"Экспериментатор, чтобы быть достойным этого имени, должен быть вместе и теоретиком и практиком... Было бы невозможно разделить эти две вещи: голову и руку - искусная рука без головы, ею управляющей, - слепое оружие; голова без руки, которая бы осуществляла, остается бессильной", - говорил французский ученый, основоположник экспериментальной медицины и эндокринологии Клод Бернар.

При этом он предостерегал еще и от предвзятых умозаключений. "Очень многие ученые слишком сильно верят в созданные ими теории. Такие люди не только не могут делать открытий, но и наблюдения их крайне неудовлетворительны. Они проводят наблюдения с предвзятой целью и при постановке опыта стремятся истолковать его показания так, чтобы подтвердить свои теории. Они искажают таким образом свои наблюдения и пренебрегают подчас очень интересными фактами только потому, что эти факты не содействуют достижению намеченной ими цели".

Ну а чтобы в науку не попадали люди, способные грешить объективностью ради собственной корысти, должны существовать строгие критерии отбора научных кадров.

Этой проблеме всегда уделялось в пашей стране достаточно много внимания, однако в связи с последними требованиями научно-технической революции она вновь и вновь вызывает к себе всеобщий интерес.

В самом деле, какими качествами должен обладать молодой человек, вступающий на научную стезю?

Помню, как-то осенью 1928 года на расширенном заседании ученого совета МХТИ имени Д. И. Менделеева, посвященного июльскому Пленуму ЦК ВКП(б), решения которого открывали захватывающие перспективы индустриализации, зашел разговор о том, какие же черты присущи специалисту, которому предстоит участвовать в этой гигантской работе. Дело в том, что Пленум утвердил меры, способствующие резкому увеличению выпуска инженерных и научных кадров и улучшению их подготовки.

Председательствовал на том ученом совете ректор нашей Менделеевки профессор И. А. Тищенко. А присутствовали на заседании все "звезды первой величины" отечественной химии - профессора Я. И. Михайленко, Н. П. Песков, П. П. Шарыгин, М. П. Дукельский, Н. Н. Ворожцов (старший), В, Н. Юнг, Б. С. Швецов, В. С. Киселев, И. П. Лосев, Н. Ф. Юшкевич и другие.

Для меня, тогда еще совсем молодого человека, было странным и неожиданным видеть всех этих корифеев необычно возбужденными, взволнованными, словно все они вдруг разом помолодели. Впрочем, это тогда они казались мне "в возрасте", а ведь Николаю Федоровичу Юшкевичу, моему научному руководителю и одному из самых блистательных представителей отечественной химии, не было в ту пору и пятидесяти.

Так вот... после долгих обсуждений все, наконец, сошлись на том, что люди, идущие в науку, а, зчачит, и определяющие ее судьбу и будущее, должны бы ь увлеченными, способными и трудолюбивыми. Вот, мол, три основных критерия, на основе которых нужно формировать молодые научные кадры. И тогда поднялся Николай Федорович.

- Нет, - сказал он, - этих качеств недостаточно.

Главное в человеке, рекомендуемом для научной деятельности, темперамент, страсть к познанию, воля к достижению конечной цели исследования, способность получать наслаждение от научного творчества. Ради этого, если потребуется, можно пожертвовать всеми другими радостями жизни, ибо наивысшее наслаждение истинному ученому доставляет только сознание пользы, принесенной людям.

Н. Ф. Юшкевич считал необходимыми качествами научного работника широкую эрудицию и большую глубину гдыпшепия. На том памятном мне совете он говорил также, что в научном творчестве крайне нежелательны скептики, вечно и во всем сомневающиеся, и еще опасней чрезмерно самоуверенные люди, не способные объективно относиться к полученным результатам.

Он считал необходимейшим свойством ученого умение воспринимать критику и самому критически оценивать проделанную работу, подчеркивая, что без них не может быть движения вперед. Чем интереснее, чем важнее полученные результаты, тем необходимей их обстоятельное критическое обсуждение, предвосхищающее публикацию работы или ее реализацию в производстве.

