— Дело не в ценности предмета, а в ценности жертвы. Для этих людей, бури — боги. Не те, кому ты молишься, и не те, кто дарует чудеса или утешение. Они подобны древним богам, которые были своей собственной расой. Бессмертные, гордые и непредсказуемые… и склонные к жестокости. Как ребёнок, раздавивший жука пятками, потому что он может. Последователи Священных Душ верят, что если они добровольно принесут жертву бурям, то у них меньше шансов искушать их гнев.

Локи не испытывал отвращения к их религии, как Рансу, но он достаточно долго был охотником, чтобы понять, что бури не интересуют ни безделушки, ни кровь. Но этот город верил, и это помогло им выжить без Бурерождённого так долго. Так что он сделает то, что должен.

В конце концов, Локи, Роар и Бейт выбрали кровь, в то время как Рансу, Джинкс и Слай выбрали символы. Он направился к алтарю, где его ждали проповедник Варит и ещё двое. Темнокожий мужчина уходил вместе с Дьюком, и Локи догадался, что он был хозяином гостиницы.

Слай вызвалась идти первой. Формально она не была последовательницей Священной души. Её верования уходили корнями ещё дальше, чем здешние обычаи, но это было достаточно близко. Она откинула капюшон, обнажив тёмные кудри, которые были коротко подстрижены на голове. Слай предпочитала простоту, ещё одна склонность с детства, поэтому в дороге она почти ничего не брала с собой. Она подошла к проповеднику и сняла ботинки. Локи знал, что у неё были и другие, но они были старыми и изношенными, и она заменила их всего несколько недель назад в Паване.

Она держала в руках свои новые ботинки, и проповедник улыбнулся, одобряя её выбор.

— Повторяй за мной, — сказал Варит. — Мы взываем к небесам, к Священным Небесам.

Слай бросила быстрый взгляд на Роар, затем на Локи, а потом повторила слова проповедника.

— Мы взываем к душам древних и мудрых. Мы смиряемся перед твоей силой. Мы умоляем вас о вашей милости. Мы чтим вашу власть и контроль.

Проповедник жестом велел ей положить ботинки на алтарь, где уже лежали десятки других предметов. Как и большинство штормовых алтарей, он был сделан из минерала. Это был стеклянный чёрный кристалл, прорезанный буровато-красным камнем и осадком. Локи предположил, что это был фульгурит, который образовался, когда небесный огонь встретился с песком. Его вырезали, чтобы сформировать приподнятый круглый алтарь. Слай осторожно поставила ботинки и повторила последнюю фразу проповедника.

— Мы приносим тебе жертву в надежде, что ты найдёшь её достойной и истинной.

Когда она закончила, проповедник провёл большим пальцем по вертикали от переносицы до верхней части её лба, где последователи Священной Души часто наносили нарисованные знаки на своих более формальных церемониях.

— Пусть Бури даруют тебе милость и мир. Добро пожаловать в Толем.

Слай молча приняла благословение, а затем отошла в сторону, освободив место для следующего из их группы. Никто сразу не вышел вперёд, поэтому Локи вытащил из кобуры на бедре клинок и занял свою очередь. Он повторил то же самое заклинание, затем перед последними строками уколол палец кончиком ножа и позволил крови капнуть на чёрный камень, пока он произносил последние слова. Он вытащил из кармана платок, чтобы остановить кровь, и терпеливо стоял, пока проповедник давал ему такое же благословение. Когда он отступил, его глаза встретились с широко раскрытыми глазами Роар. Он наблюдал, как она следит за остальными, как один за другим они делали свои подношения. Рансу отдал нож, а Джинкс одно из многочисленных колец, украшавших её пальцы. Затем, наконец, Бейт пролил свои капли крови, и настала очередь Роар.

Она расправила плечи, стиснула зубы и подошла к алтарю. Он увидел, как дрожит её рука, когда она завела руку, потянувшись за ножом из ремня за спиной. Её бледная кожа стала пепельной, и она выглядела… взволнованной. Обычно она изо всех сил старалась скрыть все свои эмоции, кроме гнева, но сейчас казалось, что она не могла этого сделать.

Ему потребовалась всего секунда, чтобы принять решение, и он повернулся к проповеднику.

