Annotation
Зарин Андрей Ефимович
А. Зарин
Мой первый сюртук
Зарин Андрей Ефимович
Мой первый сюртук
А. Зарин
Мой первый сюртук
Источник текста: А. Зарин - "Мой первый сюртук. Братья-разбойники. Неудачная охота"
Издание Д.П. Ефимова.
Типография Вильде, Москва, 1913 г.
Рисунки: А.А. Кучеренко.
OCR, spell check и перевод в современную орфографию: Оскар Уайльд
Я был уже в седьмом классе, жил уроками, без родительской помощи, много читал, писал за своих товарищей сочинения, сочинял стихи и думал, что человека умнее меня не каждый день можно встретить.
Очень любил я в ту пору представлять себя совсем взрослым (а кто не грешен в этом в 17 -- 18 лет?), и меня всё чаще и чаще начинало мучить, что я всё еще щеголяю в гимназической куртке с кожаным кушаком, на котором блестела металлическая бляха с черными буквами.
Впереди рисовалась перспектива поездки в Петербург, и я всё больше и больше убеждался в необходимости приобрести себе статский костюм. Понятно лучше всего сюртук. Строгий, черный сюртук. И я распалялся Мечтами об этом чудном костюме. Мало-помалу, сюртук завладел всеми моими помыслами и, если я не делился ими со своими учениками и юными слушательницами, то давал им полную волю в беседах с товарищами и всегда находил среди них горячее сочувствие.
Придем ли мы в почтенное семейство договариваться об уроках, пойдем ли мы на вечер или в театр -- в сюртуках мы будем несомненно солиднее и будем более внушать к себе уважения. Он послужит как бы гарантией за нашу зрелость до той поры, пока растительность не покроет наши лица.
Ко всему, дело сложилось так, что самое осуществление моей мечты вдруг стало, как мне показалось, настоятельно необходимым. Я давал в одном семействе тройной урок: красавицу Варю я готовил к экзамену на аттестат по математике и предметам; братца её, изрядного оболтуса -- на вольноопределяющегося, и сестру их, бойкую Нину, репетировал в курсе 3-го класса. И вот, как раз в разгар моих мечтаний, они пригласили меня к себе на вечер, литературно-музыкальный, с танцами. У них собиралось всегда большое общество, бывало много молодежи и мне их семейство казалось очень аристократическим. Мое тщеславие было польщено этим приглашением и я согласился даже читать на вечере.
И тут приобретение сюртука показалось мне неизбежной необходимостью. Не идти же мне и не выступать перед обществом чтецом в смешной гимназической куртке?
Придя с урока домой в мою крошечную комнатку, которую я снимал у одной торговки кренделями на окраине города, я сел на кровать и весело засмеялся, а через минуту лежал на ней, задрав ноги, и предавался самым упоительным мечтам. И на этот раз не гордым мечтам о завоевании света, а только о пленении тех девиц, которых мне предстояло увидеть на вечере. Этот вечер был назначен на следующую субботу, а в начале недели я получил свои 25 рублей за урок и все их ассигновал на приобретение сюртука.
У моих товарищей были почтенные отцы и матери, дяди, тетки, к которым я мог бы обратиться за советом и помощью в таком исключительном для меня случае, но я считал подобное поведение ниже своего достоинства. Чего стоит человек, не умеющий купить себе сюртука?
Увы, и по сие время я стремлюсь проявить в этой области свою самостоятельность! И сколько раз я приносил домой простые шертинговые платки, купленные за полотняные; сколько раз одевался в костюмы, которые приводили в отчаяние мою жену, и однажды приобрел шубу, мех которой с непобедимым упорством приставал к моему платью, обращая меня в пушного зверя, а шубу -- в плешивую мездру...
И это теперь, неоднократно наказанный неудачами, а тогда и подавно я не признавал ничьего руководства.
И вот я получил свои 25 рублей и тотчас, прямо с урока, направился в намеченный мною магазин готового платья, т.е. вернее -- не магазин, а лавку. И даже, еще точнее, просто к портному Лазарю Скрипке, которого мы все знали и у которого были всегда в запасе две-три пары совсем готового платья.
Этот Лазарь Скрипка был красивый еврей, лет 35-ти, высокого роста, широкий в плечах, с курчавыми черными волосами на голове и бороде. Но у него была жена, внешностью совершенная ведьма, восемь штук Детей, -- и всё это вместе сделало Лазаря в речах плаксивым, в действиях нерешительным и при этом несомненным мошенником.
К этому-то Скрипке я и пришел.
Господи Боже! Что тут было, когда я, войдя в его небольшую комнату, где он сидел на верстаке в грязной рубашке, с босыми ногами, объявил ему о цели моего прихода.
В первое мгновенье он как бы окаменел, затем чуть не кувырком скатился со своего верстака, быстрым движением подхватил и закрепил свои брюки, метнулся, как подстреленный, сперва в одну сторону, потом -- в другую, подал мне табуретку и всё время говорил, не переводя дыханья:
-- Пану сюртук тшеба? Ото важно! Пана сам Бух до меня привел... Я пану дам такова сюртук! Садитесь, пожалуйста... Я вам сейчас буду показывать!
Он выскочил в соседнюю коморку за перегородкой, о чем-то торопливо шептался с женою, чем-то стукнул, на кого-то крикнул и появился снова с желаемым сюртуком в руках. Он нес его, держа за ворот, на вытянутой руке, словно вытащенную из воды собаку.
-- Вот! -- торжественно сказал он: -- самого лучшего материалу. Аглицкого. Пан Тышкевич такой носит, як Бога кохам! Ну, вы попробуйте! Атлас, шелк! Для вас только. И вам будет в самый раз. Пожалуйста, скидывайте ваши пальто и куртку! Так!..
Я снял пальто и блузу и примерил сюртук. Несмотря в зеркало, я чувствовал, что он мне велик настолько, что я смело мог бы надеть его поверх ватного пальто, но Лазарь Скрипка был другого мнения.
-- Почти, как для вас! Ой, какой пан красивый! -- воскликнул он, отойдя на шаг и взмахивая руками. -- Я буду только самую чуточку делать его поуже, и тогда пан будет совсем франт! Позвольте, пожалуйста!
Он ухватил кусок мелу и стал чертить по сюртуку, немилосердно поворачивая меня во все стороны, заставляя нагибаться, вытягивать и сгибать руки, застегивать сюртук и расстегивать.
И всё! -- сказал он, когда заметил, что голова моя начала уже болтаться, как привязанная. -- Выпрядете завтра и всё будет для пана готово!
Я спросил о цене.
-- Цена? Для другого я сказал бы: 40 рублей, 50 рублей! Но для пана только 20 рублей!
Я начал торговаться и выторговал два рубля. За 18 р. я имел сюртучную тройку, которую получил на другой день. Лазарь Скрипка хотел быть добросовестным и примерил ее на меня еще раз.
Это был костюм!
Скрипка вертел меня во все стороны, складывал с умилением руки, чмокал и говорил:
-- Пан увидит, как он заблестит в этом сюртуке! Так и в Варшаве не сделают, дали Бух! Пан потом придет и скажет: молодец, Лейзер! Да!
Я теперь наверное знаю, что костюм можно сделать лучше даже и не в Варшаве. Можно сшить так, что брюки не будут казаться двумя пароходными трубами, в которые я сунул ноги, что воротник у сюртука не будет с ослиным упрямством лезть под самый затылок, а проймы в подмышках -- заставлять невольно подниматься руки.
