– Нет, разумеется. Я о Семене Горюнове. Только прошу вас Ника, придерживаться легенды. Ваше задание прорабатывается и, максимум, через пару месяцев вам придется отправиться в Нагасаки.

Девушки отправились в свою квартиру, чтоб завтра с утра приступить к занятиям на полигоне.

Матросы тренировались без лени и недовольства, стремясь перенять как можно больше боевых приемов. Занятия на полосе препятствий проходили не каждый день и зависели от погоды, зато в спортзале работа шла с опережением плана, правда инструкторам сильно мешали их повязки, скрывающие лица. Наконец, через две недели занятий, капитан подошел к амазонкам и сказал:

– Можете больше не скрывать лица. Не знаю как, но матросы их уже видели. Дальнейшая конспирация не имеет смысла. Я потребовал сохранения тайны. Ваши настоящие имена им неизвестны, поэтому пока вы остаетесь Альфа и Бета. Через три недели вы отправляетесь на задание, и секретность будет снята, поскольку по легенде вы возвратитесь в Петроград. Реальное ваше местоположение буду знать только я, Игорь и Олег.

Девушки с удовольствием избавились от повязок и продолжили занятия. Форму бойцам морской разведки тоже поменяли, по фигуре подгонял каждый сам. Левитин теперь чаще пропадал в штабе, на полигоне командовали лейтенанты. Элла родила здорового мальчика, и амазонки с удовольствием помогали ей с младенцем, ограничив встречи со своими ухажерами, которые уже высказывали серьезные намерения.

Ника, помня, как трудно пришлось им в первой зарубежной миссии из-за нехватки денег, перевела большую часть своих банковских средств в доллары, не отказываясь, конечно, от жалованья инструктора. В конце 1916 амазонок переправили в Нагасаки, где они легализовались в среде русскоязычных эмигрантов, приобретя небольшой домик. Девушки вели праздную жизнь, наблюдали жизнь жителей страны восходящего солнца, а также отмечали перемещение войск, и движение военных кораблей в порту. Владея английским и французским языками, они собирали сведения военного характера. Связным, которому они передавали собранную информацию, был Антон Шевякин, тот самый рыжий матрос, с которым работали на полигоне. Он легализовался среди рыбаков, а встречи проходили в торговых рядах. Японская контрразведка пока никого не беспокоила, а время шло, наступил март 1917 года, и до Дальнего Востока дошли сведения о революции и об отречении царя. В России наступало смутное время, амазонкам перестали поступать денежные средства от Дальневосточного отделения морской разведки. Связной стал реже выходить на связь, а затем просто исчез. Прекращение денежного довольствия, амазонок не слишком огорчило, благодаря Нике денег у них хватало, но надо было открывать свое дело, иначе любым средствам придет конец. Попыток наладить связь с Владивостоком они не делали, чтоб не привлекать внимания контрразведки и просто ожидали появления связного.

Девушки регулярно ходили в условленное место торговых рядов. Но однажды Вера не вернулась домой. Обеспокоенная Ника, не дождавшись ее в привычное время, отправилась на поиски. Ей удалось узнать, что Веру видели с каким-то мальчишкой, славянской внешности, они шли к пирсу, где швартовались небольшие торговые суденышки. Ника успокоилась, думая, что появился связной, и вернулась домой. Спустились сумерки, а Веры все не было, Ника снова забеспокоилась, появились дурные предчувствия.

Вдруг раздался стук в дверь, Ника сунула в потайной карман маленький четырехзарядный браунинг и заглянула в специально предусмотренную смотровую щель. У двери стоял мальчишка славянской внешности, лет десяти. Ника открыла дверь.

– Ваша подруга просила привести вас к ней, – тихо сказал он, глядя куда-то в сторону.

– Где она? – с тревогой спросила Ника.

– Тут недалеко, – ответил он.

