Стоя у изголовья лежанки и глядя сверху вниз на женщину, Иван рассматривал ее тело. Торчащие костлявые ключицы. Иссохшие, с потрескавшимися сосками груди - они свесились по бокам, как пустые кошельки. Выпирающие наружу ребра. Впалый живот с явными следами растяжек после беременности. Высокий лобок с жидким кустиком выцветших волос. Дряблые ляжки... Взгляд Ивана вернулся к лобку. "Чрево, - подумал он. - Чрево рождающее..."

Сам не зная зачем, Иван положил левую руку на ее лобок. Средним пальцем раздвинул большие половые губы, провел по малым, раздвинул и их, нащупал отверстие, влажное и теплое. "Чрево, рождающее зло, - злосчастно", - возникла в мозгу у Ивана фраза, похожая на формулу. Пальцы его правой руки, лежащие на горле чеченки, сами собой сомкнулись...

***

Иван ждал чеченца всю ночь. Он стоял на тропе перед дверью хижины, загораживая собой вход в дом.

За спиной у Ивана лежал мертвый отец чеченца. Через дыру в голове старика вытекал его мозг, орошая поле, которое руками рабов возделывала чеченская семья.

За спиной у Ивана лежал мертвый сын чеченца. Сороки, привлеченные размоченными сухарями из похлебки, бойко скакали между неподвижным чеченским пацаном и почти таким же неподвижным русским солдатом, нисколько их не опасаясь.

За спиной у Ивана лежала мертвая жена чеченца. Иван лишил ее жизни, чтобы впредь не продолжился этот чеченский род.

За спиной у Ивана лежало прошлое, будущее и настоящее приближавшегося к нему по тропе чеченца. И тот, едва увидев Ивана, стоявшего на тропе спиной к дому, своей дикой чеченской натурой сразу все понял.

Он стал дергать из-за спины винтовку, руки его прыгали по оружию, дрожа и не попадая туда, куда он хотел их направить. Наконец он все-таки передернул затвор и выстрелил...

Иван стоял на месте, как прежде, загораживая собой его жизнь, отделяя его от всего, что ему было дорого. Он выстрелил еще раз. И еще раз. И оба раза не попал в Ивана.

А ноги несли чеченца вперед, все ближе и ближе к Ивану, делая столкновение неизбежным. Иван стоял невредимый и страшный, и в резком свете горной утренней зари была видна его застывшая улыбка. Чеченец шел к Ивану, уже понимая, что жизнь кончилась, что он - мертвый чеченец. И хотел уже только одного: чтобы этот страшный, воскресший из мертвых русский поскорее отобрал у него жизнь и присоединил его самого к родным чеченским мертвецам... Он еще хватался за кинжал, вдруг вспомнив о его существовании, когда пальцы правой руки русского, указательный и средний, вошли в его глаза, выдавливая из глазниц струйки крови, и загорелись в его мозгу ослепительными звездами...

Русский взял его за бородатое лицо, приподнял с земли и коротким, резким ударом о косяк хижины расколол чеченцу череп. Затем стряхнул брызги крови и мозга со своих пальцев, вытер их об оборванные армейские штаны и забыл о его существовании.

***

Иван сидел на тропе, спиной к побежденным врагам, и думал о тех, кто живет в долине... К нему сзади осторожно подобрался молоденький солдатик и забарабанил по спине Ивана своими маленькими, будто детскими, кулачками, всхлипывая и причитая:

- Дурак! Дурак! Что ты сделал, дурак? Зачем? Дурак! Ты злой дурак! Что ты сделал? Зачем? Зачем? Зачем?..

Иван протянул руку за спину, перетащил бьющегося в истерике солдата, да какого, на хрен, солдата - мальчишку, вперед и посадил перед собой. Секунд десять он слушал его бессвязные выкрики, затем положил ладонь на его лицо.

Парень повсхлипывал еще немного и затих, уткнувшись в руку Ивана.

- Как тебя зовут, сынок? - спросил Иван.

Тот что-то буркнул и резко помотал головой.

- Что? Как? - переспросил Иван.

- Не...е... зна...а...ю... - сквозь сдерживаемые рыдания еле ответил парень.

Иван положил ему на голову свою вторую руку.

- А чего ты расстроился?

- Ты наш... ужин... разлил... А... А они... все... мертвые. Кто нас... накормит?.. - короткие истерические вздохи сбивали его речь. Он смотрел на Ивана укоризненно, с обидой голодного зверька, у которого вырвали кусок изо рта.

"Зачем ему его жизнь, - думал Иван. - Одно короткое движение, и он успокоится. Пожалеть его? - Одна рука Ивана лежала у парня на затылке, другая - на подбородке. - Пожалеть? Нет. Он не заслужил смерти. Он умрет сам..."

Иван снял руки с головы безымянного солдата:

- Не бойся. Иди в хижину. Там есть еда. Женщина тебя не прогонит.

Парень пару раз порывался встать и наконец ему это удалось.

- Стой. Когда поешь, уходи отсюда. На юг. Через горы.

Парень был уже у двери.

- Погоди. Запомни: Иван! Тебя зовут Иван. Прощай.

Парень скрылся в хижине...

***

...У Ивана была своя собственная квартира, где он устраивал "лежки" в таких вот экстренных случаях. О ней, кроме него, не знал никто...

Логика у Ивана тоже была своя, не понятная никому. Когда все бежали от смерти, он шел ей навстречу. И чувствовал себя в большей безопасности, чем тот, кто убегал и прятался... Крестный считал, что Иван ищет драки от избытка сил. Но и Крестный иногда заблуждался. Иван был только убийцей. И если он хотел убить, он без труда находил кандидата в покойники. Стоило только выйти на улицу и посмотреть людям прямо в глаза.

Многие тогда просто шарахались от него.

Они боялись смерти, а от него пахло смертью так, что первой реакцией человека было зажать нос. Толпа расступалась перед ним. Но вот навстречу попадался какой-нибудь самоубийца, который, сам того не ведая, упорно стремился к ней, к смерти. Он вставал на пути Ивана, и тот наконец видел свое отражение в чужих глазах. Тогда Иван поворачивался и шел в одному ему известном направлении, уводя за собой будущего покойника... И никто ни разу не выстрелил ему в спину, не всадил нож, не сломал позвоночник мощным, хорошо рассчитанным ударом.

Смерть требует уединения. Уведя человека, завороженного смертью, подальше от лишних глаз, Иван останавливался и поворачивался к нему лицом. С этой секунды шансы их как бы уравнивались. Иван предоставлял ему возможность первым напасть и попытаться убить: давалась одна попытка... Но пока никто ни разу не использовал эту попытку как следует. Движение уходящего с линии огня Ивана всегда на долю секунды опережало выстрел и ответный выстрел противника. А после первого выстрела незамедлительно раздавался второй - ответный... Смерть не ходит дважды одной и той же дорогой.