— А отец? — кивает на живот.

Мотаю головой.

— Нет отца, он только мой. Но ты же тоже вроде как собирался ребенком обзаводиться с той девушкой, которая к тебе приходила. И мне не нужны отношения, я не знаю, зачем ты сейчас приехал, Ян.

Говорю и тут же жалею. Но лучше сейчас расставить все точки над «и», чем потом мучиться угрызениями совести и ненужными фантазиями в отношении Багирова.

Мне не нужны отношения, и ему они не нужны тоже.

Ян сжимает губы, отчего его скулы заостряются.

— Откуда ты знаешь про Вику?

Дергаю плечом. Не собираюсь юлить и смело встречаю его прямой взгляд.

— Подслушала, когда она к тебе приходила.

Ну не говорить же ему, что я встретилась с этой дамой в той клинике и я услышала их разговор по телефону.

Ян ухмыляется. И эта ухмылка задевает.

— Не удивлен. Пока нет ребенка, Спичка. Да и к тому же, с чего ты взяла, что я предлагаю тебе отношения? — высокомерно выгибает бровь, и это ударяет по самооценке.

Распахиваю глаза.

— И правда. Что-то я…

Он дергает плечом.

— Неважно, я хотел просто развлечься, ну куда тебе с животом. Пока, Спичка.

Разворачивается и оставляет меня одну. Слышу только, как хлопает дверь, и внутри тут же взрывается разочарование и злость.

Вот так и заканчиваются отношения, которые не успели даже начаться.

— Ну ничего, малыш, это не отменяет того, что я тебя очень жду, — глажу животик и не могу скрыть улыбки.

Ян

Вовремя меня судьба огрела и напомнила, что никакая женщина рядом мне не нужна. Мне нужен только ребенок. Мой ребенок. А не непонятно чей.

Да и Спичку пора вычеркнуть из головы. Да, потянуло, но слишком быстро я понял, что ни черта это мне не нужно и ничего из этого хорошего не выйдет.

Пусть носит своего ребенка, а мне нужен мой.

И в таких мыслях я утопаю уже несколько дней. Вырываю из мозга все что касается Али и гоню прочь образ рыжей.

— Да, слушаю, — нехотя отвечаю на звонок, не ожидая ни черта хорошего.

— Ян Ярославович, здравствуйте, вас беспокоит центр репродукции.

Выпрямляюсь в кресле и стискиваю в руке мобильник.

— Выяснили?

— Да, мы нашли девушку, которой был введен ваш образец.

Достаю бумажку и готовлюсь записывать все её данные, но на том конце повисает тишина.

— Ну? Я жду, кто такая, как найти?

Директриса прокашливается, и меня снова это все начинает бесить и напрягать.

— Вам нужно к нам приехать, потому что по контракту мы не имеем права разглашать какие-либо сведения о любых наших пациентах. Но, так как у вас особый случай, мы с вами свяжемся с девушкой и вы ей все объясните.

Скриплю зубами, но понимаю, что нужно сейчас согласиться, иначе не видать мне матери моего ребенка.

— Хорошо, я подъеду.

А там уже на месте скажу этим курицам, что сам справлюсь и займусь решением этой проблемы тоже сам.

Срываюсь с работы и мчусь в клинику, мысленно прокручивая возможные сценарии. Я понятия не имею, как я буду забирать своего ребенка у посторонней девчонки, которой этот ребенок тоже нужен!

Не просто же так она пришла в тот центр.

А вариант только один рабочий — деньги. Другого варианта в моем воспаленном мозгу не находится.

Беру себя в руки, перед тем как зайти в помещение. Несколько вдохов и резкий выдох. Прохожу в кабинет главной и снова торможу, потому что ощущаю, как из глубин сознания поднимается бешенство.

Мысленно приказываю себе успокоиться, иначе можно наломать столько дров, что потом не вывезу.

— А, Ян Ярославович, проходите, — появляется та самая Елена Ивановна и указывает на кабинет, — Лида, сделайте нам, пожалуйста, кофе.

Девушка за столом в приемной тут же срывается с места и выбегает куда-то.

Я же следую за Еленой Ивановной и усаживаюсь за стол, складываю руки и терпеливо жду, когда мне что-то расскажут.

— Вы извините, что пришлось так долго разбираться со всем. Виновные уже наказаны. И мы нашли девушку, которая сейчас носит вашего малыша.

