Луговой выбрал самое высокое дерево, подозвал мальчишек и приказал им подвесить лестницу. А сам подошел к нам, поздоровался.

- Ну как - прижились?

- Прижились.

- Вот и хорошо. - Луговой помолчал, посмотрел на мальчишек. - А наблюдательный пункт вам не помешает?

- Нет, - ответил я.

- Вот и ладно...

Луговой - будто тот, да не тот, что разговаривал с нами в первый день нашего прибытия. Тот Луговой был вроде суров и мрачен. А этот - добр, вежлив и даже шутлив. Может, тогда его просто что-то раздражало? Бывает же!

Луговой еще несколько минут поговорил с нами и ушел вместе с мальчишками.

Солнце медленно пряталось за горную гряду Терке. С низин потянула вечерняя прохлада. Лес как-то сразу, по-южному окутала темень. Лениво выползла из-за кромки деревьев белая немощная луна. То там, то здесь загорались костры. Их ломкий, колеблющийся свет пробивался сквозь кустарник, выхватывал из темноты могучие стволы, человеческие фигуры, островерхие шалаши...

9

- Как чувствуешь себя? - с тревогой спросил меня Анатолий Шишкин, едва переступив порог нашей землянки. - Заболел?

- Откуда ты взял это?

- И не болел?

Я, отпустив глаза, молчал.

- Мне говорили, что ты лежишь больной. Доктор хоть был у тебя? допытывался Шишкин.

- Был, - нехотя ответил я.

- Значит, правда, что болел?

- Не совсем так. Маленько прихворнул, конечно. Температура почему-то повысилась... Но Коля позвал доктора, он дал мне таблетки, я выпил и стал здоров.

- Тебе, Степа, никак нельзя болеть, - сказал Анатолий. - Знаешь ведь: на тебе невидимый мост между партизанами и Большой землей. Не забывай этого. А мы уходим "свечи" на железке ставить.

- Удачи вам, Толя! И вернуться всем.

- Спасибо. Ну, я побегу. Ребята ждут.

Так группа комсомольцев-подрывников Александра Иванова ушла на задание: взрыв железнодорожной магистрали Джанкой - Керчь. На опушке леса подождали вечера. А когда стемнело, двинулись в путь.

За ночь они все-таки не добрались до железной дороги. На рассвете отыскали воронку, залегли в ней: надо было осмотреться, понаблюдать за дорогой. Справа, в нескольких километрах, станция Сейтлер. Совсем рядом грунтовая дорога: по ней с восходом солнца потянулись в сторону Карасубазара подводы, женщины с котомками и узлами. Видно, люди спешили в город, на базар.

Весь день подрывники просидели в воронке, наблюдая за железной дорогой: им надо было установить, где находятся патрули, охранявшие дорогу, когда они сменяются.

Проехала по грунтовке крытая автомашина: видно, с солдатами. Потом подвода с четырьмя полицейскими, оравшими на всю степь пьяные песни. Ребятам так и хотелось их уничтожить! Но впереди важное дело - железная дорога, а предатели никуда не уйдут от возмездия.

За день в сторону Керчи прошло четыре эшелона: три - с теплушками, один - с танками. День этот тянулся так медленно, так долго, что казалось, конца ему не будет.

В сумерки группа подошла к железной дороге вплотную. Каждый уже давно знал свои обязанности и только ждал команды. Вот взрывчатка заложена, можно уходить. Но тут Шишкин уловил едва различимое гудение рельсов и прошептал на ухо командиру группы:

- Поезд идет.

Прислушались. Да, Анатолий не ошибся. Вскоре показались тусклые, чуть заметные в ночи два огонька, они приближались. Рельсы под тяжестью эшелона, идущего из Джанкоя на Керчь, все громче и громче стонали.

Огни увеличивались. Подрывники уползли подальше от насыпи, остался один Иванов, с замиранием сердца поджидавший поезд.

Эшелон шел быстро, сильно грохоча. Иванов притаился в кустах у насыпи. "Сработает ли мина? - лихорадочно думал он. - Мина затяжного действия. Еще не было случая отказа. А там - кто его знает..."

Поезд приближался. Иванов дернул за шнурок, подхватился и сколько было силы побежал.

Остановился он на мгновение, когда сильный взрыв потряс землю. Обернулся: перед ним поднимались ввысь огненные клубы дыма, все грохотало, скрежетало... Горели вагоны, бронетранспортеры, цистерны с бензином... Полнеба осветилось заревом...

