Слушая монолог мужчины, Менди бросила косой взгляд на вазу с пуншем. Мистер Фултон был пьян, достаточно пьян, чтобы говорить то, что всё это время бороздило его мозг. Сколько страха, боли и обиды, должно быть, было в мужчине.

– Вы, наверное, считаете меня дураком? – спросил он, бросив взгляд на девушку.

– Вы заблуждаетесь, никогда Вас им не считала, – ответила Менди.

– Но я дурак. Я страшный дурак. Я тешу себя ложными надеждами. Идиотов полон мир, какая горечь – я один из них. Не останавливайте меня и не переубеждайте, я знаю, что Вы, как дама с чистым сердцем, поспешите успокоить мои терзания, но я прошу Вас, просто слушайте. Я редко бываю пьян, хотя уж ладно – часто, но что мне этот бал?

Менди смотрела на него и плохо понимала, как нужно разговаривать с пьяными мужчинами, она решила прислушаться к нему и выполнить его просьбу, поэтому стояла молча, ожидая, что он продолжит свою речь, хотя боялась, что её безмолвие способно как-либо его оскорбить.

– Вот Вы, мисс Менди, – заговорил он, глядя ей в лицо, – вот Вы прекрасны, умны, скромны, добры душой, но одиноки. Во что Вы верите, мисс Менди? Я, как истинный дурак, верю, что Бог позволит мне соединиться с кем-то по любви. А Вы? Хотя, Вы дама, я знаю Ваш ответ. Да и любой на свете человек хотел бы жить в любви. И вот я здесь, такой дурак, смотрю на эти танцы. Но что мне этот бал?

– Возможно, этот бал приблизит Ваше счастье, – ответила Менди вполне серьёзно.

– Вот я дурак – я верю в лучшее, и верю в милость Бога, а Вы – наивны и просты. Уж если что приблизит моё счастье, так это… Какая горечь, ну что мне?

– Я плохо понимаю, что по-настоящему тревожит Вас, – проговорила Менди, смотря мужчине в лицо, но он продолжил, словно не услышал её:

– Вот Вы, мисс Менди, Вы право так прекрасны! Вас лично Бог лепил, а ангелы на Землю опустили. Смотрю на Вас и понимаю, что Вы достойны лучшего, кого-то лучше меня. Но я дурак во что-то верю. Сейчас я с Вами здесь, мы танцевали, я наслаждался роскошью Ваших огненных волос. Боже! До чего же Вы прекрасны. Я убеждён, в Вас влюблён каждый в нашем захолустье, и каждый знает, что не достоин Вас.

– Захолустье? – Менди улыбнулась. – Не оскорбляйте Брайтон.

– И это всё, что Вы услышали? – несколько огорчённо проговорил мужчина. – Ох, мисс Менди, я такой дурак. Хочу сказать Вам, что я люблю Вас, и ничего не могу Вам дать.

И тут он замолчал, сел в рядом стоящее кресло, положил голову на кулак и полностью погрузился в свои мысли. Менди смотрела на него испытывая смесь чувств из жалости, понимания и даже лёгкой скорби. Она положила руку ему на плечо и тихо сказала:

– Мой дорогой, я наполнена тем же чувством. И если Вы дурак, но я самая настоящая дура.

Мистер Фултон поднял на неё взгляд, его губы искривились в усмешке, и он положил руку поверх её, а затем, закрыл глаза и откинулся назад.

Стоя рядом с мистером Фултон, Менди окинула взглядом зал. Она была совершенно не удивлена заметив миссис Кирк, стоящую по другую сторону в компании своей матери. Женщины были очень заинтересованы друг в друге и что-то воодушевлённо обсуждали. Менди было сложно понять, что именно, но она не поверила бы, если бы речь шла о возможной женитьбе Менди и мистера Фултон. Это же подтвердило то, что в какой-то момент миссис Блумфилд изменилась в лице, попыталась выпрямить спину, чтобы казаться более уверенной в себе, а потом, что-то заявив, развернулась и ушла. На секунду Менди отвлеклась на мистера Фултон – его дыхание выровнялось, стало поверхностным и шумным, а рука расслабилась. Мужчина, несмотря на громкую музыку и смех, погрузился в сон. Менди отняла руку от его плеча и перевела взгляд обратно на свою мать, та стояла со своим мужем и выглядела очень недовольной, а мужчина старался успокоить её чувства.

