Мораль этой истории не в том, что заимствования всегда побеждают. А в том, что искусственно придуманные слова всегда проигрывают. Эту мысль хорошо иллюстрирует распространённый в XIX веке анекдот: пародийная фраза, написанная на «шишковском» языке:
Хорошилище грядет из ристалища на позорище по гульбищу в мокроступах и с растопыркой.
Эта фраза образована от исконно русских или очень давно заимствованных корней, но современники без расшифровки понимали её не лучше нас. Вот что она означала:
Франт идёт из цирка в театр по бульвару в галошах и с зонтиком.
Эта фраза почти целиком состоит из французских заимствований и всё же была понятна современникам.
Адмирал Шишков и правда предлагал назвать калоши мокроступами, а вот остальные термины – выдумка его противников-зубоскалов. Но не важно, кто автор. Важно, что нельзя насаждать термины искусственно. По крайней мере, очень сложно. Мы подробнее поговорим об этом в главе про феминитивы.
Вот ещё один исторический пример.
В 1887 году лингвист Людвик Лазарь Заменгоф представил миру язык эсперанто, который искусственно сконструировал на основе лексики и грамматики европейских языков. Заменгоф надеялся, что эсперанто станет вторым языком для каждого образованного человека в мире, и так иностранцы смогут общаться между собой, не изучая родные языки друг друга. Но этой идеалистической идее не суждено было воплотиться в жизнь. На эсперанто говорят от сотни до двух миллионов людей (тут оценки разнятся), но эти числа не идут ни в какое сравнение с тройкой самых популярных языков в мире.
Я понял, выдумывать слова – плохая идея. Но ведь бывает, что в языке уже есть нужное слово, а на смену ему приходит иностранный аналог… Да, случается и такое. Мы уже разобрались, что новые предметы и явления обычно попадают к нам с теми же названиями, которые получили в культуре, где их изобрели или откуда мы их заимствовали.
Например, микроволновка – дословный перевод английского microwave, первый такой прибор был изобретён в США. А вот столицу Франции мы называем Париж, а не Пари, потому что это слово пришло к нам не прямиком от французов, а через польский язык, который переделал название на свой фонетический лад.
Но иногда в языке появляются слова, которые как будто повторяют уже существующие. Например, зачем нам клинер, если есть уборщица? Для чего нам спонсор, если есть меценат?
Дело в том, что у каждого термина есть не только непосредственное значение, но и набор ассоциаций, которые налепились за годы использования в языке. Первая ассоциация со словом меценат – щедрый богач, который жертвует мешки золота на благо музея или галереи искусств. А спонсор в глазах широкой общественности – это компания, которая поддерживает кого-то в обмен на рекламу.
Клинер звучит престижнее, чем уборщица. А фуд-корт – это не просто столовая, а зона питания в торговом центре, на вокзале или в аэропорту. И наконец, позволим себе не объяснять, чем митинг отличается от встречи, потому что хотим, чтобы эта книга вышла в печать.
Все эти примеры объединяет одно: заимствованные слова не тождественны привычным аналогам. Они всегда конкретизируют понятие, дают ему более узкое значение. А значит, помогают нам лучше понимать друг друга.
Но ведь не все понимают заимствования. Как определить, где они уместны, а где только усложнят комьюникейшн? Невозможно провести чёткую грань между сложными терминами и понятными всем словами. То, что вчера казалось редким словом, уже сегодня может войти в обиход. Ты же не станешь называть ноутбук электронно-вычислительной машиной, а визажиста – лицеделом, правда?
Главное правило – ориентируйся на контекст. Например, коллеге-айтишнику можно сказать, что у тебя консёрн по фидбэку от продакта, а бабушке лучше объяснить, что сомневаешься, что Семён Петрович правильно понимает твою работу. Если непонятно с ходу, какой лексикой владеет собеседник, всегда ориентируйся на бабушку. Может, за своего не примут, зато смысл сказанного точно поймут.
Вот что мы думаем об использовании новых слов в речи.
Хорошо, если заимствование:
• помогает говорить короче (логин – учётное имя пользователя);
• помогает называть новые понятия (гендер – это не просто пол);
• помогает выделять новые оттенки смысла (крафтовый – не то же, что кустарный).
Плохо, если заимствование:
• не вписывается в стилистику (Тракторист Вася вспахал поле и поделился кейсом с комбайнёром Саней);
• забивает речь до неузнаваемости (Нужно иммидиатли зашерить этот анбеливэбл экспириенс с моими тиммейтс).
Но и тут возможны исключения. Совершим ещё один экскурс в историю, который наглядно покажет, как сильно наша лексика зависит от окружения.
Есть такой термин для обозначения смеси языков – рунглиш. Это когда англицизмов так много, что не поймёшь: перед тобой русский с примесью английского или наоборот. Такое происходит на стыках культур, чаще всего когда люди из России попадают в англоговорящее окружение и начинают добавлять местную лексику в свою речь.
Хороший пример – речь эмигрантов на Брайтон-Бич. Вот цитата из разошедшегося на мемы интервью Зои Вексельштейн на YouTube: Мы делаем эмейзинг кастомер сёрвис, у нас хороший стафф, который работает уже 20 лет.
Само понятие рунглиш пришло к нам из космоса. Это слово в 2000-м придумал космонавт Сергей Крикалёв, который работал в международной команде на МКС. Это была не просто шутка, а отражение реальности, потому космическое агентство НАСА указало рунглиш как один из официальных языков на борту космической станции.
С точки зрения адмирала Шишкова, о котором мы рассказывали выше, рунглиш – бессовестное издевательство и над русским, и над английским языками. Но мы уже говорили, что язык – не музейный экспонат, а живая система, которая существует, чтобы люди могли лучше понимать друг друга. С этой функцией рунглиш великолепно справляется.
Хм, а другие языки тоже заимствуют слова из русского? Конечно. И это не только водка, балалайка, самовар, спутник, колхоз и большевик. Возможно, ты удивишься, какие слова перекочевали из русского в английский, французский, немецкий, финский и даже японский. Давай разбираться по порядку.
Русский → английский
В английском больше 300 слов, которые заимствованы из русского. Не ручаемся, как часто их используют носители языка, но Большому Оксфордскому словарю известны:
• shchi (щи);
• shashlik (шашлык);
• kissel (кисель);
• sable (соболь);
• sterlet (стерлядь);
• mammoth (мамонт).
Большинство русских заимствований в английском языке – бытовые. Они связаны с тем, что видели и слышали купцы, отправляясь торговать в Moscow или Astrakhan. Muscovites ездили на droshki, запряжённые troika. Покупали товары заморские за roubles и copecks. А если встретить на улице cossacks и повздорить с ними, можно было отхватить knout по спине.
Ощущение, что «Заводной апельсин» Бёрджесса читаешь, правда? Кстати, это ещё один источник русских слов в английском. Незадолго до написания романа Бёрджесс побывал в Советском Союзе, понабрался русской лексики и использовал её как основу для вымышленного языка Nadsat, на котором говорят подростки в книге. Nadsat – это тот самый русский суффикс для числительных. У Бёрджесса он означает то же самое, что и английское – teen, то есть подросток. А ещё в романе встречаются слова droog (друг), moloko (молоко), malchik (мальчик), litso (лицо), dratsing (драка), krasting (воровство) и ещё гора транслитераций, которые мы не будем тут перечислять, чтобы не изводить зря типографскую краску.
