– Хороший был мужик, – он сделал вид, что это и его потеря. Чертов говнюк!

– Знаешь, мне пора, – я уже тысячу раз пожалела, что подошла к нему. Мне захотелось сбежать из города. Вернуться домой. В свою шикарную квартиру. Принять ванну, наполненную ароматной пеной, зажечь свечи, поставить классическую музыку и забыться, задержав дыхание и погрузившись с головой под воду.

– Брось, мы же только встретились! Не виделись целую вечность.

– Мне, правда, пора. Столько дел, сам знаешь. Устроить похороны за два дня – та еще задачка, – я натянуто улыбнулась, словно пошутила на запретную тему.

– Да это ж на раз-два, плюнуть, городок маленький, организация быстрая, – его слова пропитаны детским рассуждением. Неужели так и не поумнел?

Он оглядел меня. Я стояла в дорогом пуховике с высоким воротником, который скрывал мое лицо, и в кожаных брендовых ботинках. Явно отличалась от здешних девушек. Никогда не замечала за ним оценочного взгляда. Ваня всегда с нежностью смотрел на меня. Но не сегодня.

На Ване балахоном висела парка, размера на два больше, шапка в катышках и старые ботинки. Он чистил снег, чего я хотела? Чтобы Ваня вышел в парадной одежде?

– Что? Я слишком прост для тебя? – он попытался пошутить. Но не вышло.

Я стояла и смотрела на него, словно мы никогда не любили друг друга. Его взгляд стал суровым. Он свел брови, и глубокая морщинка выступила над переносицей. Но затем он смягчился, потерев бороду рукой:

– Ладно тебе, нам же не детей крестить.

Могу отметить одно, Ванька раньше не был таким смелым в высказываниях. Годы делают свое.

– Я шла в кафе, где располагался бывший танцевальный зал.

– О, это «Кофе с блинами», – он махнул в сторону почты. – Там неплохие блинчики с ветчиной и сыром. Твоя любимая начинка. Но у меня вкуснее.

Ваня приподнял локоть, приглашая меня присоединиться к нему. Я взяла его под руку, и мы зашли в ресторан, оставив разыгравшуюся только что метель наедине с улицей.

Восемь лет назад

Анна заметила отца около входа в мужскую уборную. Он едва держался на ногах. Мамы с ним нигде рядом не было, и тогда Аня подошла к нему.

– Пап, тебе плохо?

Он только отмахнулся от нее и что-то невнятно сказал.

Девочке стало стыдно за него. Он раньше на людях в таком виде не появлялся. Если и пил, то был в состоянии добраться домой. Все знакомые считали его образцовым любящим отцом. Кардиолог. Пример семейного счастья. Он баловал своих дочек, помогал жене, когда девочки болели, и любил с ними гулять.

Но его пристрастие к спиртному развивалось стремительно. Близняшки даже не заметили, в какой момент их семья начала рушиться.

Сначала он пил пиво по вечерам в выходные, затем после работы, и уж потом перешел на утреннее потребление. «Я должен починиться, Люда! Где заначка?!», – бормотал отец, громыхая на кухне кастрюлями. Только никто не понимал, кто такая Люда. Кроме Раи.

Мама обычно прятала спиртное в посуде, либо выливала его. Но после такой выходки с выливанием в раковину алкоголя становилось только хуже. Отец начинал просаживать все деньги, покупая новую «дозу». Тогда мать отпустила ситуацию, устав бороться с болезнью мужа. Она молча доставала маленькую бутылочку и оставляла ее на столе.

До пенсии оставалось добрых шесть лет. И отец потерял работу. Главврач вежливо попросил его уволиться. Биржа труда платила мало. Мамина зарплата кормила всю семью. Девочки пытались понять природу его пристрастия к выпивке, но взрослые подросткам не открывались. Мама часто юлила и отнекивалась, мол, у отца сложный период. А отец сглаживал углы и говорил, что больше не будет пить. Но продолжал.

Аня еще раз спросила отца, но тот согнулся пополам и оперся о стену, мыча на своем пьяном языке. Девушка помчалась искать сестру. Ее руки тряслись. Если ребята увидят их папу в таком виде, в городе начнутся пересуды. Сплетничать любил весь городок. Это единственная забава.

