– Почему мне никто не подсказал!?

– Что надо было подсказать?

– Рядом стоящие не подсказали, что надо подтянуть живот.

– Но ты сама всегда говоришь, что надо держать спину, – сказала я.

– Да, но почему никто не подсказал, что надо пуговку застегнуть…

Мы стояли совсем близко, общались набегу перед очередной сьемкой. Ирина засмеялась, это был смех просто для того, чтобы показать, что она не плачет. Я её очень понимала, мне так казалось.

Я понимала и сочувствовала, но что можно сделать теперь, когда фото уже попало в интернет. И мне самой фотокадр нравился не красотой лиц или фигур. Мне нравилась драматургия композиции кадра и взглядов, которые мы, три модели, направили в объектив камеры. Фотограф, как настоящий режиссер-постановщик, каждой модели задал позировку, подсказал, какой взгляд должен быть на лице.

– Сделайте такой взгляд, как будто хотите меня испепелить взглядом, смотрите прямо в объектив, – такая задача поставлена для модели, которая смотрит в зеркало.

Эта модель – я, мне повезло: я в этом кадре в двух ипостасях: отражением в зеркале и спиной к зрителю. Играю всем, чем могу: фигурой, взглядом, позой.

Ирина не хотела меня упрекать в том, что я выставила это фото в ленту и подписала, что довольна процессом и результатом. Ведь она не довольна тем, что пуговка предательски расстегнулась. И в то же время я почувствовала упрек в ее словах.

Можно, конечно, предположить, что фотограф заметил расстегнувшуюся пуговку, и это было частью его постановки. Размышляя об этом случае, я решила написать свои маленькие истории о моделинге по-русски.

На кастинг для съёмок рекламы пришли девушки-модели.

Каждая хотела занять лучшее место, стать главной фигурой в съёмке, поэтому конкуренция накаляла отношения между ними.

Алина не взяла туфли на каблуке, потому что утром, собираясь на работу, забыла их положить в сумку. Студия, где проводили кастинг, была недалеко от места работы Алины, она собиралась пойти туда пешком сразу после окончания работы. Тем более, что начало кастинга было назначено на вечер.

Про туфли, вернее, про их отсутствие, Алина вспомнила, когда увидела остальных девушек. Казалось, они были в своих лучших одеждах, летящие яркие платья, шелковые юбки с модными складками, переливающиеся лоснящимся блеском топы и комбинезоны. И все были в туфельках на тонких шпильках. Черных, бежевых, алых, лаковых, велюровых и кожаных. Алина была в черных стильных ботинках на толстой спортивной подошве. Они были удобными, как и её темные узкие джинсы и белая рубашка навыпуск. Однако, для кастинга нужны были туфли на каблуках. Алина злилась на себя и свою вечную торопливость и суетливость, из-за которой забыла туфли, но от злости не становилось легче. Оставалась только надежда на помощь случая.

Девушки по очереди выходили на середину сцены, показывали свое умение демонстрировать одежду, их тела двигались невесомо, а тонкие руки то и дело мелькали, меняя положение: на талию, свесив вниз, слегка коснуться плеча, оттянуть карманы, держать одной рукой другую…Этих позировок было множество, Алина старалась их выучить, повторяла сама их перед зеркалом дома. Труднее было перед камерой, почему-то все позировки будто вылетали из головы, или появлялся какой-то сумбур в движениях. Алина знала эту свою слабость, но все-таки старалась, повторяла-повторяла…

А сейчас она опять стояла перед зеркалом и пробовала сама себя отвлечь от грустных мыслей о своей невезучести, она повторяла позировки, пока было свободное время.

Рядом, буквально в паре метров от Алины готовились к сьемке Ирина и Венера, у обеих с обувью все было в порядке. Девушки выполняли указания фотографа: Венера присела на низкий стульчик без спинки, красиво отставив ноги на шпильках, взгляд ее выразительных глаз был немного томным и вызывающим одновременно. Ирина, наоборот, встала за спиной Венеры, широко расставив ноги, смотрела в камеру с полуулыбкой и свысока. Фотограф увлеченно щелкал затвором, несколько раз бросал какие-то замечания моделям.

