– Я тебя буду ждать.

– Люблю.

– И я тебя.

Сашка Бородин покосился на учительницу и сказал:

– Ну все, мне пора, а то заместо фронта на гауптвахту отправят, – пошутил он, грустно улыбнулся и вдруг порывисто прижал Веру к себе и коротко и крепко поцеловал прямо в губы.

Вера оторопела, а когда пришла в себя, Сашки рядом уже не было. Он растворился в круговороте толпы.

– Равняйсь. Смирно! – скомандовал молоденький лейтенант, и сразу стихли все голоса и неровная шеренга новобранцев замерла на месте. Вокруг слышались только тихие всхлипывания маленьких детей. Те, кто отправлялся на фронт, замерев на месте, не отрываясь смотрели в почти полной тишине на тех, кто их провожал. И те и другие отчаянно пытались запомнить на всю оставшуюся жизнь, короткую или длинную, эти прощальные взгляды.

– Ша-гом ма-а-а-рш! – прозвучала следующая команда, и новобранцы двинулись к автобусам, пока неумело держа строй, то и дело сбиваясь с шага. Через несколько минут колонна и вовсе потеряла свои очертания, и тут грянул марш «Прощание славянки». И сразу вокруг снова все заголосили, закричали, махая букетами цветов, отовсюду снова слышались последние напутствия, последние недосказанные слова…

Прошло еще два мучительно долго тянувшихся дня. Известий от мамы все не было. Вера несколько раз пыталась дозвониться до Супруна, но из этого ничего не получилось. Разозленный ее постоянными звонками, какой-то полковник Щербаков из Авиационной инспекции, наконец, сказал, чтобы она больше не звонила, так как товарищ Супрун вылетел с истребительным авиаполком на Западный фронт. Между тем сообщения с фронтов становились все тревожнее. Немцы уже захватили Гродно, Кобрин, Минск, вышли к Березине. Каждый день бомбили Борисов. В Москве то и дело объявляли воздушную тревогу. Сначала учебную. Ночью в окнах звенели стекла – совсем рядом стояла зенитная батарея. Небо, в котором плавали огромные аэростаты заграждения, постоянно освещалось лучами мощных прожекторов. Одна тяжелая бомба упала на Большой Грузинской улице, совсем рядом с Белорусским вокзалом. Взрывной волной подбросило и смяло точно консервную банку пустой трамвай, стоящий неподалеку. Несколько мелких бомб упали и в поселке Сокол, в районе Песчаной улицы. В Москве было введено военное положение. В городе был введен комендантский час. Все учреждения стали работать строго до 22 часов 45 минут. С нуля и до четырех часов утра по Москве было запрещено перемещаться пешком и на автомобилях. Иногородним запретили въезд в Москву, а работающих москвичей обязали носить с собой спецпропуска. Началась эвакуация и повсеместная маскировка города. Был введен режим полного затемнения. И все же, несмотря ни на что, город жил почти прежней довоенной жизнью. По крайней мере так казалось Вере, когда она выходила днем на улицу. С самого утра, каждый день, Вера приходила в райком комсомола, и снова и снова на ее просьбу отправить на фронт ей отвечали категорическим отказом. А сегодня вдруг предложили ехать под Звенигород рыть окопы. Она с радостью согласилась. Сидеть без дела на даче она уже не могла.

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

ШИФРОВКА № 1928/45

«Начальникам штабов и корпусов Ленинградского фронта

Установить строжайший контроль за радиостанциями всех видов и назначений, работу на проверку производить только в присутствии офицерского состава, знающего код, сигналы, ключи, азбуку Морзе. Категорически запретить разговоры по радио и передачу сверх установленных поверочных сигналов.

Всю эту работу проводить строго ограниченному кругу лиц (командир части-соединения, начальник штаба, зам. по политчасти и нач. органов «Смерша»)

О принятых мерах доносить мне через каждые пять дней.

Курляндская группировка немецких войск, апрель 1945 года

Открыв дверь автомобиля, Мориц Беккер сел на потертое сиденье, с облегчением увидев за рулем своего давнего друга Мартина Леманна, сотрудника абвера, прикомандированного к Курляндской группировке немецких войск еще в октябре 1944-го.

– Что нового на фронте? – поинтересовался Беккер.

– Все то же самое, Мориц, – ответил тот, – это у вас в Берлине жизнь бьет ключом. Ты ведь по поводу акции возмездия прибыл? – прямо спросил Мартин.

