Однако времени на разгадку, что с ней произошло, не оставалось. Свим почти силой, при поддержке мужчин и Сестерция, вытеснял команду вдоль мрачного подземного хода. Стены его с толстыми белёсыми подтёками сочились водой, под ногами плескались лужи.

Теснота и неуверенность во всём…

Наконец проход резко пошёл вверх и вправо и стал раза в два шире. Об этом Свима предупреждал Малион, и дурб смог передохнуть и снять с сердца груз неопределённости: этого изменения, как ему показалось, не было так долго, что он уже стал сомневаться во всём, что ему поведал Проводник перед расставанием.

Теперь он смог свободнее протолкнуться вперёд, а не гнать перед собой упирающихся женщин. Они как раз упёрлись в миниатюрную дверь из голубого мелерона в стене, перегородившей проход. Свим сразу нашёл узкую планку с кнопками, упомянутую Малионом, над притолокой двери, нажал поочерёдно три из них, затем, услышав лёгкое пощёлкивание за дверью, набрал те же три кнопки, но в обратной последовательности.

– Не собьёшься, – заверил Малион, называя порядок набора. – Там система старая, как мир, так что сработает безотказно.

Конечно, сочетание старости и безотказности вызывало естественное сомнение в правильности высказанного мнения Проводником, но на поверку система выполнила своё предназначение – дверца, пискнув, открылась.

Свим оглянулся и посмотрел через головы женщин. Внизу, там, где они только что прошли, появилась вода и заметно на глаз прибывала. Это видели все, так что подгонять в этот раз никого не пришлось, и все поторопились без лишней толкотни одолеть проём двери. Но, пропуская перед собой последнего из команды – Ольдима, Свим уже стоял в воде. Лишь высокий порог не давал ей проникнуть дальше.

Свет вечных светильников за спиной Свима стал гаснуть, и дурб поторопился прикрыть за собой дверцу.

Новый подземный ход, как и предупреждал Малион, уходил глубоко вниз, по-видимому, намного глубже культурного слоя, в материковое основание города. По дороге встречались странные площадки, выложенные полированными до зеркального блеска плитами; уходящие в стену скромные, на одного-двух пешеходов, каменной кладки дорожки, они перебегали подземелье наискось или поперёк; кое-где нелепо высовывались из утоптанного пола фрагменты неизвестно куда уводящих ступеней.

Свиму никогда не приходилось ходить подобными дуварами. Единственное, что роднило его со всеми другими подземельями – это запахи. На дурба дохнуло родным, детством. В Керпосе, когда Токан водил его в Индрису, пахло совсем иначе.

Из краткой инструкции, данной Малионом, Свим знал, что их в конце хода ждёт тупик, если не знать, естественно, как его преодолеть.

– …там, в самом низу, справа знак – три вертикально поставленных меча, – наставлял Проводник размеренным голосом, чтобы Свим мог запомнить каждое сказанное им слово. – Знак виден под острым углом только тогда, когда подойдёшь к стене вплотную. Нажми на него семь раз. Семь!

Конец хода оказался захламлённым коробками и коробочками из мелерона, предназначенных для переноски грузов вьючными торнами. Их куча скрывала не то что знак, но и всю стену. Люди и путры столпились, поэтому разбирать завал пришлось, передавая коробки по цепочке из рук в руки.

Действий и распоряжений Свима никто не понимал. Коробки отбросили, а за ними оказалась глухая стена. Однако возражений никто не высказывал. В других обстоятельствах женщины, может быть, задали какие-нибудь вопросы, но события последних дней и бессонных ночей притупили их любознательность. Сил на это не хватало. К тому же они уже стали привыкать к действиям Свима – он знает, что надо делать.

Знак с мечами – водянистое пятно на стене не более ладони – Свиму удалось высмотреть не сразу, так как он пренебрёг указанием Малиона – надо смотреть с высоты человеческого роста. Он же вначале попытался выискивать, присев у стены.

Стена бесшумно раздалась, образовав узкую щель. За ней открывалось большое хорошо освещённое помещение. А в нём, заняв противоположную стену, толпилось не менее десятка вооруженных дурбов в красивых, явно не походных, одеждах. На их строгих лицах таилась тень ожидания и скуки, руки засунуты под ремни с небольшими пукелями, оттянутые в месте подвески мечей.