Обыскав все помещения ресторана, она выбежала на улицу. Но сестры нигде не было. Как и матери. В голову лезли дурные мысли. Она даже обиделась на сестру, что ее не оказалось рядом в такую минуту. Принимать самостоятельное решение Ане еще не приходилось. Обычно, всем заведовала Алла. Она старшая и она лидер. Аня расспросила девочек из параллельного класса, не видели ли они сестру, и те хором ответили, что Алла и Ваня уединились в летней беседке на заднем дворе.

– Тоже мне, уединение, – хмыкнула одна из девочек.

– Ага, сидят, как на витрине, – подхватила вторая. И обе злобно хихикнули.

Аня сделала несколько шагов в сторону двора, но затем передумала. Отец оставался совсем один. И уже кто-то мог его заметить. Она развернулась и побежала обратно в ресторан.

Около туалета отца уже не было. Сердце в пятки ушло. Девочка потеряла его из виду.

***

Ваня крепко обнял Аллу за талию. Иногда он пытался положить руки на грудь, но Алла быстро его одергивала.

– Тебе что, мало поцелуев?

– Нет, просто…

– Просто что? – недовольно спросила Алла.

Ей прекрасно удавалось манипулировать Ваниными чувствами. Уверенность в том, что он сможет терпеть ее грубость и выходки, сшибала с ног. Они продолжили целоваться, и Алла все же позволила Ване положить руку на внутреннюю сторону бедра.

– Алла!

Сестра ворвалась во двор, тяжело дыша.

Ане не хотелось при парне рассказывать об отце.

– Чего тебе? – Алла резко подскочила. Разрез на ее идеальном черном платье оголил ногу.

Ваня раскраснелся. Он, чтобы скрасить неловкость, потирал руки.

– Можно сказать тебе кое-что важное? Без свидетелей.

– Это я-то свидетель? – Ваня посмотрел на Аню в недоумении. Девочки всегда могли легко при нем поговорить, даже о личном.

– Это срочно! – Аня заметно нервничала. Поэтому Ваня не стал устраивать драму.

Когда парень скрылся за углом, Анна бросилась к сестре и вполголоса заявила:

– Отец пьяный в стельку, и он пропал.

Глаза у Аллы расширились до размеров луны.

– Как это пьяный? Как это пропал?

– Я нашла его около туалета. Он еле держался, язык заплетался. Я побежала искать тебя, но не нашла. Когда вернулась, его и след простыл.

Было видно, что Алла раздражена, но она искусно держалась, демонстрируя спокойствие.

– И что? Пусть себе шастает, где хочет. Его дело.

– Алла! – воскликнула сестра. – Он же наш отец! Люди начнут говорить…

– А то они и сейчас не говорят, – равнодушно отозвалась Алла. – Плевать, ясно?

Аня разозлилась. Она схватила сестру за запястье и закричала:

– Какая же ты эгоистка!

Девочка опешила. Она никогда не видела сестру в таком гневе.

Анна отдышалась и поняла, что ляпнула лишнего, только Алла высокомерно посмотрела на нее и вырвала руку.

– Я не… не знаю, что на меня нашло. Что делать? Отец отмахнулся от меня. И какого черта ты себя так ведешь?

– А мама где? – Алла проигнорировала последний вопрос.

– Понятия не имею.

Сейчас

Сильный мороз сохранил тело убитой. Единственный разъедающий запах, который витал в воздухе, – гниль из помойных контейнеров рядом с запасным входом в ресторан. Однако, Андрей все равно жевал мятную жвачку и курил, чтобы унять тошнотворный рефлекс.

Тело девушки изогнуто лежало вдоль стены, ноги раскинуты, с одной ступни слетел потертый сапог, который валялся рядом. Голова, вернее то, что осталось от головы, прислонена к одному из контейнеров. Левая рука расслабленно лежала, указывая на сапог, а правая – зажата в кулак. Внутри торчал маленький лоскуток ткани. Волосы перепачканы кровью, от чего сложно сказать, какого цвета они были. Зеленый пуховик измазан кровью. Ткань на нем встала колом от холода.

– Документы при ней нашли? – Андрею впервые приходилось столкнуться с обезображенным телом. Обычно он видел умерших стариков или замерзших бомжей. Но сегодня… Руки тряслись, едва удерживая сигарету.