– Ты всегда был проницательным малым. После казни Канариса Шеленберг рвет и мечет. Шутить с Вильгельмом сейчас себе дороже. Да и наш старик генерал Бертрам совсем потерял покой. Весь абвер сейчас будто под увеличительным стеклом, как бабочка под лупой лепидоптеролога[16].

– Взорвать под носом у большевиков Вентспилский порт – дело, конечно, хорошее, но трудное.

– В чем проблема, Мартин?

– Проблема в том, что для этого маленького фейерверка потребуется такое количество взрывчатки, что тебе и не снилось. Вам там, в Берлине, легко планировать, а между тем, как говорят русские «гладко было на бумаге, да забыли про овраги».

– А конкретнее?

– Почти двести тонн!

– Насколько мне известно, большевики оставили в порту именно столько взрывчатки, сколько требуется, чтобы его взорвать. Нужно просто найти ее, и все.

– Тридцатый саперный батальон тридцатой пехотной дивизии только поисками и занят, вместо того чтобы минировать передний край в преддверии большого наступления русских. Но результата пока нет.

– Я подключу к этой операции одного из лучших агентов – «Хельгу». Ты ее знаешь. Она уже почти год неплохо справляется со своей работой в штабе Ленинградского фронта.

– А что, она хороша собой, как и прежде? – улыбнулся Мартин. – Помню, тогда в сорок четвертом ты неплохо поработал с ней.

– Я не видел ее уже больше года, но думаю, что она по-прежнему прелестна.

– Если ты отзовешь ее, мы лишимся источника очень ценной информации. Не советую тебе это делать, – серьезным тоном сказал Мартин. – Тем более что найти человека, занимавшегося закладкой взрывчатки в Вентспилсе еще в сорок первом году – задача не на один день.

– Расслабься, Мартин, мы в Берлине, как опять-таки любят говорить русские, тоже не лаптем щи хлебаем.

– И что, есть уже информация?

– Конечно, есть. Нужный нам человек – советский генерал-майор Евдокимов. В настоящее время он проходит службу в Московском военном округе в должности заместителя начальника тылового обеспечения…

ЗАПИСКА ПО ВЧ

По информации нашего зафронтового агента «Хлоя», в августе 1944 г. в Латвии сотрудниками «Ваффен СС Ягдфербанд» создана диверсионно-террористическая организация «Межа Кати» («Дикая кошка»), которая в марте 1945 года вошла в состав Балтийской группы немецких войск.

В настоящее время абверкоманда-212 оказывает активное содействие организации «Межа Кати», созданной органом «Ваффен СС Ягдфербанд» для борьбы с частями Красной армии, готовит агентурные кадры для этой организации, снабжает ее фиктивными документами военнослужащих Красной армии и гражданских лиц, а также вооружением и экипировкой.

«Межа Кати» состоит из отдельных диверсионно-террористических отрядов, созданных по принципу землячества, из добровольцев латышских дивизий СС, полицейских и нацистских пособников – членов латышской националистической организации «Айзсарги». Отряды «Межа Кати» активно создают в лесах тайные базы с продовольствием, оружием, боеприпасами, готовясь перейти на нелегальное положение.

Кроме «Межа Кати» в распоряжении Балтийской группы находятся: подразделение диверсантов-латышей под командованием ротенфюрера СС Ионеса Рудынскиса и «эстонская рота СС» во главе с унтерштурмфюрером СС Густавом Алупкре (он же Алуперс). Обе группы подготовлены для переброски в тыл Красной армии. Общерусская группа «Ягдфербанд Ост» имеет в своем составе южнорусскую подгруппу, подгруппу Решетникова при штабе, подгруппу Сухачева из подготовленной агентуры и украинскую подгруппу во главе с украинским националистом Бровцом, кличка Тарас Бульба. Штаб «Ягдфербанд Ост» и часть его подразделений до января 1945 г. дислоцировалась и городе Иновроцлаве. В январе 1945 г. основное ядро «Ягдфербанд Ост» было уничтожено и значительная часть его руководящего состава ликвидирована или взята в плен. Однако из остатков «Ягдфербанд Ост» весной 1945 г. на территории Чехословакии немцами созданы еще две группы, которые в данное время также ведут подготовку к переходу спецоргана на нелегальное положение. Вероятно, именно подразделение под командованием ротенфюрера СС Ионеса Рудынскиса и «эстонская рота СС» во главе с унтерштурмфюрером СС Густавом Алупкре будут задействованы немцами для подрыва портов Либава и Виндава. Также нельзя исключить участие в акции националистических групп Решетникова, Сухачева и Бровца.