Однажды Свим и ещё пятеро охотников были снаряжены сопровождать Присмета при переходе из города в город. На них из засады напала большая банда, как раз с той стороны, которую защищал Свим. Он успел несколько раз махнуть мечом, а затем уступил поле боя, также как и другие охотники, Присмету, оставшемуся один на один с бандой.

Присмет устроил и для фундаренцев и для бандитов показательный урок, как голыми руками можно передушить, переломать, убить одним ударом кулака массу разумных, любого, кто приблизился к нему ближе, чем на бермет.

Подобное случилось практически со всеми опритами в этот несчастливый для них день, как они себя не подбадривали криками, не организовывали атаки и не призывали навалиться скопом. Те же, кто уцелел в той схватке, убежали сломя голову как можно дальше от страшного воина.

Так было до тех пор, пока среди рядовых фундаренцев не поползли слухи о предательстве Присмета. В них верили и не верили – обычно так бывает, когда нет определённых фактов. Свима они трогали мало, но сейчас, после слов Тринера, тут же подтверждённых самим Присметом, все эти слухи ожили в его памяти.

Как всегда в минуты опасности, его спины коснулся холодок.

– Ну и что это означает? – спросил он, чеканя каждое слово, чтобы не сорваться на крик.

– Многое, Свим, многое. Ты… Скажем так. Ты в наших руках.

– И чьих же? Ты во множественном числе?

Присмет вскинул широкие брови, на экране монитора его движение выглядело забавно.

– Ты же слышал от Тринера, – голос его прозвучал так, будто Присмет слегка растерялся.

– А как же шестой параграф Устава Фундаментальной Арены? И постановления Центра о…

– Ты вспомни ещё прошлогодний снег. Ты же прекрасно знаешь, что Центра уже нет так же, как нет никакой Фундаментальной Арены. Они навсегда ушли в небытие! Так что твои…

– И ты, как я понимаю, приложил к тому своё вонючее предательство. Я правильно понимаю?

Присмет внимательно всматривался где-то там у себя в экран такого же монитора, пытаясь лучше рассмотреть Свима, чтобы понять, блефует он или его слова идут от убежденности в сказанное. Техника видеосвязи страдала сразу несколькими изъянами: была стара, как вечность, ненадежна, как человеческая судьба, изображение воспроизводилось тускло, и экран отсвечивал…

Ему начало разговора не понравилось. Он мыслил его по-другому. Но Свим неожиданно бросился в атаку с обвинениями в его адрес, не озаботясь о самом себе, как, по идее, должно было бы быть в его положении.

– Мы на эту… щекотливую тему можем поговорить, – взяв себя в руки, сказал Присмет. – Но позже. Если, конечно, мы с тобой обо всём договоримся. Здесь и сейчас.

– О чём это? – насторожился Свим и тревожно обернулся к Тринеру, не он ли чего такого наговорил. Впрочем, связник ничего особенного о Свиме не знал, а о последних его приключениях и подавно.

Связник бессильно откинулся на подушки дивана, и только горящий взгляд его глубоко сидящих глаз говорил, что он в сознании и слышит каждое слово, сказанное Свимом и Присметом.

– Прекрасно. Твой вопрос заставляет думать о тебе как о трезвом человеке, – Присмет снова взметнул вверх брови.

Сейчас Свим посмотрел на его изображение внимательнее – не делает ли Присмет каких-либо тайных знаков, часто используемых фундаренцами при общении на людях или в присутствии разумных. Что, если Третий Командор находится под принудительной опекой тескомовцев? Тогда все его слова могут приобрести особый смысл, дай он только жестом или ключевым словом знак, как к его речи относиться: верить всему, что он говорит, или, напротив, искать в ней скрытый подтекст. Но брови, поднятые вверх, ничего Свиму не намекали, тем более что Присмет, как помнилось, имел привычку играть ими и прежде.

– Итак, – продолжил тот, дав Свиму насмотреться на себя. – Начнём о предмете договора. Первое…

Экран мигнул, и изображение говорящего медленно погасло, Свим непроизвольно крикнул!

– Я тебя не вижу!

– А?.. Да, небольшая заминка в системе. Ну, это не важно. Достаточно того, что ты успел меня увидеть и узнать. Главное, что я тебя вижу хорошо. Так что слушай. Ты меня слышишь?