Свим помянул обитателей Края и первым протискался сквозь узину в стене, остро ощущая свою уязвимость. Пока он протаскивал своё тело, встречающие могли поразить его, особо не прибегая к хитростям ведения боя – он им не смог бы ответить. Руки прижаты, грудь стеснена, даже отпрянуть назад в случае нападения и то нет никакой возможности.

Однако ни один из дурбов не шевельнулся, давая время Свиму оправиться и занять позицию у щели. Через неё, следом за Свимом, проходил Сестерций – легко и свободно. Он вышел и встал по другую сторону щели. Его аура в ярком свете желтела прозрачным облаком над головой. Дурбы не реагировали и на появление торна. Они стояли, слегка расставив ноги, не выказывая ни удивления, ни враждебности. Только когда показался Ольдим, у некоторых из них дрогнули лица – такого они явно не ожидали.

По мере того, как команда Свима в полном составе стала заполнять помещение, разрастаясь на глазах, а женщины устроили внезапную стычку за право пройти впереди всех, отношение встречающих к беглецам менялось разительно. Они стали недоумённо переглядываться, хмуриться и нетерпеливо переступать на месте. Руки были вынуты из-под ремней и сдвинуты ближе к оружию.

Стоящий впереди всех дурб обернулся, и что-то негромко сказал бойцам. Те пододвинулись к нему ближе и вновь застыли истуканами, внимательно следя за бесконечной вереницей людей и путров, проходящих сквозь стену.

Пока ни одного слова не было сказано друг другу ни с той, ни с другой стороны.

Наконец появился Камрат и стал слева от Свима, передвинув Клоуду на другую его руку. Следом прошёл Харан и закрыл спиной вход.

– Все? – высоким голосом спросил дурб, недавно бросивший реплику, от которой встречавшие приняли боевое построение.

Он, по-видимому, был старшим у них. Поэтому Свим, отвечая, обратился к нему:

– Все.

– Тогда следуйте за нами!

– А кто вы? – с вызовом отозвался Свим, которому приказной тон не понравился.

– Те, к кому вы шли.

– Та-ак… А к кому мы шли?

Дурб дёрнул бровью. Был он хотя и высок, почти со Свима, но на вид жидковат.

– Тебе, Свим, – делая ударение на имени, строго сказал дурб, – доверили Камрата, чтобы ты его довёл к нам. Ты довёл!

Во рту у Свима стало сухо. Его охватило разочарование.

«Вот и всё!» – подумалось ему, и он почувствовал себя разделённым на две доли.

Одну из них у него решили отобрать. А в ней оставалась бȯльшая часть его души, надежд и прогнозов на будущее. Он вдруг осознал, насколько малыш и всё, что с ним связано, стали для него новым, пусть, может быть, до конца не осмысленным, событием, изменившим его взгляды на окружающий мир.

И потом…

– Я не уверен, что мы шли к вам.

– Это понятно, – холодно сказал старший, но нового приглашения следовать за ним не поступило.

И тут наступила тревожная, надолго затянувшаяся, тишина. Встречающие, как было видно по их насторожённости, явно кого-то или чего-то стали ожидать. Старший дурб отвернул голову в сторону от Свима, желая встретить это.

– Я иду, – раздался, словно ниоткуда, женский голос.

Свим почувствовал, как вздрогнул Камрат.

– Бабка Калея?.. – недоверчиво прошептал мальчик.

Слева в стене широко распахнулась до того незаметная дверь и из неё выпорхнула, так, во всяком случае, показалось Свиму, престарелая лицом и с грацией девушки женщина, виденная им у кельи Индриса.

Камрат бросился к ней навстречу. Не добежал двух шагов, остановился, потупился.

Калея усмехнулась, сама подошла к нему, положила руки на плечи.

– О, Камрат, ты изменился! – воскликнула она и посмотрела поверх головы на пришедших. – Свим, мы благодарим тебя и всех вас за заботу о Камрате… Продолжайте его так называть. Но… Ладно, это потом…