А если не убегать столь и далеко, каких-то там жалких несколько миллионов километров, на соседнюю планету, то там можно увидеть не только драконов, что зажигают солнце по утрам, огнём из пасти, но и крокодилов, что их тушат по ночам, проглатывая и выплёвывая обратно. Они такие, что получают энергию от жара солнц, тысячи солнц по всей вселенной. Без дракона он бы и жить не мог, а дракон, чтобы не уничтожать ближайшее миры, выпускает изжогу на потухшее солнце, снова делая её живой, не сумев и дня прожить без крокодила.
Опустившись на планету видим… На поверхности бегают маленькие камешки, что прижимаются к матерям и умирают, образуя скалу, а из воды вылезают рыбы, становясь на ноги, чтобы эволюционировать в нечто новое, разумное. Некоторые из них так и не могут эволюционировать и становятся деревом, мрамором, скульптурой. Иные жители планет приходят сюда, чтобы обследовать их останки, все деревья и скульптуры, фотографируются и рисуют картины, чтобы затем рассказать своим детям, что до них жили некие существа, что правили планетой — те кивнут и ужаснутся, насколько они были странные, ужасные, и, возможно, свирепые, но так и не узнав, что они их предки когда-то вылезшие из-под океанов.
Сев на корабль мы улетаем из планеты, вылетаем на край вселенной, где земля только-только началась образовываться, но уже перешагнула развитие нынешней земли. А всё из-за относительности времени и течению его на планете, в особенности на краю вселенной, где оно протекает по-иному, нежели у нас, в Солнечной системе. Каждая минута здесь, это сто лет, не меньше. Вот заглянешь в один дом, человек выдёргивает волос из головы и отправляет на некий аппарат, похожий на ксерокс, чтобы создать своего клона. Несколько вспышек, скрежета металла и приглушённый взрыв, писки… плач ребёнка, и через ширму выходит точно такой же человек, который создал его, идентичный. Он думает так же, делает так же, умеет тоже самое, что и оригинал. Люди планеты пользуются технологиями, чтобы успеть на два, три, десять и сто мест одновременно, не опоздать и не разочаровать других. Бывает, что, чтобы решать вопросы отправляют клонов с одной, и клонов с другой стороны. Два клона решают вопросы и находят компромисс. Бывает, аппарат помогает сэкономить на деньгах, и, вместо того, чтобы нанять рабочих, они клонируют себя и строят целые дома, занимаются сельхоз хозяйством. Бывает, разумеется, на почве вражды и войны, бесчисленное количество мёртвых клонов, которые гниют лёжа на земле. Хватает всего дня, чтобы они впитались в землю, а на месте трупов вырастали деревья. Гектары деревьев, как волосы земли, так же, как и волосы на голове тех людей. После, чтобы воссоздать популяцию человечества на планете, два противоположных землян клонируют себя и создают таких же детей клонов, традиционным способом, занимаясь любовью. За несколько часов дети вырастают в мужчин и женщин, начинают работать и создавать новые, до боли неизвестные технологии. А всё из-за того, что перемешавшись ДНК, те люди становятся новыми вехами человечества, с другими мыслями и мотивами, у них больше идей и нервных окончаний в мозгу, у них мозг работает быстрее в несколько раз, и, пока они молоды, генерируют бесчисленное количество мыслей в секунду. Так, за первые часы жизни, Генри, сто семнадцатый сын того мужчины и женщины, соорудил бластер, что может уничтожить луну, одним единственным залпом, а другой, Генри пятый, создал устройство поглощающий солнечный свет, чтобы генерировать её в атомную энергию. А женщина, что уродилась не такой и красивой, если честно, но умной, создала аппарат, который может дать человечеству путешествовать по мирам без опасения за свою жизнь, её устройство переломляет свет и отражает любые физические атаки. Попавшая на неё комета просто отскакивает обратно в темноту, во тьму космоса. Как-то раз на неё наткнулась космическая летучая мышь, завопила, не поняла, что произошло, и начала снова и снова биться об пустоту, чтобы преодолеть барьер, но снова и снова отскакивала обратно, пока не перелетела человека снизу, понимая, что потуги то её бесполезны на самом деле. Она лишь мелкая, воочию мерзкая, никому не сумевшая причинить вреда мразь. Окровавленная, злая, но трусливая летучая мышь исчезла в игольной точке, сначала перекрыв свет далёкой звезды, затем сама став далёкой звездой, которую поглотил свет звезды.
