Грант ставит чемодан у входной двери заправки, протирает платком запотевшие очки, прежде чем оглядеть комнату в тускло-желтых цветах: хот-доги, что лениво вращаются рядом с древней банкой маринованных огурцов, потертые столы и порезанные виниловые кресла, приклеенное скотчем к стойке радио, настроенное на белый шум. В витрине вывешена табличка, написанная от руки, – предупреждение заблудшему путнику:

Внутри всего три человека: два дальнобойщика с устрашающего вида растительностью на лице, в шерстяных шапках-ушанках и куртках-бомберах на подкладке, а еще кассир, девушка-подросток, которая избегает зрительного контакта, когда Грант, улыбнувшись, здоровается. Он чувствует, как мужики с подозрением оглядывают его кеды и тонкую вельветовую куртку, и жалеет, что не взял с собой ничего, кроме блейзеров, мятых рубашек и единственной пары лоферов с кисточками, подарок матери, которые, как он теперь понимает, придадут ему вид типичного мудилы из Лиги плюща. Ни шапок. Ни перчаток. Ни обуви, в которой можно пробираться сквозь полтора метра снега. Как доберется до кампуса, придется накупить целый гардероб из шерсти в клеточку.

– Прошу прощения, не мог бы кто-нибудь отвезти меня в Доминион-Лейк? – спрашивает Грант у мужчин. Он похлопывает себя по карманам куртки, достает из бумажника пачку американских купюр.

Оба мужика разражаются утробным хохотом, сверкая золотыми зубами. Значит, то, о чем читал Грант, – правда: здешние мужчины хранят заработок в зубах.

– Доминион-Лейк? – наконец произносит один, поправляя шапку и обнажая татуировку нефтяной вышки на предплечье. – В Доминион дороги нет.

Второй отводит взгляд, согревая ладони кружкой черного как смоль кофе.

– Нет, есть. – Грант разворачивает карту на столе. – Вот тут, – он постукивает пальцем по водоему в форме человеческой почки. – Если вы меня туда отвезете, я хорошо заплачу. – И кладет рядом деньги.

– В Доминион дороги нет, – повторяет первый мужик и отворачивается, показывая, что разговор окончен.

– Я уверен, что тут есть маршрут, – настаивает Грант с куда большим отчаянием, чем ему хотелось бы.

Второй мужик бросает взгляд на извивающуюся линию и коротко кивает.

– Когда-то возили топливо, наверное. Туда больше никто не ходит.

– Вообще я направляюсь в колледж Доминион, – говорит Грант. – Вы наверняка о нем слышали. Знаю, что в здешнем регионе он большое достижение.

Первый мужик, помолчав, смотрит на Гранта с любопытством.

– Ты откуда будешь, парень?

– Из Бостона, – отвечает Грант, но поправляет себя: – Ну, на самом деле я родился в Кембридже, в учебной клинике при Уолдене. – Он более чем немного взвинчен, раз ведет такие разговоры. Этим людям явно плевать на географические границы Новой Англии. – Но моя семья родом из Бостона.

– Уолден? – спрашивает второй мужик. – Типа как университет?

– Да, – кивает Грант. – Окончил его в начале года.

На лице мужика появляется отвращение.

– Ты что, нацуклонист?

Грант еще никогда не слышал, чтобы термин «нацуклонист» произносили вслух. Только читал в колонках, где описывали американцев, которые скупают землю на севере Канады, отчаянно нуждаясь в ее холодном климате и широких безлюдных пространствах. Слово должно, разумеется, его унизить, однако Грант не позволит этим мужикам увидеть его раздраженность.

– Нет, клянусь. Я здесь, чтобы преподавать английский в колледже. – Грант все равно пододвигает к собеседнику пачку банкнот. – Пожалуйста. Если вы меня отвезете, я утрою оплату.

Мужики встают, оставляя купюры нетронутыми.

– Не все на севере продается, – говорит второй, приподнимая шапку.

Грант беспомощно смотрит, как они уходят, затем снова кладет деньги в карман. Когда дверь закрывается, он садится за стол и тапает себя за ухом, ожидая появления канала. Его нет. Грант снова тапает. «Включись на секунду», – умоляет он. Только чтобы проверить GPS. Но канала все нет, местоположение не запеленговать.