Киваю.

— Жду имя.

— Её зовут Кострова Анжелика Борисовна, ей двадцать восемь…

Впервые слышу это имя и заставляю себя сидеть на жопе ровно и дослушать.

— Как её зовут?

— Кострова Анжелика. Мы можем сейчас с ней связаться и обговорить вашу ситуацию.

Прокашливаюсь. Всеми силами изображаю, что в горле пересохло и неплохо бы получить стакан воды. Но мои намеки остаются без внимания.

— А можно воды? А то что-то как-то? — расслабляю галстук.

Елена Ивановна тут же вскакивает с места и выходит отходит от стола. А у меня пара секунд, чтобы сфоткать данные этой самой Анжелики, а дальше я уже сам буду разбираться, как мне добиваться своего ребенка.

Кошусь на хозяйку кабинета, вырубаю звук мобильного и делаю снимок. Готово! Теперь у меня в руках телефон, адрес и полное имя матери моего ребенка.

Елена Ивановна ставит передо мной стакан с водой. Залпом выпиваю и выдавливаю улыбку.

— Елена Ивановна, — поднимаю телефон, — срочный звонок. Я вернусь позже, и мы продолжим разговор, если вы не против.

Она растерянно хлопает глазами и кивает.

А я сваливаю…не будет никаких потом. Дальше я сам…

Аля

Живот пронзает острая боль, которая выдергивает меня из крепкого сна. Вскакиваю и кручу головой в попытке вспомнить, где я и кто я.

Вспоминаю, что я приехала к маме, побыть на свежем воздухе и пожить вдали от города. Ребенку должно было пойти на пользу. Но получилось с точностью до наоборот.

Со стоном падаю обратно на кровать и хватаюсь за живот. Утыкаюсь лицом в подушку и дышу. Дышу глубоко, чтобы успокоить стук сердца.

— Так, малыш, чего это ты удумал тут буянить? — тихонько проговариваю, поглаживая животик.

И ведь не было никаких причин, чтобы мне так резко стало плохо и больно. Но сейчас становится очень страшно за сохранность моей беременности. Моего малыша. Он для меня сейчас в приоритете.

— Мам! — набираю побольше воздуха в легкие, чтобы меня было слышно на первом этаже.

Но в ответ тишина.

— Мама, ты в доме⁈ — кричу громче.

Живот снова пронзает болью, и я морщусь. Тут же раздаются торопливые шаги

— Алечка, что такое, моя девочка, ты чего раскричалась?

Мама охает, стоит ей оказаться в комнате и увидеть меня, скрюченную на кровати. Она тут же подскакивает ко мне.

— Что? Алечка, не молчи.

— Ма, скорую вызывай, живот ужасно болит, — со стоном выдаю и снова зарываюсь в подушку.

— Да, да, конечно, сейчас вызову.

Мама убегает за телефоном, пока я пытаюсь нормально дышать. Дышать и не усугублять и без того печальное положение.

— Держись, малыш. Нельзя так мамочку пугать. Нельзя.

Глажу живот и молюсь, чтобы он меня услышал и изо всех сил сражался за жизнь.

— Все, дочка, и Свете позвонила. Вдруг она побыстрее окажется тут.

— Ма, — прикусываю губу, — да что от этого толку? Мне все равно скорую ждать. А то можно хуже сделать.

На удивление скорая приезжает очень быстро. Они грузят меня в машину, ставят капельницу и с сиренами выкатывают из дачного поселка.

Лежу в бессознательном состоянии почти сутки, и, когда очухиваюсь, первый вопрос касается малыша.

— Все с ним хорошо, нам удалось вовремя приехать и сохранить беременность. Но…

Напрягаюсь и превращаюсь вся в слух.

— Что такое, доктор?

Она поджимает губы и заглядывает в карточку. Весь её вид кричит о том, что мне могут не понравиться её слова.

— Алевтина, вам нужно внимательнее относиться к своему эмоциональному состоянию. В этот раз все обошлось, но в следующий может закончиться катастрофой.

Сжимаю руки в кулаки и перевожу взгляд за окно.

— Я бы вам посоветовала куда-то уехать, хотя бы на время беременности. Где вам будет поспокойнее. Некоторым моим пациентам это спасло жизнь. Но решение, конечно же, за вами.

Она склоняет голову, улыбается и выходит из моей палаты.