Открылась беспорядочная стрельба. Но подрывники были уже далеко от железной дороги. Они лишь изредка останавливались - послушать, передохнуть - и снова шли, шли.

Вдруг Василий Федотов оступился и, застонав, упал. Ребята бросились к нему.

- Черт, подвернул ногу, - выдавил Федотов.

Сняли с него вещевой мешок, автомат, взяли под руки. Но такими темпами далеко не уйдешь! Что же делать? И все-таки другого выхода не было побрели. У попавшейся на пути деревушки остановились отдохнуть. Башир Катадзе подошел к Иванову, прошептал:

- Товарищ командир, мы с тобой эта деревня был. Помнишь? Староста нам хлеба давал. Разреши мне к нему сходить: лошаденку, может, выделит.

- А если там немцы?

- Такой деревне немцы не будут, - стоял на своем Катадзе.

- Пусть сходит, - вмешался Шишкин.

- Ладно, иди. Только поосторожней, шума не поднимай! - предупредил Иванов.

Катадзе кошкой метнулся через сад, подкрался к забору, стал всматриваться. И тут его внимание привлекла автомашина, стоявшая посередине дороги.

Катадзе перелез через изгородь, подкрался к грузовику. В кабине спал смертельно пьяный солдат. Башир открыл дверь, ощупал солдата: оружия у него не было. Тогда Катадзе смело отодвинул солдата на сиденье пассажира. Румын что-то пробурчал и, откинув голову на спинку, громко захрапел.

Башир нащупал ключ зажигания, включил и нажал на стартер. Мотор заработал. На тихом газу он подъехал к саду, где его поджидали товарищи.

- Скорее сюда, - позвал негромко.

Подбежали Шишкин и Балашенко, выволокли солдата из кабины, потащили в кузов. Там связали ему руки парашютной стропой, всунули в рот кляп. Федотова усадили в кабину, и грузовик умчался.

Благополучно проскочили деревушку, шоссейную дорогу Зуя Карасубазар... Пока все шло хорошо. Как нельзя лучше! Но, подъехав к деревне у самого леса, напоролись на засаду. Правда, обошлось без потерь. Хотя и пришлось задержаться на полчаса - отстреливались.

А когда стрельба стихла, Катадзе свернул с дороги и проехал полем, громыхая кузовом. Лес был уже совсем рядом, как вдруг грузовик словно поперхнулся, чихнул и заглох. Башир вылез из кабины, что-то сказанул на своем языке и с досадой бросил:

- Все, прибыли. Можете выходить. Бензин кончился.

Ребята спешно выгрузились, подхватили под руки Федотова, потащили его. А Шишкин вел под конвоем румына, который без конца икал и все оглядывался назад.

Катадзе, взорвав машину гранатой, побежал догонять группу. Впереди темнел спасительный лес.

* * *

Гитлеровцы готовились к очередному штурму Севастополя. По Алуштинскому шоссе перебрасывались войска: день и ночь ревели там моторами машины, ворчали тягачи.

Командование второго района поручило группе парашютистов Ураима Юлдашева перекрыть автомагистраль Симферополь - Алушта.

Подрывники подобрались к шоссе, стали наблюдать. Дорога, извиваясь, уползала на перевал. Она то вырывалась из-за поворота, то круто поворачивала и скрывалась за деревьями, за скалами.

Стоял пасмурный, с легким ветром день. Несколько раз порывался накрапывать дождь, но так и не пошел. Лишь тихо и глухо лопотали на ветру молодые листья деревьев.

В полдень из-за поворота выскочил мотоцикл с коляской, за ним другой. Подрывники приготовились: они знали, что мотоциклисты обычно кого-то сопровождают.

Так и было. Из-за поворота показался грузовик, надрывно завывая мотором. За ним выполз другой. Когда четвертый поравнялся с Ураимом, тот швырнул связку гранат. Гранаты, бутылки с зажигательной жидкостью полетели и в остальные грузовики. Вздрогнула от взрывов земля.

Вот еще одна машина выползла из-за поворота. Но тут же стала разворачиваться. Юлдашев подбежал ближе и швырнул в нее гранаты. Одна попала в прицеп, и там тотчас начали рваться снаряды.

Командир группы дал приказ отходить, но тут заметили, что от перевала мчатся два мотоцикла. Сидевшие в колясках солдаты открыли из пулеметов огонь по высотам.