Ника набросила на себя черную накидку и вышла из дома, оставив в условном месте знак, который означал возникновение нештатной ситуации. Мальчишка вел почему-то не к пирсу, а к окраине города, где начинались трущобы. Внезапно Ника спиной почувствовала опасность и отскочила в сторону, тотчас из-за спины вперед выскочил мужчина с мешком в руках. Амазонка нанесла сильный удар ребром ладони в основание черепа. Однако спереди выскочили еще двое. Первого она встретила ударом ноги в голову и кувырком ушла в сторону. Второй, споткнувшись о своего товарища, чуть замешкался, этого хватило, чтоб девушка, схватив его голову двумя руками, резко дернула ее, ломая шею. На дороге в тусклом свете луны лежало три неподвижных тела, но мальчишка исчез. За время схватки никто не издал ни звука. Ника, закутавшись в накидку, отошла за угол. Сомнений не осталось – Вера попала в беду, а ее пытались заманить в ловушку. Вести поиски подруги сейчас бесполезно, а оставаться возле трупов опасно, придется вернуться домой и ждать очередных гостей. Одно радовало, это не контрразведка.

Ника вернулась домой, закрыла дверь, и, установив перед дверью простую ловушку, попыталась заснуть. Однако, до утра ее никто не потревожил. Утром она вышла из дома, оставив дверь приоткрытой, спряталась в кустарнике, растущем перед домом. Ждать пришлось не долго. Уже знакомый мальчишка появился на дороге. Неумело маскируясь и прячась за тем же кустарником, он стал наблюдать за домом. Заметив приоткрытую дверь, он прокрался к ней и попытался заглянуть внутрь, но тотчас получил увесистую затрещину и влетел внутрь дома. Ника закрыла дверь и приступила к допросу пленника, который снова попытался улизнуть. Но получив пинок под зад, забился в угол и только злобно зыркал глазами по сторонам.

– Где она? Говори, гаденыш!

Мальчишка молчал и ждал подходящего момента, чтоб удрать. Ника достала устрашающего вида нож. Паренек затрясся и заикаясь пропищал:

– Она на шхуне «Крошка Бетти».

– Давно бы так, – сказала Ника, пряча нож. – Посидишь пока здесь, – добавила она, запирая мальчишку в кладовку, – орать не советую, никто не услышит.

Ника быстро побросала некоторые вещи в сумку, забросила ее за плечо и вышла из дома.

Накануне Вера отправилась в торговые ряды, без особой надежды пытаясь отыскать Антона или хоть кого-нибудь из морской разведки. Никого не встретив, она отправилась в обратный путь. Вдруг перед ней появился мальчишка и с таинственным видом поманил ее за собой. Вера догнала его.

– Эй, чего ты хотел? – спросила она.

– Тетенька, идемте со мной. Мне надо передать вам одну вещь…

– Куда это ты меня тянешь?

– Да тут, пришли уже, – сказал он, сворачивая за угол.

Тут же Вере накинули мешок на голову и моментально спеленали веревкой. Затем сильные руки схватили ее и забросили в повозку. Повозка тут же двинулась. Вера напряглась, намереваясь прекратить это безобразие, и потихоньку вытащила маленький нож, спрятанный на поясе. Но в этот момент, что-то кольнуло ее в бедро и сознание отключилось. Очнулась она на лежанке в маленьком помещении, которое едва освещало небольшое круглое окно. По легкому покачиванию, она поняла, что находится на судне, а через минуту убедилась, что каюта заперта. На правом запястье был стальной браслет и легкая, но прочная цепь соединяла его со скобой возле иллюминатора. Маленький четырехзарядный браунинг, спрятанный под одеждой, исчез.

В это время в капитанскую каюту вошел человек в черном плаще. Сам капитан, невысокий здоровяк, сидел за столом и курил трубку.

– Принесли? – спросил он.

– Слушай, какая-то чертовщина. Трем нашим людям свернули шеи, как курям. Девицы нет, парнишка несет какую-то чушь, я отправил его к «хромому». Пусть местные выясняют, что происходит, а нам надо побыстрее убираться отсюда.

– Так я и думал, что не надо лезть к этим девкам, – зло сказал капитан, – не дай бог связаны с морской разведкой… Карабас совсем ума лишился, мало ему местных. Нет… белую подавай! С рассветом уходим, этой в каюту дай ведро и жратвы какой-нибудь… С цепи не отпускай, наших к ней тоже не пускай, пусть с местными развлекаются.