– Да уж, – буркнул Свим, потерявший надежду на неискренность Присмета. Он всё говорит от себя, и он виновен в издевательствах над Тринером вместе с тескомовцами.

– И это хорошо. Повторяю. Первое, ты должен отдать мне мальчишку.

– Какого еще мальчишку?

Свиму показалось, что его вопрос прозвучал натурально, как если бы он о мальчишке слышал впервые. На самом деле он вначале окаменел, потом дёрнулся всем телом, а уж потом произнёс эти слова.

Его нервозность тут же была замечена Присметом, хотя он до конца не был уверен, какую роль здесь сыграло напоминание о мальчике. Он скосил глаза и посмотрел на листок бумаги, где были записаны некоторые сведения о Свиме и его спутниках, полученные от самого Свима. Там он прочёл имя Камрата. Случилось так, что он это имя помнил, но в разговоре со Свимом вдруг неожиданно его позабыл.

– Как какого? По твоему сообщению его зовут Камратом. Где мальчик, Свим?

Свим не был готов к такому разговору. Подумай он заранее, то, естественно, нашёл бы достаточно убедительный ответ на домогательства Присмета. Однако сейчас надо было что-то сочинять. И не простую отговорку, а такую, во что Присмет мог бы, если не поверить, то хотя бы посчитать его ответ правдоподобным. Он решил слегка потянуть время – вдруг что-нибудь придёт в голову и он сможет избежать прямого разговора о Камрате.

– А-а, Камрат, – как будто вспоминая что-то далёкое и преданное уже забвению, проговорил он, – А что это ты о нём вспомнил? Чего он тебе понадобился?

– Свим, я не люблю повторяться. Моё требование остается в силе. Где мальчишка? Он мне нужен.

– Однако! Где же это я его возьму? Ты же знаешь наверняка, что я сюда пришёл один. Один! Ты хочешь, чтобы я перед тобой вывернул карманы? Или…

– Вот что, Свим, – глухо пророкотал Присмет, – тебе пора понять… Я с тобой говорю серьёзно.

– Куда уж серьёзнее. Дай то, чего нет. Ты это называешь серьёзным разговором?

Свим сказал, вернее, он досказывал, так как у него появилась какая-то мысль, способная отвести разговор от Камрата. Присмет не дал её додумать.

– Ты даже не понимаешь, как это серьёзно, – сказал он. – Сейчас поставлена на кон твоя жизнь. Мы с тобой договариваемся – и ты живёшь, нет… В общем, я тебя предупредил. Больше не буду. Где Камрат, Свим?

– Кто ты такой, чтобы распоряжаться моей жизнью?

Присмет на его законный вопрос не отреагировал, но повторил как автомат в театре:

– Где Камрат, Свим?

– Дался он тебе! Нет его. Он ушёл…

Да, да, он ушёл, уже про себя подумал Свим. Он ушёл… Куда он ушел? Слишком врать Присмету не было смысла. Присмет многое знал о передвижении команды по его собственным докладам и от тескомовцев, наверное, тоже шедших по их следам. Но что ему известно о вупертоках, пришедших к руинам? К тому времени никаких переговоров у него с Центром не было, и что там могло произойти, Присмету навряд ли что известно…

Вот он, случай, который сможет обить у него желание заполучить малыша.

– Куда же он ушёл? – скучно проговорил Присмет.

– Куда? Из жизни! – Свим выкрикнул эту фразу будто в отчаянии.

Как там реагировал на его сообщение бывший Третий Командор, Свим не видел, но связь между ними словно прервалась совсем – Присмет замолчал надолго.

– Мне жаль, – наконец принёс монитор. – Жаль тебя, Свим. Мы не договорились, и ты проиграл свою жизнь.

– Мы что, с тобой в кости играем?! – взорвался дурб. – Я-то причём здесь? Мальчишку сожрали вупертоки! Ты знаешь, что из себя эти твари представляют, да ещё весной? Не знаешь, а жаль. Вот тебе бы там и надо было находиться с мальчишкой. Ни у тебя, ни у меня забот бы не было… Игрок мне нашёлся! – Свим бушевал. Наклоняясь почти вплотную к видео глазу, он орал прямо в неё. – Я едва избежал смерти, а ты мне ставишь это в вину! Так? Они бы и меня перевели на дерьмо, не отлучись я… – Он отпрянул от объектива, пробормотал тихо и сконфужено: – По нужде я отлучился,