– Этого не надо было делать. Ты уйдёшь, но и мне из Примето тоже надо будет уйти.

– Мы опять расстанемся?

– Да, Бланка… Я тебе уже не нужна. Всё, что могла – передала, научила… Постепенно ты это ощутишь. Ты и так уже многое можешь. И ты уже достаточно взрослый. Это тоже скоро придёт к тебе. А у меня…

Камея разволновалась. Так с нею бывало всегда, когда очередной её выученик становился самостоятельным, а её надо было уходить от него, чтобы не мешать. Где они теперь, те ученики? Немногие достигли чего-то. Впрочем, они, возможно, и не могли этого сделать, так как в них надо было заложить ею лишь одно – уметь вступить в схватку – хапру. На то хватало от трёх до пяти лет. А сколько случалось безрезультатных затрат времени и сил. Тяжко о том вспоминать.

Сегодня же она расставалась не просто с учеником, а с Три-Бланкой, которого не только учила, наставляла и содержала последние почти двадцать лет, но и сама у него училась, так как её самого высокого ранга бойца порой не хватало, чтобы быть на равных с мальчиком. А теперь и подавно: он обрёл силу взрослого, и совсем недавние его движения, безобидные для неё, но невероятные для других учеников, обрели ту же невероятность для неё самой.

– Что делать, если мы найдём Узел Перехода? – круто переменил тему разговора Камрат.

– Скажу правду. Не знаю. Я не знаю, и Кате Кинг Ктора тоже не знает. Моя роль в твоём воспитании направлена была на то, чтобы сделать из тебя непревзойдённого бойца. То есть самую тяжёлую часть твоего развития, так как это связано с чисто физическими твоими данными. К сожалению, люди утеряли секрет такой подготовки непосредственно через внушение и воздействие на нервную систему без мучительной подготовки. Другое дело – знания. Там, где ты рос до передачи тебя мне… Да, ты уже должен вспоминать эпизоды той жизни… Так вот, там в тебя вложили знания. Они вскоре начнут проявляться в твоих суждениях и оценках действительности. В том числе и специальные знания. Может быть, и знания о Скале. Произведено это было в течение всего нескольких сеансов. Безболезненных и непродолжительных. Обучение, больше похожее на игру. Мне же пришлось учить тебя двадцать лет! Хотя ты помнишь из них ничтожную часть… Да, Бланка, двадцать. С синяками, падениями, на пределе сил. И поверь, на пределе сил не только твоих.

– Я не хотел! – вырвалось у Камрата.

– Нет, хотел! – мягко, но категорически поправила его Калея. – Иначе цена моим усилиям – самая мелкая рахма. Тебе надо было хотеть победить меня, парировать мои приёмы и удары, отвечать на каждый мой выпад более изощрённым выпадом. И ты хотел. В том твоё умение, ловкость и бесстрашие в схватке.

– Неужели… Скажи… Мне что, всю жизнь придётся с кем-то драться? Кого-то убивать? Но я не хочу! – для большей убедительности Камрат приложил к груди руку.

Калея печально посмотрела ему в лицо.

– Это тоже в тебе заложено. Иначе… Ты – Три-Бланка. И этим всё сказано… Карать и щадить!

– Карать… – упавшим голосом-эхом повторил Камрат. – Карать? Кого? Людей?… Путров?.. И щадить. Где грань?.. Кто укажет?

– Ты сам… Поверь, Бланка. Я никогда не вдавалась в подробности чужих дел. Для меня всегда главным оставался результат моего обучения. Остальное… Могу только пожелать. Надейся, что тебе придётся больше щадить, чем кого бы то ни было наказывать… Тебе равных на Земле нет… Вижу, это тебя не радует.

– Нет… Не знаю. Меня сейчас больше беспокоит, когда я перестану так много и часто есть? Ты же говорила…

– Говорила. Тебе надо есть, пока полностью не окрепнешь, пока всё в тебе не станет пропорциональным, пока тебе хочется есть, истинно, много и чаще, чем прежде.

– И когда же?

– Мне казалось, что всё завершится ещё вчера или сегодня. Но, как видно, просчиталась. Но на день, не больше.

– Но нам через день выходить из города, а вне его с едой не густо. Тоже проблема. Как нам в дорогу запастись едой. В болоте её не найти ни за какие рахмы.

