Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Малка кинула ему его же телефон с треснутым экраном и плюхнулась обратно на диван.

Папа сел на пол, скрестив ноги, и начал быстро перебирать струны гитары, иногда повторяя музыкальные фразы и записывая их в мобильник. Глаза у него смотрели не только сквозь Малку, но и будто сквозь весь мир вообще, спина выпрямилась, и коричневое от загара, худое и морщинистое лицо стало немного похожим на лица статуй Будды, которые стояли в застекленных алтарях по всему городу. Малке он в такие моменты нравился, жалко, что говорить с ним не получалось: он только угукал, не слыша…

Окно уже совсем отпотело, и Малка увидела сквозь него, как отельные работники, не особо спеша, вкапывают под пальмой штуку из бревен вроде больших козел, связанных толстыми веревками. Другой работник, навязав эти же толстые веревки на соседнюю пальму, вешал на верхушку длиннющее зеленое полотно с какой-то надписью на здешних двух языках. В первом буквы выглядели как яблоки с бантиками – значит, это сингальский. А во втором, тамильском, они больше были похожи на разной формы стулья и кресла.

– Что это они вешают? – спросила Малка лениво. – А, пап?

Папа вздрогнул – наверное, неожиданно вспомнил, что он тут живет не один – и первым делом спросил:

– А что, ты кушать не пошла, что ли?

– Нет. А что они там делают?

– Да украшают, Новый год ихний завтра, – объяснил папа, откладывая гитару и вставая. – Сейчас народ понаедет, местный и из Индии. Будем с Кемалом вдвоем выступать: я с гитарой, он – с барабанами… Программу еще отработать надо.

– У них Новый год в апреле?

– Ну да, несколько дней идет, народ алкоголь лакает и жрет в три горла, прямо все как в твоей любимой России. Только число у них неточное, все время сдвигается. В этом году, значит, 14 апреля… – папа достал мобильник и покрутил календарь. – О! У тебя завтра день рожденья, что ли? Мне напоминалка пришла, – он зачем-то показал экранчик Малке, будто она не знала, когда родилась. – Ну ты чего, это… праздновать будешь? Пятнадцать лет…

– Четырнадцать.

– А, точно. Прикинь, никогда не помню возраст. Вот с детства так, вообще. Я, когда спросят, сколько мне, от года рождения считаю, потому что… Ну ты, может, закажешь себе что-нибудь там? Ну… Платье, я не знаю… камни тут дешевые… Давай у местных манго попросим, может, привезут.

– Да давай манго, – согласилась Малка быстро – ей было неудобно смотреть, как он пытается поспешно придумать подарок. Папа облегченно выдохнул и потеребил себя за ворот белой рубашки.

– Ну, окей, заметано. Все, щас программу будем репетировать, к Кемалу пойду. А ты иди там… искупайся, покушай…

День прошел как-то незаметно. Малка ничего не делала, никому не писала (и ей никто), в океан зашла по коленку и постояла немного в теплой, как из-под крана, воде. Океан, хоть сейчас был и отлив, все равно оживленно шипел и пытался втянуть ее в себя. От моря ощущение совсем не такое. В море даже сильные волны тебя не особенно тащат, а тут, кажется, и вовсе волн нет, а потом вода приходит и облизывает половину пляжа… В Сочи Малка с девчонками далеко плавали, да и здесь ее, конечно, просто так не утащило бы. Может, войти и поплыть, как обычно? И все, и никаких больше проблем: мама обрадуется, девчонки тоже, в плаванье вернется, а с ОГЭ разберется как-нибудь, не привыкать! И все будет, как раньше! Ну, два шага в глубину можно сделать?

Нет, нельзя.

Опять ноги затряслись, в животе стало так холодно, что даже затошнило, и Малка, скорчившись, отступила на берег.

– Да что же такое! – крикнула она, отдышавшись, и изо всех сил пнула зеленый остроконечный плод местного дерева. Тот просвистел над головами какой-то удивленной арабской семьи, греющейся на солнышке, и ударился о забор отеля. Из-за него тут же выглянул заботливый работник в белой рубашке с неизменным вопросом «Is all ok, miss?». Малка, не ответив, отвернулась и пошла вдоль воды…

За ужином в ресторане было и правда больше народу, чем обычно. И местные, с их темными, будто бронзовыми, лицами и горбатыми носами (женщины – в бирюзовых, розовых или желтых сари, а мужчины – в полосатых длинных юбках-саронгах) и индусы: кожа у них посветлее, одежда обычная, по сторонам оглядываются с интересом. Ну и еще приехала пара немцев и англичан. Малка взяла свою любимую глазунью с сыром и еще всего понемножку, потому что не догадаешься, сколько и куда местный повар всыпал жуткого перца, а папа ел рис с карри, как ланкиец. Как всегда, не глядя на дочь, он рассказывал:

– Сегодня играть не буду, некому слушать. С нового заезда вся публика на взводе: они вначале в пробке, потом еще у храма полчаса стояли, пока водитель приношения дорожному богу делал. Вот дикость, а?