– Связь пропала? – спрашивает Грант у девушки за кассой. – Не могу включить Флик.

– У нас тут нет связи, – отвечает она.

– Что, постоянно? – недоверчиво уточняет Грант.

– Ага. Мы очень близко к северу.

Из всех методов познания, которые Грант изучил в Уолдене, самым радикальным было выключение Флика. Как и у всех однокурсников, Флик был первым объектом, пронзившим его тело. Устройство было с Грантом с самого рождения, излучая невидимую силу, которую тот считал слишком обыденной, чтобы подвергать сомнению. Даже когда он сидел на семинарах и обсуждал прочитанное за неделю, офлайн, Флик оставался на месте, вшитый за левым ухом, терпеливо ждущий, когда его вновь тапнут. И пусть Грант практиковал воздержание от просмотра ленты во время занятий, он часто этим злоупотреблял, когда возвращался домой. Пауза делала стремительный поток еще слаще, и когда канал накрывал его волной, то Грант временами ощущал даже нечто сродни возбуждению. Узнав, что связи здесь нет, он встревожился еще сильнее.

Кассирша качает головой и переключает внимание на радио. Ищет волну, пока сквозь сплошной белый шум не пробивается поп-музыка, которая быстро исчезает.

– Если хотите, можете воспользоваться стационарным телефоном.

Рядом с кассой стоит древний дисковый аппарат. Поднимая трубку, Грант удивляется тому, какая она тяжелая и теплая. Он прикладывает ее к уху и чувствует маслянистый запах чужой кожи. Ощущение одновременно интимное и неуютное, как будто он прижался щекой к подмышке незнакомца. Протерев трубку манжетой, Грант набирает номер.

Спустя три гудка ему отвечает мужчина:

– Мейер, слушаю.

– Да, здравствуйте. Это Грант Гримли. Я новый сотруд…

– Грант! – перебивает Мейер. – Мы ждали вас вчера.

– Я все сейчас объясню. Не успел на пересадку в городе, пришлось нанять самолет, на котором долетел как можно дальше на север.

– И где вы сейчас?

Грант пытается вспомнить название местности, нечто грубое, грозное, вроде Викинга. Оглядевшись, замечает в пепельнице рядом с телефоном старомодный спичечный коробок: «Добро пожаловать в Вандал! Где даже дороги вымощены нефтью».

– Застрял на заправке в Вандале, не могу найти попутку до кампуса. – Подняв глаза, Грант видит, что кассирша повернулась к нему спиной, и быстро сует коробок в качестве сувенира в карман.

– Не проблема, Грант. Завтра заберу вас лично. – Мейер делает паузу и добавляет: – С нетерпением жду встречи с вами, Грант. Слышал немало многообещающего.

– Взаимно. И не могу дождаться встречи со студентами.

– Мы все жаждем с вами познакомиться. А пока хорошенько выспитесь, увидимся завтра.

Грант вешает трубку и с облегчением вздыхает. Уже на следующий день он будет в кампусе вкушать горячую пищу в столовой. Поплавает в бассейне с морской водой, чтобы расслабить затекшие мышцы, полистает в библиотеке коллекцию англоязычной литературы двадцатого века. Еще всего лишь один день путешествия – и наконец можно будет распаковать вещи в новой квартире. Он надеется, что там найдется рабочее место у окна, может, даже удобное кресло для чтения, откуда он будет любоваться падающим снегом.

Грант вновь чувствует проблеск чего-то светлого. Чем больше он сосредоточивается на ощущении, тем четче оно становится, начиная казаться надеждой. Грант замечает, что кассирша встряхивает банку, наполненную мармеладными желейными конфетами в виде хот-догов.

– У вас здесь вся еда в виде хот-догов? – указывает на них Грант.

Девушка отводит взгляд, затягивая потуже высокий конский хвост.

– Хот-доги. – Грант постукивает пальцем по банке, чтобы привлечь внимание девчонки. – Они повсюду.

– Окей… как скажете. – Она закатывает глаза.

– Не берите в голову. Это была шутка. – Грант делает паузу, однако ответа не получает. – Мне нужна комната на ночь.

– Комнаты наверху, – говорит девушка, по-прежнему избегая его взгляда. – И оплата вперед, наличными.