– С вами будет десяток вьючных торнов. Они уже готовы.

– Так много?.. Но и нас пойдёт слишком много, чтобы выйти из города незаметно.

– Не так, Бланка. Выходить будете небольшими группами. А сойдётесь на берегу Ренцы в тридцати свиджах от Примето. Там вас будут ждать вьючные торны… Оттуда ваш путь к дороге Страха. А там… Может быть, кто-то появится, кто поможет вам.

– Малион?

– Не думаю, что именно он. Но, надеюсь. Так же как я надеялась, что у тебя найдутся спутники из Керпоса. И они у тебя появились…

– Да, Свим и К”ньюша…

– Да.

Они помолчали, глядя друг на друга.

– Когда выходить мне и с кем?

– Тебе можно дня через два. А вот с кем именно, подумаем.

Елина лёгкой походкой вошла в комнату брата, коротко глянула в заплаканное лицо Клоуды и мрачное – Ертона. Весёлое настроение Елины тут же осталось за дверью.

Всё так было хорошо в последнее время. Брат вернулся и взял на себя заботы, которых она чуралась. Разрешилось её желание взять в мужья не многоимённого – Манора, придавшего ему уверенности и преданности к хозяину хабулина. Ертон стал для него почти кумиром. Да и у неё самой появилось больше свободного времени, и она смогла заняться не только наведением порядка в хабулине и дуарах, но и сама собой. Ей хотелось нравиться мужу, больше показываться на улице, в городе.

И вот…

– Что-то случилось? – спросила она испуганно.

Свим привлёк Клоуду за плечи к себе, слегка прижал, словно старался сдержать её лишние движения.

– Я ухожу… – Клоуда дёрнулась, хотела отстраниться, но Свим удержал её. – Я ухожу. Возможно надолго. Поэтому оставляю Кло на твоё попечение. Родиться ребёнок… Свяжись с Кругом Человечности. Ты знаешь… Обычным порядком.

– Свим… Ертон… Я боюсь… – слёзы навернулись у Клоуды, её била мелкая дрожь. – Я так боюсь…

– Я обязательно вернусь до зимы. Ничего не бойся и… Елина тебе в том будет порукой. Ей самой предстоит такое же. Елина, это так?

Сестра вспыхнула, потупилась.

– Так, Ертончик.

– Вот и будьте друг другу опорой. А с Манором я поговорю отдельно. Позови его!

Харан хмуро выслушал Свима. На его чистом открытом лице появились морщины от усиленных размышлений.

…От Гелины никаких вестей не было. Как её встретил родной отец, узнал ли он о её связи со своим бывшим врачом и телохранителем, какова была реакция многоимённого, и чем закончился их разговор, если он состоялся, – ничего о том Харан не знал и находился в удручённом состоянии. А предложение Свима, уйти из города неизвестно на какое время, могло полностью оборвать все связи с Гелиной. Но и сидеть вот так в хабулине Еменкова, строя всевозможные планы для ухода из него, бессмысленно. К сожалению, все они разбивались о нехитрые будто бы вопросы: куда после этого податься и чем заняться?..

Примето для него – незнакомый город. Возвращаться в Габун он не хотел. Конечно, лучше остаться в Примето, ближе к Гелине, но надежды, связанные с нею, таяли даже не по дням, а по минтам. Правда, порой, когда он вспоминал, каков характер у Гелины, её неукротимость и бесстрашие в достижении цели, он воспарял духом, и надежда с новой силой загоралась в нём. Но как сказал кто-то из древних: надежды глухи к страждущим…

– Я не против, – облизнул Харан губы. – Но только… – он замялся.

– Гелина? – Свим давно догадался, что мучит собеседника.

Впрочем, не догадался, конечно. А знал. Но помочь Харану ничем не мог. Связи с Гелиной не было ни у кого, в том числе и у Жаристы. Гелина ушла, и её словно отрезали ото всех.

– Да, Гелина… Не думай, Свим, что я гонюсь за гитой, как таковой. Как за призрачной удачей. Многие так думают обо мне. Но мы с ней родственны душами. Когда мы вместе, нам даже не надо говорить, чтобы понять друг друга… Я вот всё время чувствую её, тревоги, которые её посещают…

– Тогда и она должна чувствовать… – сказал Свим, а сам подумал, что он не мог так сказать о своих отношениях с Клоудой.