Annotation
Теперь все романы О’Брайена и том его избранных колонок (а также горсть более мелкой прозы) существуют на русском — включая и этот, «Архив Долки» (1964), последний роман, вышедший при жизни автора. Книга эта — подарок легендарного Протея ирландской литературы и журналистики всем любителям абсурда и фанатам «Третьего полицейского»: сумасшедший ученый Де Селби пытается уничтожить мир, откачав из воздуха весь кислород, попутно применяя множество собственных абсурдных изобретений. Имеется и двое поражающих воображение полицейских, а также Джеймз Джойс (живой и здоровый) и Блаженный Августин, главные герои книги — Хэкетт и Мик — словно сошли со страниц Бекетта, а нас, читателей, ожидает и детективный сюжет, и любовная линия, и драма идей, и абсурд, и, конечно, ирландский юмор.
И вот еще что: все имена собственные приведены в соответствии с современной произносительной нормой английского языка.
Флэнн О'Брайен
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Послесловие переводчика
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
comments
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
60
61
62
63
64
65
66
67
68
69
70
71
72
73
74
75
76
77
78
79
80
81
82
83
84
85
86
87
88
89
90
91
92
93
94
95
96
97
98
99
100
101
102
103
104
105
106
107
108
109
110
111
112
113
114
115
116
117
118
119
120
121
122
123
124
125
126
127
128
129
130
131
132
133
134
135
136
137
138
139
140
141
142
143
Флэнн О'Брайен
Архив Долки
Посвящаю эти страницы моему Ангелу-хранителю и сим обращаю его внимание: я всего лишь паясничаю и потому прошу проследить, чтобы никаких недоразумений, когда я отправлюсь домой, не возникло.
Глава 1
Долки — прибрежный городок, от Дублина милях, наверное, в двенадцати к югу, на побережье. Город этот неправдоподобен, нахохлен, тих, делает вид, что спит. Улицы его узки, не вполне очевидны как таковые, а перекрестки их — словно бы случайны. Мелкие лавки смотрятся закрытыми, однако на самом деле работают. Долки выглядит скромным поселеньем, кое, по ощущениям путешественника, должно существовать бок о бок с населенным пунктом первостепенной важности и достоинства. Так и есть: Долки — паперть небесного созерцанья.
Узрите же. Взойдите затененной унылой тропой, что подобна проулку, per iter, так сказать, tenebricosum{1}, и посмотрите, как внезапно разразится, словно по волшебству отдернули занавес, она. Да, Вико-роуд.
Боже праведный!
Сама дорога мягко загибается вверх, и за невысокой стеной слева от пешеходной тропы простирается очарование: каменистое разнотравье, стремительно ниспадающее к словно бы игрушечной железной дороге где-то там, внизу, и за нею — безмерное вечное море, что покойно шевелится на громадных просторах залива Киллини. Высоко в небе, кое соединяется с ним по шву вовсе не безупречному, к востоку безмолвно тянется с натугою караван легких облаков.
А что же справа? Чудовищное высокомерие: могучее гранитное плечо вздымается все выше, пальто его из дрока и орляка отделано жестким галуном сосны, ели, пихты и конского каштана, а далее — изящными купами стройного, въедливого эвкалипта, и всё это — прелесть мягко трепещущих листьев, сумбур света, цвета, дымки и изобильного воздуха, чудо, кое сплошь виридоново, вселиственно, вертикально, венчиково, вихрево, в тени ветвей — даже вечеренно. О небеси, уж не просочилось ли что из словаря сержанта Фоттрелла?
Но отчего название такое — Вико-роуд? Следует ли здесь, в великолепии этом, вспомнить некоего философа{2} и его видение удела человеческого на Земле: тезис, антитезис, синтез, хаос? Вряд ли. А следует ли сравнить сие с Неаполитанским заливом? И думать не стоит, ибо в Неаполе положено быть жаре и превозмогающим тяготы иссушенным итальянцам — и никакого нежного ирландского небосклона, никаких ветерков, что кажутся почти цветными.
На громадном расстоянии впереди и выше посильно разглядеть маленький белый обелиск, воздвигнутый над несколькими ступенями, где можно сидеть и созерцать все это зрелище: море, полуостров Хоут на той стороне залива, а вдалеке справа — смутные очертанья гор Уиклоу, синие либо серые. Уж не в честь ли Создателя всего этого великолепия воздвигнут был памятник? Нет. Быть может, в память о достославной ирландской личности, кою Он когда-то сотворил, — Иоанна Скота Эригена, вероятно, или же, допустим, Парнелла?{3} Разумеется, нет: в честь королевы Виктории.
Майкла Шонесси донимала Мэри. Праздно мелькала она, искусительно, на закраинах его сознания: темно-карие глаза, светлые волосы, мягкость и вместе с тем — достоинство. Она воистину была ему докукой, однако вечно где-то рядом. Он нахмурился и сжал кулак, но прерывистое бормотание прямо у него за спиной возвестило о приближении Хэкетта.
— Как она поживает, — спросил он, поравнявшись, — эта благочестивая твоя Мэри?
Вовсе не впервые этот смазливый мужлан явил способность угадывать мысли — мерзкое дарованье.
— Не лезь не в свое дело, — нелюбезно ответил Шонесси. — Я вот никогда не спрашиваю про даму, которую ты именуешь Астериск Агнес.
— С нею все очень хорошо, если тебе интересно, спасибо.
Они двинулись дальше, вяло держась за свои влажные купальные принадлежности.
В низкой береговой стенке имелась крошечная брешь, через которую можно было попасть на ухабистую тропу к железнодорожным путям далеко внизу, а там пешеходный мостик вел к купальне под названием «Белая скала». У этой бреши стоял человек, кое-как опираясь о стену рукой. Приблизившись, Шонесси увидел, что человек тот худощав, высок, гладко выбрит, а на чрезмерно крупной голове его редкие светловатые волосы расчесаны на пробор.
— Бедолага поранился, — заметил Хэкетт.
Лицо человека было мирно и сдержанно, но чуть искажено гримасою. Обут в сандалии, правая ступня в области большого пальца запачкана свежей кровью. Они остановились.
— Вы поранились, сударь? — спросил Хэкетт.
Человек вежливо оглядел того и другого по очереди.
— Видимо, да, — отозвался он. — Там, внизу, повсюду объявления об опасностях моря. На суше обычно куда больше опасностей. Я расшиб палец на правой ноге о маленький острый осколок гранита, которого не заметил на этой чертовой тропе.
