Ветер со страшной силой рвал серые облака, будто небесные клинки рубили железные кольчуги туч. Изрешеченный свинцовый покров расстилался на многие километры вокруг, грозя дождём и бурей. Под завывающим неистовым вихрем стонали травы и робкие рощицы серебристых тополей.
Он пришёл с севера. Ужасная тень легла на озерную гладь; он явился в пустые чащи и поля, и его присутствие отравило покой зверей, вынудив их бежать в лесную глушь. Пока он пробирался через болота, путаясь в зарослях можжевельника, по-звериному припадая к лужам стоячей мутной воды, перепуганные кроншнепы оставили свои гнёзда.
Я шёл за ним, встревоженный и манимый неведомым страхом. Так я проследил, как загадочно жуткий человек-медведь пробрался в заброшенные края лежащих в запустении холмов и полей, известных под названием Дикая равнина. Его путь лежал к мрачным, покинутым могильникам, к дольменам князей древности. Я видел, как он, обманув неупокоенных духов, прикинувшись зверем, пробрался в один из дольменов, шепотом звавшийся в народе Чёрной Могилой. И сам я, притаившись и положившись на заговорённый следопытский плащ, последовал за ним.
Каменные, поросшие мхом мегалиты скрывали в своей глубине заполненные драгоценностями и сокровищами комнаты, с захоронениями былых вождей и резными гробами. Глаза мои разбегались от количества украшений, мертвенно и тускло блиставших в гробнице князей, россыпей черепов и костей. Там были тонкие, не задетые ржавчиной расчёски, бронзовые обручи на запястья, спиральные кольца, костяные подвески, среди которых выделялась одна изящная, в виде склонившегося полумесяцем ворона с длинным страшным клювом. Заметил я и медный или серебряный кулон, явно слишком большой, чтобы его можно было вешать на шею. Он был узорчатым, с прорезями и изображал двух сцепившихся зверей - крылатый змей, как сокол набросившийся на худощавого земляного волка.
Я заметил, как человек-медведь что-то взял из расколотого гроба, и я увидел эту вещицу. По всей видимости, это была отбитая от статуи или бюста голова юноши с острыми чертами лица, вырезанная из мрамора или белого горного камня. Со смешанным чувством я разглядел, что неведомые скульпторы сотворили идолу закрученные назад козлиные рога. Смутным призраком человек-медведь покинул Чёрную Могилу, а я же, ничего не взяв из проклятых сокровищ, последовал за ним, хранимый заговорённым плащом.
Дальнейший путь был похож на преследование. Не было сомнений, что человек-медведь, если не заметил меня, то почувствовал погоню, и затерянными тропами начал пробираться назад на север, часто по-звериному проносясь по промозглой земле. Так, я сильно отстал от хоть и изможденного, но по-прежнему опасного существа. Я до сих пор не использовал лук или охотничий нож, ибо мне казалось, что необходимо узнать цели и намерения этого выходца из эпохи, безусловно, более тёмной и древней. Мой долг следопыта и стража границ велел мне продолжать нелегкую погоню, и через несколько дней почти непрестанного бега мне удалось нагнать его у Дунгардской гряды. Теперь я следовал в отдалении за человеком-медведем, пока он не поднялся на опушку над обрывом, в тени старого соснового леса, растущего на склонах гряды, такого ветхого, что длинные стволы и развесистые ветви застилали от взора сами горы.
Спрятавшись за деревом, я стал свидетелем странного зрелища. Человек-медведь проскрёб когтями землю вокруг круглого плоского камня посреди поляны, на который он поставил взятого из могилы идола, и начал приплясывать вокруг него. Он кружился в неуклюжем танце на залитой лунным светом поляне, и на фоне круглой, как щит, луны страшно и чётко прорисовывался его смешанный - и человеческий и звериный - облик. Внезапно он закружился с бешеной скоростью, неистово отплясывая древний ритуальный танец, появившийся раньше первых княжеств Дикой равнины. А потом он, нелепо подпрыгнув, остановился и жутко, нечеловечески завыл на луну. Я увидел некие чёрные тени, замелькавшие в высоте, перекрывавшие собой тускнеющие от ужаса звёзды и безумную луну. Эти летящие тени, заслышав заключительную часть обряда, резко спикировали вниз, а человек-медведь внезапно уставился в мою сторону, по-звериному принюхиваясь. Я ясно понимал, кого он ищет взглядом, словно заговорённый плащ больше не мог сокрыть меня.
Чёрные фантомы заносились вокруг оборотня и круглого плоского камня, но мой рассудок не выдержал, и, не желая знать, чем кончится дикий обряд, я бросился бежать, продираясь сквозь враждебную чащу, и мне чудилось, будто поднебесные демоны преследуют меня, чтобы пожрать плоть и унести мою душу на холодные, сумрачные звёзды. Я бежал, пока, наконец, не увидев людские дома, в изнеможении не упал где-то в деревенском поле, забравшись в стог сена, и так и не узнал, что за первобытная тайна чуть не открылась мне, тайна родом из мрачных дольменов с равнины.
Но всё же иногда я просыпаюсь светлыми ночами от того, что меня преследуют видения, как чёрные тени забирают принадлежащий им идол и непроницаемым для света вихрем уносятся обратно в вышину. А человек-медведь, призвавший демонов лунной выси, стоит под свирепым в своей дремучести небом где-то в глухих краях, чуждый миру, словно явившийся в Тоттферторн из немыслимо ветхих времён.