– Не знаю… – Малка вспомнила, как они ехали от аэропорта – узкие дороги, почти нет светофоров, машины и мопеды лезут друг на друга, среди них толкутся велосипедисты и прохожие, – и подумала, что дорожный бог, может, и пригождается ланкийцам. – Слушай, а у океана тут есть бог или богиня? – спросила она неожиданно для себя.

– Без понятия, – отозвался папа и согнал муху с клеклого от влажности куска тортика. – Ну ты давай, кушай, а мне репетировать.

После ужина Малка снова пошла на камни, но опоздала – солнце уже успело зайти, и душные, как теплая подушка, сизые сумерки сменились полной темнотой. Океан теперь угадывался только по шипению и дальнему грохоту волн о риф, который, немного выступая из воды, тянулся перед соседним пляжем слева. Маяк шарил лучом, иногда высвечивая комки пены.

Позади, на территории отеля, зажглись огни. Малка полазила в интернете, посмотрела видюшки, но быстро отложила мобильник. Как-то ее виртуал никогда не затягивал, а сообщений от девчонок опять не было…

На черном, как дверца духовки, небе появилось несколько звездочек, а потом из-за незаметного облака показался и месяц. Только он не был похож на букву «с», как в России, а лежал «на спине», словно знак на мусульманской мечети. Малка даже привстала. Вот это да! Значит, так по-настоящему бывает? Интересно, почему никто об этом не рассказывал – ни папа, ни Алка, которая три раза на Шри-Ланке подолгу была, никто? Не замечали, что ли? Но как можно было вообще не заметить луну?!

«Люди многого не замечают, – поправляя рукава халата, посетовал Старинный Волшебник. – Ты видела, какие они привозят скучнейшие фотки из самых интересных мест? Что пустыня, что джунгли, что Антарктида – лицо на весь экран или рюмка в руке, как у папаши твоей тезки, Амалии».

– А ты мне своими дурацкими изречениями про то, какие вокруг плохие, вообще ни к чему! – отозвалась Малка сердито. – Этого я и от папы наслушаюсь. Лучше бы помог, как раньше. Я в воду войти не могу…

Волшебник качнул париком – глаза его стали серьезными:

– Нет, извини, Малка. Не я же это тебе запретил…

– А кто?

– Ну, если можно так сказать… Богиня Океана.

Малка, хоть и понимала, что сама это на ходу выдумывает, даже опешила:

– В смысле?! Богиня Индийского океана запретила мне плавать в бассейне?!

– Не Индийского, а Океана вообще, – хмыкнул Волшебник. – Считай, любой воды, даже хлорированной. Ты же проходила круговорот воды в природе? Очень может быть, что в твоем бассейне как раз есть часть Индийского Океана…

– А почему она запретила?!

– Это надо у нее спрашивать.

– Тогда дай я спрошу. Ты же Волшебник, познакомь нас!

– Волшебником ты меня сама назвала, не знаю с чего, – он недовольно запахнул свой махровый халат. – Ладно, подойди к ней поближе.

Малка поняла, что под «ней» он имел в виду океан, сползла с камня и шагнула к прибою. Теплая вода тихонько накатила на ноги… Тут ее игра-придумка застопорилась. За Волшебника-то говорить она умела, а за Богиню Океана – нет. Да и как та может выглядеть…

Всматриваясь то в лежащий на спине месяц, то в лучи маяка, а больше – внутрь себя, Малка наконец ее придумала. Богиня Океана была огромная, неожиданно хмурая и широкая женщина в сером платье, с забранными в пучок седоватыми волосами. Она, как гигантская статуя, по грудь высовывалась из воды где-то в километре от берега и смотрела на Малку из-под густых бровей, морща лоб. Губы у нее были так неприветливо сложены, а по бокам от них лежали такие складки, будто она полжизни проработала завучем.

4
{"b":"849323","o":1}