Менди продолжила наблюдать за танцующими парами. Она не знала, сколько времени она так простояла, но в какой-то момент мистер Фултон всё же открыл глаза и, переведя взгляд на Менди, проговорил:

– Я, должно быть, Вас утомил. Сначала излил Вам свои чувства, а затем Вы оказались вынуждены охранять мой сон.

Затем он поднялся из кресла и продолжил:

– Вот же мебель, кто её такую сделал?! Она столь удобна, что мне хватило доли секунды, чтобы уснуть. Право, с такими креслами, можно проспать весь бал. А мне ведь надо удивить Вас ещё тем, как мастерски я танцую польку. Да-да, именно, что мастерски. Вот её объявят, и я Вам покажу.

Пунш ещё не до конца выветрился из его крови, и Менди это понимала. Он всё ещё сохранял добрый нрав и жаждал танцев, поэтому, стоило только заиграть музыке, он тут же пригласил Менди. Ещё один танец, а за ним ещё два заставили Менди окончательно устать, и она, попросив у него прощения, вернулась к скамьям. Кого-то из дам всё же пригласили, и у Менди была возможность сесть.

Она устала, взмокла, её дыхание сбилось, а ноги ныли в тесных, но красивых туфлях. И она надеялась на то, что мистер Фултон больше не станет приглашать её на танец, а если вдруг он подойдёт к ней с подобным предложением, то она вежливо откажется и позволит ему станцевать с кем-то другим.

Но зачем ему кто-то другой? – мистер Фултон был настроен категорично. Танцевать он хотел только с ней, и у Менди получилось уговорить его устроить променад вокруг бального зала. Они могли бы поговорить и в полной мере насладиться компанией друг друга.

Менди взяла его под руку, и они медленно пошли по кругу, а мистер Фултон продолжил говорить:

– Люди ходят в церковь, они верят в Бога. Но на самом деле они верят в совершенно другое. Знаете, во что они верят, мисс Менди?

– Нет, мистер Фултон, – говорила Менди.

– Они верят в деньги. Ведь истинная сила человека в его деньгах. Вот посмотрите вокруг – горящие свечи, разлитое по бокалам вино, ваза с пуншем, закуски на столе: всё это чего-то стоило. А чего? Верно, денег. Большого количества денег. Мы на балу барона, между прочим. И откуда здесь столько денег? Скажите мне, мисс Менди?

– Я определённо не смогу ответить на этот вопрос, – Менди хмыкнула.

– Я скажу Вам, мисс Менди. Это всё деньги налогоплательщиков. Нищих налогоплательщиков. Тех, кто отдаёт последнее. У них даже нет средств на свечи, они жгут жир. А как же налоги богачей? Вот, например, близкое окружение мэра, например, наш барон? Ну вот я скажу Вам, они их не платят. Когда ты друг главного вора, то он позволяет воровать и тебе.

– Не стоит говорить такие вещи, иначе Вы станете здесь персоной нон грата, – шепнула мужчине Менди, но тот продолжил в полный голос:

– Настанет день, и моих любимых родственников не станет в живых, и я при любом раскладе стану персоной нон грата в этих кругах. Вы сами не заметите, как общество обеспеченных людей выдавит меня, признав человеком второго сорта. А почему? А потому что главное, во что верят люди, это деньги.

Менди смотрела на него, но отвечать не спешила. Она понимала, о чём он говорит, но поддержать разговор на эту тему едва ли могла. Мужчина цокнул языком, словно поставил точку, а потом спросил:

– Вам нравится бал, мисс Менди?

– Да, должно быть, я никогда не танцевала столько, как сегодня, – с улыбкой ответила девушка, и мужчина улыбнулся ей в ответ:

– Я с Вами соглашусь. Пусть танцую я неплохо, но редко позволяю себе такую праздность. Для танцев мне нужно особое настроение, а оно бывает крайне редко. Благо, сегодня на балу были неплохие увеселительные напитки.

В конце он бросил хитрый взгляд на почти пустую вазу с пуншем, от которой они не так давно ушли.

– Здесь нередко подают пунш, видимо, его любит лично мэр. Но помимо него разливают и вина, порой и шампанское. Для мужчин есть напитки и крепче.

– Крепкие напитки я не приемлю, – мужчина слегка качнул головой.

Они направились дальше. Мистер Фултон медленно вёл её по залу, и она заметила своих родителей, идущих им навстречу.

Настал момент, ей предстояло познакомить их, и Менди впервые за столько времени по-настоящему переживала.