Алина была занята своими позировками, но иногда бросала взгляды в сторону фотографа и снимаемой сцены. Ей так хотелось тоже попасть в объектив камеры и оказаться в лучшем кадре журнала! Но не в этот раз, понимала она.

Прошло две недели. Как-то Алина открыла почту и увидела рассылку фотостудии для моделей, в которой проходили обычно кастинги. В рассылке был опубликованы кадры с того злосчастного кастинга, на который Алина забыла взять туфли. Один из кадров заставил её замереть с открытым ртом. Не только потому, что кадр был подписан как образец лучших кадров, снятых в этой фотостудии для моделей. Алина увидела себя в этом кадре. Причем, она была в двух ракурсах: спиной и спереди – отражением в зеркале. И еще привлекал внимание ее собственный пронзительный взгляд, прямо в объектив камеры. Это был случайный кадр, как и мечтала втайне Алина, случай ей помог.

Алина несколько дней словно на крыльях летала по дороге домой, на работу, на класс актерского мастерства, на новый кастинг, ей казалось, что все также радуются, как она. Но оказалось, что Ирина увидела, что в этом кадре у нее расстегнулась пуговка на блузке, прямо в центре живота. Ирина не могла смотреть спокойно на эту фотографию, готова была плакать. Алина как могла, успокаивала Ирину, у нее даже появилась версия, что фотограф намеренно не попросил застегнуть пуговку, оставил, как есть, с каким-то художественным замыслом.

Ситуация осталась в подвешенном виде, никто ее не обсуждал, только если Алина сама не начинала. Какой-то голос внутри словно говорил Алине: "Будь готова. На своём пути ты встретишь разных людей и будут происходить разные вещи." И Алина продолжала идти по пути и готовиться.

В этот раз съёмки проходили в той же самой студии и с тем же самым фотографом. Снимались в разных интерьерах для рекламы разных заказчиков. У Оксаны мягкие черты лица, при этом глаза и губы, словно договорились, и вместе улыбаются. Фотографу нравится такое лицо, оно транслирует умиротворенность и нежность, с таким лицом можно рекламировать для широкой публики любые предметы, от бытовых до личных. В известной типологии такое лицо называют "коммерческим".

На этот раз Оксане надо было сняться для рекламы оправы очков. Оксана встала у стены, оформленной под панно из цветов, кокетливо взялась за дужку очков и направила взгляд в объектив камеры. Затвор, щелчок, кадр!

И все-таки фотограф хотел еще поэкспериментировать. Он пригласил встать рядом с Оксаной Женю, у которой глаза всегда улыбались, и лицо казалось моложе. Фотограф считал, что чего-то не хватает в кадре, чтобы усилить композицию, он позвал Галину. Галина резко отказалась.

– Я вообще себя не вижу в кадре рядом с этим панно.

– Ну вы только встаньте рядом, сейчас посмотрим, как лучше вам стоять, – ответил фотограф.

– Да у меня и платье не подходит по стилю, – Галина показала рукой на своё черное с лампасами платье.

Платье и впрямь сильно выделяло Галину рядом с мягкими образами Оксаны и Жени. Но фотограф, будто не слыша, продолжал направлять моделей:

– Так, плечо слегка вперед и держите пальчики здесь вот так. Да, вот так.

– А вы слегка наклоните голову к ней. Лицо не поворачивайте. Просто глазами смотрите друг на друга, как будто вы разговариваете. Как подружки.

– Но я совершенно не вписываюсь в эту композицию, – Галя настаивала и сопротивлялась решению фотографа включить ее в композицию рядом с цветочным панно.

В этот момент фотограф словно переключил тумблер. Это было заметно всем.

Спокойным и отчужденным голосом он начал говорить о том, как «модель может сама себе стать врагом». Рассказал историю из своей практики, как когда-то давным-давно он «снимал одну модель, которая всю сьёмку пыталась ему указывать, как работать, спорила, доказывала.