Первое событие. Все эти годы у меня время от времени случались приступы, пять-шесть раз в год. И вот у меня случился очередной приступ, и меня отправили в санчасть, куда я имел неосторожность захватить с собой книгу, которую тогда читал. Это были «Философские тетради» Ленина. Мне очень нравился его темперамент, я представлял, как Владимир Ильич сидит в лондонской библиотеке, в этой тишине, в этой цитадели интеллекта и культуры… и своим почерком пишет: «Сволочь идеалистическая!!! пуж-пуж-пуж!!!» – и три восклицательных знака. Мне все это было очень любопытно. И майор, начальник санчасти, увидел у меня в руках эту книжку. Это его взбесило, он начал на меня орать, что я тут выпендриваюсь, что что-то демонстрирую, что я вообще симулянт и прочее, прочее. Короче говоря, он выгнал меня из санчасти, а дело было поздним вечером.
Я прихожу в казарму, весь оскорбленный, естественно. А роты моей нет, они в карауле. И тут я решаю, что не могу перенести этого оскорбления и надо покончить с собой. Отсюда это очень смешно смотрится. Я на все деньги, которые у меня были, купил в нашем солдатском киоске печенья и конфет, обошел все посты, угостил ребят, а тем, кто курил, купил сигареты и рассказал им, какая сволочь этот майор. Пришел в казарму – там пусто. Было минус 42 градуса, ночь. Я перелез через забор и потопал в тайгу. Правда, при всем при этом, собираясь красиво умереть, я все-таки положил в карман шинели газеты, потому что где-то читал, что, если замерзаешь, в газету надо закутывать ноги. В состоянии полного аффекта я вложил в военный билет записку, где просил прощения у мамы и брата. И в этом состоянии, совершенно невменяемом – я действительно был совершенно жутко оскорблен, – почухал в тайгу.
Не знаю, сколько я шел, но постепенно мороз дал о себе знать: головка остыла, и не только остыла, как потом выяснилось, а еще и лицо было обморожено – я потом ходил с черной кожей, как с черной бородой. Ноги были уже ледяные. И тут я опомнился. Опомнился, достал газеты и завернул в них ноги, потому что портянки совершенно не грели. Из тайги надо было как-то выходить. Ну, поскольку я до этого был в экспедиции опять же в тайге, я как-то сориентировался по звездам и понял, что где-то справа от меня должна быть железная дорога. И, продолжая ориентироваться по звездам, чтобы не ходить кругами, потопал туда. Это был уже не аффект, мне уже было довольно тяжело физически – хорошо, что я был спортсменом и что был в полной боевой форме.
Короче говоря, я дотепал до автомобильной колеи, идущей вдоль железнодорожных путей. Снега по колено, в тайге. Вдали даже огоньки увидел. И вот тут я, еще не зная о правиле последних шагов, расслабился, поскользнулся и упал на спину. Надо мной было потрясающее звездное небо. Я лежу на спине, мне становится тепло, я понимаю, что замерзаю. Я читал, что когда человек замерзает, ему становится тепло… И знаете, о чем я тогда подумал? Я подумал: «Вот теперь я понял, как нужно монолог Гамлета „Быть или не быть" играть!» Честное слово. Короче, тихо начал отправляться в мир иной. Что меня спасло: по дороге ехала машина, грузовик, с включенными фарами. А моя нога в сапоге была сантиметрах в десяти от колеи. Но машина не остановилась. Они проехала мимо меня. Конечно, они меня видели. Но ведь это происходило в Сибири. Может, беглый, может, еще что. И это меня разозлило – ах, сволочи, думаю, солдата не подобрали!
Я поднялся и из последних сил дошел до станции, вошел в станционное помещение и около печки рухнул на пол. Кто-то прибежал, меня перенесли на лавку, достали военный билет, позвонили в часть. Приехали из части тот же самый майор и еще какие-то два офицера. И майор решил такую психотерапию, как я понимаю, применить. Он ворвался и стал орать на меня матом. И когда я его увидел, я стал кричать просто звериным голосом. Я уже не мог слышать и видеть его. И вот я ору и иду на него. И он мне как врежет. Я спиною в стену, он меня перехватывает, еще раз, я вылетаю в дверь и по откосу вниз. Тут его остановили.