Горькая правда критических замечаний, говорил Николай Федорович, полезнее, чем льстивые восхваления.

И, что особенно важно, ученый категорически высказывался за расширение научных исследований в высшей школе и за укрепление связи науки и производства. Этот тезис он затем расширил и углубил во многих последующих выступлениях в Комитете по химизации, членом которого состоял со дня его основания, и на первой сессии Совета химической промышленности в декабре 1931 года. Одно из этих выступлений под заглавием "Каким должны быть наши отраслевые исследовательские институты" было опубликовано в "Журнале химической промышленности". Должен сказать, что многие вопросы, поднятые в статье, не потеряли своей актуальности и в наше время.

Выступление Николая Федоровича вызвало большой резонанс в самых широких кругах научной общественности. Судить же о том, насколько эти положения были важны и актуальны, можно хотя бы по тому факту, что на них особенно остановился в своем докладе "Итоги развития промышленности за 1931 г. и задачи 1932 г."

на XVИ конференции ВКП(б) 30 января 1932 года Г. К. Орджоникидзе: "Один из профессоров, т. Юшкевич, на Совете химической промышленности совершенно правильно говорил, что "пора разрушить монастырские стены наших институтов и окунуть научных работников в реальную жизнь". "Из-за монастырских стен лабораторий и институтов на заводы" - вот что должно стать лозунгом в работе научно-исследовательских институтов в СССР. Этот лозунг профессора Юшкевича встретил довольно сильные возражения со стороны некоторой части профессуры. Отдельные профессора указывали на то, что как бы вследствие этого наука не отстала. Профессор Юшкевич прав: наука должна из-за "монастырских"

стен институтов идти на заводы и фабрики. Ибо если наука оплодотворит своей работой наши заводы и фабрики, она даст большие результаты и сама не только не будет отставать, но еще быстрее двинется вперед".

Авторитет Николая Федоровича среди всех, кто имел непосредственное отношение к развитию советской химической науки и промышленности, был столь велик, а обаяние личности самого ученого настолько неотразимо, что лучшего агитатора за новые принципы содружества науки и производства трудно было найти.

Помню, биография Н. Ф. Юшкевича, его творческая отдача науке буквально потрясала нашего брата-студента. И хотя в ту пору прочитать об этом официально было негде (это уже позднее появились справочники и энциклопедия с кратким изложением вклада того или иного деятеля науки в общенациональную сокровищницу мысли), нам тогда хватало и немногих сведений о любимом профессоре, которыми мы располагали. Остальное прекрасно дорисовывало богатое воображение.

Было, к примеру, известно, что Николай Федорович Юшкевич родился 5 января 1885 года в Хабаровске в семье капитана Амурского пароходства. Его дед по отцу происходил из старинного польского рода, был участником польского восстания 1848 года, захвачен с оружием в руках и заключен в Варшавскую цитадель. Судим, приговорен за нарушение присяги к смертной казни, которая заменена затем каторжными работами и вечным поселением в Сибири.

От Варшавы до Иркутска он в кандалах шел по этапу три года. А когда после 10-летней каторги ему предложили выбрать постоянное жительство в любом месте Российской империи, но не западнее Урала, выбрал самую восточную точку страны - Русский остров в заливе Петра Великого. Здесь и поселился с женой-буряткой.

В 60-70-х годах прошлого века остров был почти необитаем, покрыт лесом и лугами, и бывший каторжник занялся разведением лошадей.

Таковы истоки, "корни" нашего профессора. Сам же он обладал тем удивительным интуитивным пониманием "горячих" точек науки, которое, по моему глубокому убеждению, и отличает истинного ученого, избравшего в свое время дело жизни не только по велению сердца, но и по великому пониманию нужности, необходимости этого дела Родине.