— Отец, если не возражаете, могу ли постоять с ней? Она новичок в нашей команде, и это выходит далеко за рамки её опыта.

Свидетельством её беспокойства было то, что Роар даже не стала спорить, когда он вынул нож из её руки. Он взял её дрожащую руку в свою, когда проповедник заговорил.

* * *

Роар чувствовала себя такой пристыженной, такой смущённой, но даже эти эмоции не могли вытеснить ту, что теснилась в её груди и мешала сделать полный вдох. Хуже того, она даже не могла дать этому чувству названия. Она знала только, что по мере того, как каждый из её спутников произносил эти слова, взывая к небесам, ей становилось всё более и более неуютно, словно тяжёлый груз давил на её плечи. Она не боялась крошечного укола ножа, когда не так давно с готовностью приняла лезвие в свою руку. Но какой-то глубинный инстинкт шептал об опасности здесь.

Она пожалела, что не потратила время на поиски символа, но единственными ценными вещами, которые у неё были, это кольцо с торнадо на шее и книга Финнеса Вольфрама, которую она захватила с собой для утешения и вдохновения. И то, и другое значило слишком много для жертвоприношения, но мысль о том, чтобы пролить свою кровь на этот алтарь, не нравилась ей.

Проповедник начал говорить, и Локи уравновесил её руки. Она будет волноваться об уязвимости, которую показала ему, позже, когда её сердце не будет чувствовать, что оно вот-вот вырвется из груди. Она сжала его пальцы, вдавливая их в нож, который он держал, и не смела взглянуть на него.

— Спокойно, — прошептал он. — Здесь нечего бояться.

Она слишком долго не произносила первую строчку заклинания, поэтому проповедник повторил слова снова, как будто она не услышала. Её голос прозвучал чуть громче шепота, когда она сказала:

— Мы взываем к небесам, к Священным Небесам. — По её коже побежали мурашки, волосы встали дыбом, когда она продолжила: — Мы взываем к душам древних и мудрых.

Из ниоткуда над головой пронеслась молния, расколов тихое небо. Она вздрогнула и отвернулась, а рядом стоял Локи, Роар прижалась щекой к его широкой, тёплой и твёрдой груди. Когда молний больше не последовало, она высвободилась из его объятий.

Проповедник в замешательстве поглядывал на неё, но именно Слай, стоявшая у неё за плечом, смотрела на неё с явным, неподдельным недоверием.

Она вела себя глупо. Это была всего лишь кровь. Она разбрызгала гораздо больше, чем несколько капель по южной дороге из Павана. Она кивнула проповеднику, чтобы тот продолжал, но в тот момент, когда она произнесла свои следующие слова, небо снова осветила молния. Она быстро закончила фразу, восхваляя силу бурь, когда одна из них пыталась заявить о себе наверху. Она впервые взглянула на Локи и не могла не показать ему своего страха. Если буря оформится сейчас, в обществе этих чужаков, и она плохо отреагирует…

Он успокаивающе погладил её по спине. В любое другое время она бы отмахнулась от этого прикосновения. Вокруг было слишком много людей. Но это её успокоило. Одно лишь это лёгкое прикосновение делало дыхание менее походим на сложное испытание.

— Не беспокойся о небесном огне. Пока это только в облаках, — сказал он. — Закончи это, и мы пойдём внутрь. А если начнётся буря, остальные справятся с ней.

От этого она ещё больше разозлилась сама на себя. Она не хотела, чтобы другие разбирались с этим. На самом деле, ей следовало бы ухватиться за шанс встретить бурю небесного огня. Это было самым сильным родством её семьи, и она не могла вернуться домой без магии этой бури.

«Ты — молния, ставшая плотью. Холоднее, чем падающий снег. Неудержимая, как пески пустыни».

Она не могла сказать о себе остальное, потому что перестала притворяться Бурерождённой, но остальное было правдой. Её кровь, как и кровь её предков до неё, была наполнена светом небесного огня. Она знала, что её сердце может заморозить страх и сомнения, потому что она делала это всю свою жизнь. И её воля, её желание овладеть магией бури заставили её пройти через гораздо худшие ситуации, чем крошечная капля крови на алтаре.