Лонгиербюен оправдывает свое звание столицы Шпицбергена. Его улицы покрыты асфальтом, по ним снует несколько легковых автомашин. Вижу сверху, как движется по поселку большой автобус с советскими гостями, время от времени останавливаясь. Норвежцы показывают нашим ребятам достопримечательности столицы.
Сбившиеся гурьбой детишки шумно играют на улице, догоняют друг друга, лазят с крыльца на крыльцо, кричат и хохочут, как делают это дети во всем мире.
Здесь очень популярен велосипед. Двухколесные экипажи стоят у многих домов. У одной стены я видел целую кучу велосипедов — от стандартных взрослых до самых маленьких, видимо, принадлежащих едва научавшимся ходить велосипедистам.
Сделанные с юмором плакаты весело приглашают жителей на футбольный матч между норвежскими и советскими шахтерами.
А погода портится.
Поднятые над стадионом флаги бьются по ветру, точно хотят сорваться и улететь.
Туча переваливает через горы, окружающие Лонгиербюен, спускается вниз и придавливает крыши домов в долине. На вершинах гор белеют ледники, с них бежит ручей, петляя по поселку, разделяясь на протоки, снова сливаясь. Открыта долина лишь со стороны Ад-вент-фьорда. И именно оттуда, точно по аэродинамической трубе, дует шквалистый ветер, не обещающий ничего хорошего. Но футболисты продолжают пинать свой мяч. Им все нипочем! А зрители забрались в автобус и легковые машины, стоящие по краям поля, и наблюдают за игрой из своих персональных лож.
Губернатор приглашает нашего консула и некоторых гостей посетить свою резиденцию. Интерьер резиденции напоминает обстановку норвежского крестьянского дома: добротно, уютно, много дерева, много света и простора. В гостиной — портрет короля Норвегии во весь рост. Здесь нас и принимает губернатор Свальбарда — господин Фредерик Бейкман.
Наш консул беспокоится, как бы погода не испортила спортивного праздника. Да и возвращаться домой придется по очень уж неспокойным водам фиорда. Губернатор сожалеет и соболезнует, но говорит, что заказать лучшую погоду не в его власти. Тем более что лонгиербюенский пастор проводит в настоящее время отпуск в Норвегии, так что и спросить не с кого!
Пользуюсь случаем и беру у главы провинции интервью. Меня интересует, как поставлено на Шпицбергене дело охраны природы. Губернатор рассказывает:
— Следует признать, что неограниченная охота, которой занимались на архипелаге все, кому не лень, нанесла поистине трагический урон животному миру островов и окружающих вод. Киты и моржи истреблены. Тюленей осталось очень и очень немного. Славились мы белыми медведями, но и этих зверей сохранилось мало. Хвалиться печем.
Разумеется, это нас очень заботит. На Шпицбергене установлены строгие правила охоты. И мы требуем точного их выполнения. Живут, скажем, у нас овцебыки. Их сюда завезли давно, они хорошо освоились, акклиматизировались. Мы их усиленно охраняем. Охоте на них — полный запрет! Водятся они только на Западном Шпицбергене — в его центральной и южной частях. Стадо голов сто. Северных оленей значительно больше. Они распространены по всему архипелагу. Но и на них охота запрещена. Водоплавающую дичь — гусей и уток — разрешено добывать лишь с 21 августа, когда новое поколение уже поднимается на крыло. Это что касается животного мира. А нашу флору вы видели: мхи да редкая травка. Небогато. Но и растительность охраняется законом…
Я прошу губернатора подробнее рассказать о судьбе белых медведей. У нас эта проблема тоже кардинально решается — во всей советской Арктике запрещено охотиться на них.
— Да-да, — отвечает он мне, — их судьбой мы очень озабочены. Им грозит полное уничтожение. И не только на Шпицбергене. Кое-кто готов платить бешеные деньги за экзотические шкуры, а спрос рождает предложение.
