать ее Тим, ему это не удается. В воздухе застывает звонкий крик, еще долго стоящий у нас в ушах. Я соскакиваю со старого кресла и бросаюсь к краю, но меня перехватывает Тим и вот я уже навзрыд рыдаю на его плече. Он крепко сжимает мое тело, зарываясь руками в волосах.

В тот момент я перестала чувствовать ее. Я слышала глухой удар об землю и именно в этот самый момент я перестала ощущать ее. Будто бы меня лишили чего-то поистине важного, самой важной части меня.

2014 год, 12 июля.

Середина июля, а воздух наполнен свежей прохладой. Она заставляет закутаться в уютный свитер поверх футболки. Она так же заставляет меня вспомнить.

Который день я прохожу по этой улице, возвращаясь домой. Этот путь намного длиннее, чем мой привычный. Но я просто не могу пойти по тому же пути. Я заставляю себя каждый раз проходить здесь и сожалеть. Сожалеть о том, что я не смогла ничего сделать. Было ведь столько путей, но я ничего не смогла сделать. И вот сегодня, в очередной раз я буду винить себя, сидя на кресле этой чертовой крыши и закрывать уши, рыдая от боли, надеясь, что смогу заглушить этот звонкий крик в моей голове.

Неделю назад прошли похороны Олеси Верховски, моей безумной младшей сестры, которая сорвалась с крыши этого проклятого дома. Я по-прежнему не могу прийти в себя. Смерть моей сестры была тяжелой утратой для всей семьи и друзей, за которой последовала странная череда событий.

Наши счета стали автоматически погашаться. Мама, которая еще месяц назад была в смертельном состоянии, сейчас со всеми переживает смерть одной из дочерей в состоянии женщины, победившей рак легких. Поразительно, правда? Папа стал часто появляться дома, передавал деньги маме и со всеми скорбел утрате младшей дочери. Я буквально сходила с ума от тех событий, что принесла за собой смерть моей сестры. Это невероятное стечение обстоятельств, пугающая мистика (называйте, как хотите), связанная с моей младшей сестрой, не дает мне покоя. У меня до сих пор стоит в ушах этот до боли пронзительный крик и слова «Одна смерть – счастье всех!»