Глава 30
Наша вселенная могла бы отличаться от других, если бы вся вселенная во всех мирах не имела свой разум. Если бы только планета по соседству не сама решала, что в ней будет расти, а что следует убить, кому дать шанс на эволюцию, а кому стоит навредить и дать шанс родиться через сто миллионов лет. Только планета сама решала, какие в ней будут законы, будут ли облака летать, или плавать, могут ли птицы парить, а животные бегать. Планета сама создавала себе животных, которые будут удобны ей самой, чтобы те помогали оплодотворять земли, нести семена в другие континенты, убивать насекомых, которые вредят ей, но с другой стороны и они нужны, чтобы те, кто ими питается могли жить и приносить пользу ей. Земля всегда думала, что плохо, конечно, убивать динозавров, но чётко и ясно понимала, что, если бы она не сделала этого, не сгубила их биологическим оружием, что она создала сама в своей коре и выпустила на поверхность, другие виды зверей не могли бы появиться на свет — а им уж точно было суждено родиться, сменить поколение, создать новый мир. Вскоре, поговаривают деревья в лесу, земля начнёт убивать всех из-за плохого к ней отношения. Планета всегда думала, что разумные виды животных будут намного лучше тех, кто губил творения земные, что она создавала, но как же ошибалась… много и много раз. Так, к примеру, во времена динозавров никто из тех глупых зверей и не могли подумать, как-нибудь сгубить атмосферу, разве что только нежным дуновением ветерка из заднего прохода, да и то… это не так существенно, ими питались растения и выделяли кислород. Намного миллионов лет вперёд планета дышала по-настоящему, полной грудью, если бы она была, а не задыхалась своими испарениями и ядом созданными людьми.
В нынешнее время, планета смотрит за людьми глазами вселенной, рассчитывает самый наихудший результат, который только может себе вообразить. Итог, который будет в конце всего человечества. Столько загрязнений не было на ней за все четыре миллиарда лет существования. Никто так не издевался над ней, никто и никогда не причинял столько боли, не губил атмосферу, не пил её кровь из недр, не осушал океаны. Разве что пепел от извержения вулканов, покрывшая её, но и тогда, она вылечилась. В дальнейшем, чтобы очиститься от человечества —потребуется гораздо больше времени. Отходы, вещества, которых не существовало в природе, созданные нами, людьми. Худшими из лучших.
Разум был. Вселенная думала. В каждой вселенной жила ещё более маленькая вселенная, ещё крохотнее. И у каждого из них существовал собственный разум. Каждый мир волен был создавать свой закон, которому бы подчинялись другие, более низшие существа. Они, те, кто был создан вселенной, не могли подумать о том, что они были созданы кем-то, и не думать, что не создались сами собой. Угодно было вселенной сделать так, чтобы кинутый мяч летел не вверх, а вниз, он летел вниз. Стоило вселенной задать формулу для железа, что она летает, а не падает, она летала. Но стоило только подумать вселенной в который раз о том, что нож убивает живых существ, она убивала, а бывало, изредка, что вселенная передумывала и делала так, что некоторые люди и животные выживали, потому что так захотела она — игры, самая большая слабость вселенной. Она любит смеяться над своими творениями. Стоит ей только сказать самой себе и всем планетам вокруг неё, чтобы те столкнулись с друг другом и уничтожили всё живое, планеты покатятся по полотну тёмной материи и врежутся в друг друга и планеты разлетятся на миллиарды мелких частей. Но она так не делала. Вселенная и сама прекрасно понимала, что созданные ею законы боли действовали и против неё, а она не любила, когда было больно, когда дети причиняли ей боль, когда вещи, что были созданы, чтобы спасать и помогать, губили всё вокруг. Столько мелочей, чтобы контролировать каких-то мелких человечишек, столь крохотных молекул, столь много законов, чтобы они не нарушались, сущий ад. Одно лишь радовало вселенную — в отличии от них у неё не текло время, для неё на просто не существовала, она была слабостью живых, а она не жила, а лишь была, о ней думали, о ней знали, не не больше того, какова её сила и что она умеет. Она была бессмертна и нужно было лишь дождаться, пока люди сами себя сгубят и исчезнут. Вскоре на их месте вырастут новые города и польются по каньонам новые реки, заполняться пустыни океаном, и вылезет из вод тысячи новых видов на сушу, что станут ещё лучше, чем прежние.