Ехал я в часть с командиром своей роты, очень хороший человек, и он говорит: «Почему ты не пришел ко мне, почему ты мне не рассказал, что ж мы, не разобрались бы…» А я мычу только. И меня сразу привезли на гауптвахту, правда, всю ночь топили и оставили мне шинель, и в глазок все время смотрели, как я там, не пытаюсь ли продолжить самоубийство. А потом меня отправили в госпиталь. В ту же самую Читу. В госпитале… там все очень просто, мне сделали пункцию первым делом.
Знаете, что такое пункция, да? Это из спинного мозга берут жидкость. Тебе в спинной хребет вгоняют шприц и забирают жидкость на анализ. Если ты откажешься, значит, точно симулянт. Ну, я не отказался, но, слава богу, я что-то еще соображал, более или менее, и понимал, что инструкцию о том, что двигаться нельзя, надо выполнить до конца. Вон у нас один, мой сосед, решил ночью не звать санитарку и сходить в туалет сам. Его согнуло, и он больше не разогнулся.
Отлежал я в госпитале, вернулся в часть… уже мудрым. И дальше пошло: спорт – самодеятельность, спорт – самодеятельность. Пошла моя армейская жизнь очень хорошо. Ездил на соревнования, ездил с концертами.
Человек, ставший на духовный путь, по определению асоциален, и в этом отношении он оказывается как бы между двух стульев. Он как бы не очень чтобы со статусом, даже если этот статус есть, и он не очень чтобы хитер, даже если такие наклонности и дарования у него имеются. Возникает внутреннее чувство, что он непохож, отграничен от всех других людей Законом, который сам для себя принял. Содержание ритуальной процедуры традиции – «встать под закон» – заключается в том, что человек внутренне принял Закон и поставил его над собой, чтобы в соответствии с этим жить и действовать.
На уровне самоуважения это плюс-подкрепление: я принял духовный закон, я его исполняю, для меня это смысл и свет. Но на глубинном уровне личности этот поступок порождает чувство социальной вины, социальной измены. Подсознательное чувство вины рождает подсознательную же агрессию, которая выражается в пренебрежительном отношении к социуму. Такая психологическая защита: «Социум приходит и уходит, а духовность остается!» Оно так и есть с точки зрения исторической, но с точки зрения конкретной жизни все происходит здесь и сейчас. Как избавиться от агрессии? Избавиться от нее можно только с помощью Веры.
Вера, согласно нашим представлениям, – это осознанная преданность. Вера, которая не есть осознанная преданность, а просто преданность, чревата дилетантизмом. Человек как бы и верует, искренне, азартно, но самовыражение не может заменить отсутствия квалификации. Такая вера суетна и при любом поражении приводит к сомнениям и гибели энтузиазма. Осознанная вера – это вера человека, который знает, что вера – это еще и сила. Такой человек понимает, что, в принципе, вся проблема самореализации состоит в способности веровать.
Когда человек постоянно забывает, что он часть Традиции, а, следовательно, Традиция – это часть его самого, он лишается очень многих возможностей. А это, в свою очередь, порождает комплексы. Получается: котлеты отдельно, мухи отдельно; духовность отдельно, а моя социальная жизнь отдельно. И то, что применимо в духовной жизни, якобы неприменимо в социуме.
Основываясь на своем личном, довольно богатом опыте, говорю, что это все совершенно не так. Мы существуем и развиваемся только потому, что у нас всегда есть возможность действовать эффективно, опираясь именно на знания Традиции. Если вы помните, на технологическом языке основная методологическая цель, которая ставится на Пути, – это резонансное взаимодействие между субъективной и объективной реальностями со всеми вытекающими отсюда последствиями. Последствий из этого вытекает очень много, в большинстве своем они несколько непривычны, и потому эта информация, в соответствии с законами психологии, в первую очередь и забывается.
Если нам что-то действительно нужно, нужно по принципу «для себя, для людей, для храма», то есть для нашей работы, любой из нас может получить любую информацию, которую нужно иметь в данный момент для данной ситуации. Одно из происшествий, которое встречается на пути, – это момент, когда вы становитесь человеком, который знает все, что нужно знать для данного момента времени, и имеет все, что нужно иметь для данного момента. Как только вы избавляетесь от синдрома гарантированного будущего, вы это качество и обретаете. Вы превращаетесь из человека, которому все время чего-то не хватает, в человека, у которого все уже есть. Все, что нужно в данный момент времени для данного момента времени.