У нас охота на белых медведей разрешена только по лицензиям — с 15 октября по 1 июня. Количество лицензий на отстрел устанавливает министерство сельского хозяйства Норвегии. В сезон 1970–1971 годов разрешено было, например, добыть сорок одного медведя. Однако фактически не убили и пятой части, ибо ныне встреча с белым мишкой большая редкость. Каждый удачный выстрел регистрируется администрацией, составляется специальный акт.
На юго-востоке архипелага есть Земля Короля Карла. Этот остров, а также окружающая его группа островов и островков объявлены заповедником. Там не только абсолютно запрещена охота на белых медведей — никто, за исключением представителей норвежской полиции, осуществляющей охрану заповедника, никто, повторяю, не имеет права ни заплывать на корабле, ни залетать на вертолете в этот район.
Ни моторных лодок, ни вездеходов — всякие механические средства транспорта под запретом. Это сделано не только с целью ограничить посещение Земли Короля Карла представителям человеческого рода, по и для того, чтобы не нарушалась первозданная тишина и чистота этих мест: ни треска моторов, ни пятнышка мазута или бензина на воде. И чтобы не повредить и без того скудную растительность…
Надеемся, что все эти строгости и ограничения принесут свои плоды. Особенно должен помочь мишкам заповедник на Земле Короля Карла…
Из резиденции снова возвращаемся на футбольное поле. Матч продолжается. А серое небо вот-вот разразится дождем.
Как бы ни был молод город — а Лонгиербюену уже к семидесяти! — в нем обязательно найдешь старые и более новые кварталы. Так и здесь — «старый город», красивые деревянные дома, в их числе и кирка со стройными башенками.
А в центре новой застройки возводится здание школы. К этой зиме должны окончить. Сейчас в Лонгиербюене девятнадцать ребятишек школьного возраста… А раз есть дети, то должны быть и школы. В Баренцбурге и Пирамиде тоже есть — начальная и средняя. Педагогический коллектив — десять человек.
Школа-новостройка Лонгиербюена — ультрасовременное здание из стекла, бетона и пластиков. Здесь удобно и просторно. Будет и спортзал и бассейн. Разумеется, спортивным залом и плавательным бассейном смогут пользоваться не только ученики, но и другие жители поселка.
Футбольный матч окончился. Наши ребята одержали очередную победу, но норвежцы не унывают, говорят: дескать, мяч круглый, и неизвестно еще, в какие ворота покатится он в следующий раз. А пока соперники спешат с поля в зал, где их уже ожидает угощение, бодрящие напитки и музыка.
Дружеский обед длится долго. Тосты сменяются тостами, пожеланиями, всем гостям вручают сувениры. Торопиться некуда — все равно не темнеет: если не посматривать на часы, и не поймешь, сколько времени.
А кроме того, снаружи гудит ветер, бегут по небу низкие тяжелые тучи. А тут тепло, уютно, вкусно…
8
Вопрос, мучающий нас уже две недели «Полетим или не полетим», на сегодня решен — не полетим. Облака над Баренцбургом высокие, пронизанные солнцем, но к северо-западу, там, где должна маячить вершина Алкхорнета, — мгла. И дальше, говорят, сплошной туман. Летчики, не видя гор, лететь не имеют права. Так что оранжевые стрекозы по-прежнему красуются на своей площадке. А тут еще юго-западный ветер. Добра не жди.
Да геологи больше и не ждут. Им откладывать некуда. Полярное лето коротко. Навалит снега — полевым работам конец. Возвращайся в Ленинград не солоно хлебавши. Потому принято решение добираться до места по воде. Конечный пункт маршрута — самая северо-западная точка побережья архипелага у острова Датского, за Землей Принца Карла, за Конгс-фьордом — короче, за семьдесят девятой параллелью.
Выходим сегодня.
Из трубы «Коммунара» валит дым. Поднимают пар в котлах.
Бегаем туда-сюда. Торопимся. В такой поход без снаряжения не двинешься. А у геологов целая гора вещей. Как-никак отправляются на два месяца. Двое геологов, я третий.
Итак, что же тащим мы с собой? Прежде всего палатку Настоящий домик с двойными стенами из особой ткани, с полом и окнами, даже с печуркой. А это значит, что, кроме палатки, придется брать деревянные стрингера, раму, трубу.
